ельнице.
— Летти?! — От удивления Йен едва удержал руль, вильнув через сплошную разделительную полосу.
— Что случилось? — сердито проворчала Рамона с заднего сиденья.
— Да, Летти Лэнг, — повторил Стиллмен. — Полагаю, он к ней очень хорошо относился.
— Но это же смешно! — резко выкрикнул Йен. Его голос теперь звучал на октаву выше, а в глазах, смотрящих в зеркало заднего вида, горел дикий огонь. — Девяносто процентов?! Вы сказали девяносто?!
— Да, именно так. У меня есть копия завещания, и в нем ясно написано — девяносто процентов.
— Рукописное? Это подделка?
— Пока сказать трудно. Информация предварительная.
— Послушайте, Стиллмен, но этого нельзя допустить.
— Разумеется. Мы были у адвоката, которому поручен процесс утверждения, он не собирается отзывать завещание. Поэтому мы договорились в ближайшее время встретиться с судьей и выработать план действий.
— Выработать план? Что это значит?
— Мы попросим судью отклонить рукописное завещание и открыть для утверждения законное, то, которое вы видели сегодня утром. Если по какой-либо причине он скажет «нет», мы подадим в суд и будем бороться.
— Когда состоится суд? — спросил Йен воинственно, хотя в его голосе явственно слышалась нотка отчаяния, словно он физически ощущал, как наследство ускользает из рук.
— Прямо сейчас не могу вам сказать, но позвоню через несколько дней. Мы все уладим, Йен.
— Да уж, черт возьми, сделайте это, иначе я передам дело в джексонскую фирму Ланье. Это крутые парни, они давно представляют мои интересы. Уж они-то умеют вести тяжбы. Вообще-то я прямо сейчас, как только повешу трубку, позвоню Уэйду Ланье.
— Йен, в этом нет необходимости, по крайней мере пока. Последнее, что нам нужно на данном этапе, это привлечение других адвокатов. Я позвоню вам через пару дней.
— Уж позвоните, будьте любезны. — Йен швырнул трубку и зыркнул на жену.
— Что происходит, Йен? — спросила та.
Набрав полную грудь воздуха и сделав долгий выдох, он ответил:
— Ты не поверишь…
Гершел сидел за рулем своего маленького «датсуна» и слушал композицию Спрингстина,[5] когда раздался звонок. «Датсун» был припаркован возле дилерского центра «БМВ» в восточном округе Мемфиса. Десятки сверкающих BMW выстроились идеальными рядами вдоль улицы. Он мысленно посмеялся над собой за эту смехотворную остановку, однако оправдал ее тем, что собирается лишь поговорить с продавцом — никакого тест-драйва. Во всяком случае, пока. Когда он потянулся к ручке магнитолы, чтобы выключить ее, и раздался звонок.
— Гершел, есть новости, — нервно произнес Стиллмен Раш.
Летти приехала одна. Джейк провел ее вверх по лестнице в свой просторный кабинет, закрыл дверь и указал на уголок, где стояли диван и стулья. Чтобы дать ей почувствовать себя более непринужденно, он снял галстук и налил обоим кофе. Летти объяснила, что Симеон опять в отъезде. О завещании Сета она ему не рассказала, и это его разозлило. Между ними вспыхнула короткая ссора, каждое слово которой, разумеется, было слышно всем в тесном доме, после чего он уехал.
Джейк вручил ей копию завещания Сета. Она прочла его и начала плакать. Он поставил перед ней коробку с бумажными салфетками. Летти вытерла глаза, еще раз прочла завещание, положила его на кофейный столик и долго сидела, закрыв лицо руками. Когда слезы перестали литься из глаз, она промокнула щеки и выпрямилась, будто говоря: шок прошел, я готова к разговору по делу.
— Летти, почему он это сделал? — решительно спросил Джейк.
— Не знаю, клянусь, — ответила она низким осипшим голосом.
— Он обсуждал с вами завещание?
— Нет! Нет! — Она замотала головой.
— Он когда-нибудь вообще упоминал о завещании в разговорах с вами?
Она задумалась, стараясь собраться с мыслями.
— Раза два, может быть, за последние несколько месяцев он упоминал, что собирается оставить мне какую-то малость, но не уточнял, что именно. Конечно, я надеялась, он мне что-нибудь оставит, но ни о чем не спрашивала. Сама я никогда не писала никакого завещания. И мама моя тоже. Да у нас, знаете ли, и оставлять нечего, мистер Брайгенс.
— Пожалуйста, называйте меня Джейк.
— Я постараюсь.
— А его вы называли мистером Хаббардом, мистером Сетом или просто Сетом?
— Когда мы были одни, — ответила она спокойно, без смущения, — я называла его Сетом, потому что он так захотел. Если рядом был кто-то еще, я всегда звала его мистером Сетом или мистером Хаббардом.
— А как он вас называл?
— Летти. Всегда.
Джейк подробно расспросил ее о последних днях Сета, о болезни, лекарствах, врачах, медсестрах, о его аппетите, распорядке дня и ее обязанностях. Она почти ничего не знала о делах Сета, сказала, что все бумаги, хранившиеся в доме, он держал под замком, а в последние месяцы большую их часть перевез в контору.
Сет никогда не говорил с ней или в ее присутствии о своем бизнесе. До болезни и потом, когда чувствовал себя лучше, он много разъезжал, предпочитал не оставаться в городе. Его дом был тихим, безлюдным и не слишком счастливым.
Зачастую Летти приезжала к восьми утра, хотя ей нечего было там делать в последующие восемь часов, особенно если Сета не было в городе. Когда он оставался дома, она делала уборку и готовила еду. После того как Сет заболел и стало ясно, что он умирает, Летти постоянно была рядом с ним. Кормила и, да, мыла его и, если возникала необходимость, убирала за ним. Выдавались порой тяжелые времена, особенно когда он проходил курс химиотерапии. Тогда Сет бывал прикован к постели и настолько слабел, что не мог даже есть самостоятельно.
Джейк тактично объяснил ей, что означает злоупотребление влиянием. Основным аргументом против рукописного завещания в суде будет обвинение Летти в том, что она слишком привязала Сета к себе и оказывала на него слишком большое влияние, могла манипулировать им и таким образом заставила включить ее в завещание. Чтобы выиграть дело в суде, Летти будет важно доказать, что это не так.
По ходу разговора, когда напряжение стало отпускать ее, Джейк представил, как Летти уже скоро будет давать показания в зале, набитом возбужденными адвокатами, бурно выражающими возмущение, старающимися загнать ее в угол и с пристрастием расспросить о том, что они с мистером Хаббардом делали и чего не делали. Ему уже сейчас было жалко Летти.
Улучив момент, когда она овладела собой, Джейк продолжил:
— Я должен объяснить вам наши с вами взаимоотношения. Я не являюсь вашим адвокатом. Я — адвокат по наследству мистера Хаббарда, и моя задача в этом качестве защищать его завещание и строго исполнять его распоряжения. Мне придется работать вместе с исполнителем завещания, им предположительно будет мистер Эмбург. Мы будем совершать действия, которых требует закон — выявлять потенциальных кредиторов, защищать наследственное имущество, составлять опись всего, чем он владел, и так далее. Если завещание будет опротестовано, а я уверен, что и произойдет, моей обязанностью станет участвовать в судебном процессе и бороться за его утверждение. Я — не ваш адвокат, поскольку вы — бенефициар наряду с его братом Энсилом Хаббардом и его церковью. Тем не менее вы и я — на одной стороне, поскольку мы оба хотим, чтобы завещание было исполнено. Вы это понимаете?
— Думаю, да. А мне нужен адвокат?
— Не особенно, во всяком случае, не на данном этапе. Не нанимайте адвоката до тех пор, пока он вам действительно не понадобится.
Уже скоро стервятники начнут кружить над ней, ими будет полон зал суда. А как же! Попробуйте положить на стол двадцать миллионов и отойти в сторону.
— Вы мне скажете, когда я должна буду это сделать? — наивно спросила она.
— Да, скажу, — ответил Джейк, хотя понятия не имел, как сможет дать ей подобный совет.
Он подлил себе кофе, только сейчас заметив, что Летти к своему не притронулась, и взглянул на часы. Они проговорили уже тридцать минут, а она еще не спросила о размере наследства. Белый и пяти минут не выдержал бы. Временами казалось, Летти впитывает каждое слово, а временами она выглядела так, словно от внезапного потрясения не могла осознать того, что он говорил.
Летти снова заплакала и вытерла слезы салфеткой.
— Вы хотите узнать, сколько вам причитается? — спросил Джейк.
— Думаю, в нужный момент вы мне это сами скажете.
— Я пока не видел финансовых документов, поскольку не был в его конторе, но вскоре побываю там. Однако, по словам мистера Эмбурга, Сет Хаббард недавно продал свою компанию и получил чистыми около двадцати миллионов долларов. Мистер Эмбург считает, что они скорее всего хранятся на счету где-то в банке. Кроме того, есть еще кое-какое имущество, вероятно, недвижимость. Одна из моих обязанностей — выявить все и составить опись для суда и бенефициаров.
— А я — одна из них? Из бенефициаров?
— О да, вы — в первую очередь. Вам причитается девяносто процентов.
— Девяносто процентов от двадцати миллионов?
— Да, может, чуть больше, может, чуть меньше.
— Боже милостивый, Джейк! — Она потянулась за салфеткой и снова расплакалась.
В течение следующего часа им удалось немного продвинуться вперед. В промежутках между срывами Летти на слезы Джейк сумел ознакомить ее с основами правоприменения по наследственным делам: сроками, участниками процесса, судебными процедурами, налогами и, наконец, передачей права собственности. Однако, чем больше он рассказывал, тем в большее замешательство она приходила.
Джейк догадывался: почти все, что он говорит, вскоре придется повторять. Он смягчил то, что касалось опротестования завещания, и сделал лишь весьма осторожный прогноз относительно того, чем все это может закончиться.
Зная судью Этли и его нелюбовь к зависшим делам и медлительным адвокатам, Джейк считал, что процесс, если допустить, что таковой будет иметь место, состоится не позднее чем через год, а может, и раньше. А учитывая, сколько денег на кону, проигравшая сторона, безусловно, будет апеллировать, поэтому до принятия окончательного решения пройдет еще года два.