Этот полет, 23–24 апреля 1967 года, оказался роковым: Владимир Комаров погиб при завершении программы полета, когда во время спуска на Землю не вышел основной парашют спускаемого аппарата. Стропы запасного парашюта скрутились из-за вращения спускаемого аппарата. На большой скорости спускаемый аппарат врезался в землю в пустынной местности в Адамовском районе Оренбургской области и загорелся.
В заявлении ТАСС тогда написали: «24 апреля, когда программа испытаний была окончена, ему было предложено прекратить полет и совершить посадку. После осуществления всех операций, связанных с переходом на режим посадки, корабль благополучно прошел наиболее трудный и ответственный участок торможения в плотных слоях атмосферы и полностью погасил первую космическую скорость. Однако при открытии основного купола парашюта на семикилометровой высоте, по предварительным данным, в результате скручивания строп парашюта космический корабль снижался с большой скоростью, что явилось причиной гибели В. М. Комарова. Безвременная гибель выдающегося космонавта, инженера-испытателя космических кораблей Владимира Михайловича Комарова является тяжелой утратой для всего советского народа».
Вся беда в том, что торопились, и не до конца были проведены испытания. Перед полетом Комарова был запущен космический корабль «Союз». Опытный. Он отлетал, шел на посадку, сел на Аральское море. Это была весна 1967 года. Лед растаял, расплавился, и он утонул, хотя не должен был тонуть. Но поскольку Аральское море мелководное (метров десять глубина), купол лежал на поверхности, и вытащили его оттуда. В чем причина? Оказалось, что у него на лобовом щите, который держит температуру до 3000 градусов (он как подошва выглядит), было сделано отверстие. Хотели изучить плотность покрытия лобового щита. Для этого высверлили отверстие, как на дороге пробуют качество асфальта – вырезают кусочек. На это место установили технологическую заглушку. Но при проходе через плотные слои атмосферы случился прогар, и плазма по этому микронному отверстию прошла, и она прожгла дно корабля. Поэтому в корабле на высоте раскрытия парашюта давление стало где-то 0, а давление в парашютном контейнере 760. Поэтому контейнер деформировался. То есть он расширился, и парашют легко выскочил.
А потом что? Подумали. Ладно, мы отверстие не будем делать, и так понятно, что при такой технологии плотность защитного слоя обеспечивает непрохождение плазмы.
А в реальном полете что произошло? Наоборот, когда вскрылся парашютный контейнер, давление в нем 0, а в корабле – 760. Теперь уже наоборот. То есть внутреннее давление спускаемого аппарата сдавило контейнер. И после того, как вышел вытяжной парашют, он тормозной парашют не вытащил. А тот должен был вытащить самый большой, основной купол, но этого не произошло…
Конечно, после полета Комарова, после его гибели, парашютный контейнер переделали, изменили конструкцию, сделали ребра жесткости. И когда произошел удар об землю, это получилось со скоростью 80 км/час. Возник пожар. В баках спускаемого аппарата сохранилось около тридцати килограммов концентрированной перекиси водорода, служившей рабочим телом для двигателей системы управляемого спуска. Она не просто горит, но активно способствует горению всего негорящего.
Команда на включение питания гамма-лучевого высотомера также не исполнилась, а следовательно, не была выдана и команда на запуск двигателей мягкой посадки. Удар о землю получился таким сильным, что образовалось углубление более полуметра.
Примчались, на месте стали тушить. Засыпали землей, были использованы огнетушители… В общем, Володя погиб. Он погиб при ударе о землю. Он все ждал, что раскроется, раскроется, а этого не произошло.
Глава восьмаяСемейные и учебные будни
Рождение второй дочери
Моя жена Светлана старшие классы заканчивала в Кременчуге. Потом, выйдя за меня замуж, переехала в Москву. Она сразу не стала терять время, а поступила в медицинский техникум. Задача для семьи – получить образование. И она получила это образование. Но это же не так просто. Она – молодец. В 1960 году поступила в техникум и три года там училась – и сразу после этого поступила в Педагогический институт имени Ленина. Она получила очень хорошее и филологическое, и медицинское образование.
К сожалению, родственников у Светланы в Кременчуге уже давно нет.
В доме на бывшей улице Колхозной, а ныне Леонова, где я когда-то провел короткое время, разместилась аптека. А вот семья Павла Демьяновича Доценко, отца Светланы, смогла сменить дом в частном секторе на окраине города на благоустроенную квартиру в центре.
Сейчас родители жены уже ушли от нас, но город, где они похоронены, где училище мое находится, мы по-прежнему навещаем. Хоть это теперь и другая страна. В 2012 году, например, годовщину училища отмечали – 60 лет. Я тоже там был – интереснейшая, скажу вам, получилась встреча. Ребята где-то человек 350 пригласили, предоставленный нам зал ДК мостового завода (ныне КрАЗа) 450 вмещает, а приехали 1200. И мы немедленно столы притащили, на улице около здания раздвинули.
Светлана свой пединститут окончила в 1967 году, а у нас в тот год, 15 июня, родилась вторая дочь Оксана.
А я в 1967 году был председателем совета учредителей Агентства печати «Новости». Знаменитая такая у нас была создана организация, которая распространяла свою продукцию на весь мир, при этом государство не отвечало за АПН. А АПН могло что угодно печатать. Я был председателем совета учредителей. И мы совет учредителей собрали, чтобы утвердить проспект книги маршала Жукова «Размышления и воспоминания», которая вышла вскоре – мы должны были дать добро на печать.
Как раз 15 июня было это заседание, и в тот же день Светлана Павловна находилась в Институте акушерства и гинекологии, мы ждали нашего гениального ребенка. Я ждал, конечно, мальчика. И каждый перерыв я бегал звонить в институт.
И вдруг Георгий Константинович спрашивает:
– Ты куда все время бегаешь?
Мы сидели рядом. Он уже не был министром обороны. Я говорю:
– Георгий Константинович, да вот супруга в роддоме находится, и я жду, что вот-вот уже должно…
А он – мне:
– Небось, сына ждешь?
Я отвечаю:
– Конечно.
– Ну-ну, давай.
И вот – очередной перерыв. Он долго сидел, и ему надоело. Говорит:
– Пошли вместе.
Я набираю номер, а там говорят: «Ой, поздравляем, такая девочка замечательная… Такая девочка…»
Я трубку кладу на рычаги, надавил – трубка сломалась. А он смеется:
– Ну что, сын Наташка?
Я головой киваю.
– Ты знаешь, – говорит маршал, – это хорошо. У меня их три. Домой прихожу – одна снимает сапоги, вторая – китель, третья приносит чай, жена сзади по головке гладит… Ты знаешь, это так здорово! Так что ты не переживай.
У меня на работе висит очень большая фотография, где я с Жуковым. Он смеется, и я на него смотрю… И он смотрит на меня и смеется. А больше я уже не встречался с Георгием Константиновичем Жуковым.
Кстати, а Светлана моя 14 июня сдала последний госэкзамен. То есть Оксана родилась на следующий день. И жена при этом еще нашим бытом занималась. Нужно же было все устраивать по полной программе. Понятно, что у меня времени ни на что не оставалось… Грубо говоря, как женщины жалуются – гвоздя некогда забить.
Моя супруга потом много лет работала редактором редакционно-издательского отдела Центра подготовки космонавтов. А Оксана у нас получила образование военного переводчика, и она подарила мне внуков – Дэна и Карину.
Кстати, Оксана очень хорошо английский язык знает. Во время визита, Шимон Перес, президент Израиля, захотел со мной встретиться. Протокольная встреча должна была быть – пятнадцать минут. А я его знал только по прессе. Пришел с Оксаной, а там работает своя переводчица. И постоянно что-то не то говорит. Оксана ее поправила. Опять не то. Второй раз уже я ее поправил. А на английском идет беседа. И тогда Шимон Перес говорит:
– Пусть эта девушка переводит.
И Оксана начала синхронно переводить. Я только тогда понял, какая она синхронистка. В результате, мы беседовали час! И он такой интересный собеседник оказался… Такие задавал вопросы…
Потом мы встречались с председателем Парламента. Тоже час! Там уже Оксана сразу переводила. Затем мы были на израильской военно-воздушной базе, но там уже все на русском говорили.
К сожалению, наша старшая дочь Виктория умерла в 1996 году. Ей было всего тридцать пять лет…
Вика окончила экономический факультет МГУ, работала в сфере Оборонэкспорта. В 1996 году она вернулась из командировки в Америку. И захворала. Жена моя поехала к ней Москву из Звездного городка. Отвезли в больницу, к лучшим врачам… Оказалась какая-то очень тяжелая форма гепатита, осложненная пневмонией… Экзотический гепатит.
Но вообще – это удивительно, что наша во многом случайная женитьба превратилась в счастливую семейную жизнь. Светлана в свое время согласилась выйти замуж за человека, которого видела до свадьбы всего несколько раз, и она никогда не жалела об этом. Я – тоже. На дне рождения Светланы я всегда произношу один и тот же тост: «Пусть вам везет с женой так же, как повезло мне».
Учеба в академии
В 1968 году окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского. Инженерный факультет.
К тому времени мы уже стали взрослые люди, и Юрий Гагарин был заместителем начальника центра. В самом начале, когда мы беседовали с маршалом Вершининым, он говорил: вам надо получать образование. А мы не могли, по возрасту не могли. Надо было в полку пролетать два-три года, а потом идти в академию, но туда раньше тридцати не принимали, а нам всем было по двадцать пять.
И вот нас зачислили в академию Жуковского. У нас достаточно командиров, а вот инженеров-испытателей нет, и вы будете первыми инженерами, испытателями космических систем.
Страшно тяжело было работать и учиться. Как никогда, тяжело было с математическим анализом, с методами дифференциального и интегрального исчисления, но вот сопромат давался хорошо и особенно – начертательная геометрия, чертежи машиностроения… Я даже досрочно пошел сдавать курсовые чертежи. Их у меня принимают и говорят: ну, давай