— Пока не стоит, — ответил Джейк.
Он собирался провести беседу с каждым из них в отдельности и выслушать их истории. При общем разговоре все так или иначе оказывают влияние друг на друга.
— Позднее — может быть, — добавил он. — Но не сейчас.
— А что будет с лесопилкой? — Дьюэйн шумно втянул в себя дым.
Джейк подошел к окну и резко распахнул его — в комнате уже нечем было дышать.
— Почему ты не можешь выйти покурить на улицу? — сердито шикнула на вице-президента Камила.
Не приходилось сомневаться, что тема курения — извечный камень преткновения. Их босс умирал от рака легких, и весь его офис пропах табачным дымом. Неудивительно, что курение здесь не возбранялось.
Вернувшись на прежнее место, Джейк обратился ко всем троим:
— В своем завещании мистер Хаббард оставил своему душеприказчику распоряжение продать все имущество за приемлемую цену и обратить в деньги. Это предприятие будет продолжать работать, пока кто-нибудь его не купит.
— И когда это случится? — поинтересовалась Арлин.
— Как только поступит подходящее предложение. Может, завтра, а может через два года. Но даже если тяжба о наследстве растянется надолго, имущество мистера Хаббарда останется под защитой суда. Уверен, по округе уже прошел слух, что это предприятие будет выставлено на аукцион. Мы можем получить предложение в ближайшее время. Но до тех пор ничего не меняется. При условии, разумеется, что служащие сумеют и дальше обеспечить функционирование производства.
— Дьюэйн обеспечивает его уже пять лет, — любезно пояснила Арлин.
— Справимся, — подтвердил Дьюэйн.
— Хорошо. Если больше вопросов нет, я вернусь к документам, — сказал Джейк.
Троица поблагодарила его и удалилась.
Через полчаса Джейк подошел к Арлин, рассеянно перебиравшей бумаги у себя за столом.
— Я бы хотел осмотреть его кабинет.
— Он не заперт.
Она махнула рукой, потом встала и открыла дверь.
В одном конце длинной узкой комнаты стояли письменный стол и несколько стульев, в другом — дешевый стол для совещаний. Неудивительно, что все вокруг было деревянным: мягкого оттенка сосновые стены и пол, затертый, впрочем, до бронзового цвета; более темные дубовые книжные полки вдоль стен, многие из них пустовали. Никаких личных принадлежностей, никаких дипломов, потому что у Сета их не было. Никаких клубных наград, фотографий в обнимку с политиками, вообще нигде ни одного фото. Стол, видимо, сделанный на заказ, с ящиками и откидной крышкой, был абсолютно пуст, если не считать стопки бумаги и трех пустых пепельниц.
С одной стороны, это было именно то, чего ожидаешь от деревенского парня, которому на склоне лет удалось кое-что скопить. С другой — было трудно поверить, что человек, стоивший двадцать миллионов, не мог оборудовать кабинет получше.
— Скромно и аккуратно, — произнес Джейк, обращаясь, скорее, к самому себе.
— Сет любил порядок, — подтвердила Арлин.
Они прошли в дальний конец комнаты. Джейк выдвинул стул из-за стола для совещаний.
— У вас есть минутка? — поинтересовался он.
Арлин села, будто с нетерпением ждала разговора. Джейк подвинул к себе телефон.
— Давайте позвоним этому Риду Макси, если не возражаете.
— Давайте. Как скажете. Вы — адвокат.
Джейк набрал номер, напечатанный на визитке, и, к своему величайшему удивлению, услышал, как секретарша на другом конце провода произнесла название крупной и хорошо известной джексонской юридической фирмы. Джейк попросил соединить его с мистером Ридом Макси, который, судя по тому, что секретарша попросила минутку подождать, действительно работал в этой фирме.
— Офис мистера Макси, — спустя какое-то время раздался в трубке другой женский голос.
Джейк представился и сказал, что хочет поговорить с адвокатом.
— Мистера Макси нет в городе, он вернется только в понедельник, — ответила секретарша.
Включив все свое обаяние, Джейк вкратце объяснил, чем он занимается, и с оттенком тревоги сообщил: у него есть опасение, что некто незаконно представляется мистером Ридом Макси.
— Ездил ли мистер Макси в округ Форд в прошлый вторник? — поинтересовался он.
— О нет. Он с понедельника находился в Далласе по делам.
Джейк заявил, что располагает описанием внешности ее лженачальника, и начал рассказывать то, что узнал от сотрудников Сета. В какой-то момент секретарша перебила его:
— Нет-нет, это, должно быть, ошибка. Риду Макси, у которого работаю я, шестьдесят два года, он лысый и ниже меня ростом, а у меня рост — пять футов девять дюймов.
— Может, вам известен другой практикующий в Джексоне адвокат, которого тоже зовут Рид Макси? — спросил Джейк.
— Нет, простите.
Джейк поблагодарил и пообещал перезвонить ее шефу на следующей неделе, чтобы обсудить возникшую коллизию.
— Так я и предполагал, — повесив трубку, сказал он. — Тот парень соврал. Он не адвокат. Возможно, работает на какого-нибудь адвоката или вообще жулик.
Бедная Арлин таращилась на него, не в силах произнести ни слова.
— Понятия не имею, — продолжил Джейк, — кто этот тип. Похоже, мы никогда больше его не увидим. Я попытаюсь выяснить, но скорее всего ничего узнать не удастся. Подозреваю, его подослал кто-то заинтересованный. Но это лишь мои догадки.
— Но зачем? — с трудом выдавила Арлин.
— Чтобы запугать вас, смутить, шантажировать. Вероятно, вас троих и, возможно, кого-то еще из работающих здесь вызовут в суд для дачи показаний о поведении Сета в последние дни его жизни. Был ли он в здравом уме? Не вел ли себя странно? Не находился ли под сильным воздействием лекарств? А если находился, то влияло ли это на его суждения? Таковы будут ключевые вопросы. — Джейк сделал долгую паузу, дав ей поразмыслить. — Поэтому, Арлин, давайте ответим на некоторые из них заранее. Мистер Хаббард написал завещание здесь, в кабинете, в субботу утром. Чтобы я получил его в понедельник, он должен был отправить его по почте до полудня. Вы видели его в последний раз в пятницу, так?
— Да.
— Вы заметили в его поведении что-нибудь необычное?
Она достала из кармана платок и поднесла его к глазам.
— Простите меня. — Она заплакала.
«Это может быть надолго», — подумал Джейк.
Но Арлин взяв себя в руки, улыбнулась ему:
— Мистер Брайгенс, я точно не знаю, кому верить в нынешней ситуации, но, если говорить откровенно, я доверяю вам.
— Спасибо.
— Видите ли, мой брат был членом жюри присяжных на том процессе.
— На каком?
— На процессе по делу Карла Ли Хейли.
Имена всех двенадцати присяжных навечно врезались в память Джейка. Он улыбнулся.
— Который из них?
— Барри Акер. Мой самый младший брат.
— Никогда его не забуду.
— Он относится к вам с большим уважением и из-за того процесса, и вообще.
— Я тоже глубоко его уважаю. Они проявили большую смелость и сумели вынести правильный вердикт.
— Когда услышала, что адвокатом по наследству Сета будете вы, я испытала облегчение. Но потом, когда мы узнали о последнем завещании… Знаете, это немного смущает.
— Прекрасно понимаю. Но давайте доверимся друг другу, ладно? И пожалуйста, не нужно никаких «мистеров». Зовите меня Джейком и скажите мне правду. Согласны?
Арлин положила платок на стол и приняла более непринужденную позу.
— Согласна. Но я не хочу выступать в суде.
— Давайте об этом будем беспокоиться в свое время. А сейчас просто помогите мне составить картину.
— Хорошо. — Она сглотнула, собралась с духом, и ее словно прорвало: — Последние дни Сета были не из приятных. Около месяца после химиотерапии его бросало то вверх, то вниз. Он прошел два курса химии и облучения, облысел и страшно исхудал, испытывал чудовищную слабость. Его постоянно тошнило, порой он не мог встать с постели. Но старик был крепким орешком и не сдавался. Тем не менее рак легких есть рак легких, и когда опухоль снова начала расти, он понял, что конец близок. Прекратил разъезжать и больше времени проводил здесь. Испытывал страшные боли и принимал демерол в больших дозах. Бывало, приезжал сюда рано, выпивал чашку кофе и несколько часов чувствовал себя сносно, но потом начинал терять силы. Я никогда не видела, чтобы Сет принимал болеутоляющие, но он мне о них рассказывал. Временами его клонило в сон, у него кружилась голова и даже подступала тошнота. Но он упорно водил машину сам, и нас это очень беспокоило.
— Нас — это кого?
— Нас троих. Мы заботились о Сете. Он никого не подпускал к себе близко. Вот вы сказали, что не были с ним знакомы. Меня это не удивляет, потому что Сет избегал людей. Он ненавидел пустые разговоры и вообще не был душевным человеком. Он был одиночкой, не желавшим, чтобы кто-то знал о его бизнесе или что-нибудь для него делал. Даже кофе наливал себе сам. Если я приносила ему чашку, спасибо не говорил. В делах доверял Дьюэйну, но в свободное время они почти не общались. Камила работает здесь уже два года, и Сету нравилось флиртовать с ней. Она, конечно, шлюшка, но девица неплохая, и ему нравилась. Вот и все. Нас было только трое.
— Видели вы, чтобы в последние дни он делал что-то необычное?
— Нет. Он плохо себя чувствовал и часто дремал. А в ту пятницу казался бодрым, оживленным. Мы даже обсуждали это: ведь для человека, решившегося на самоубийство, наверное, естественнее быть заторможенным, как бы устремленным в вечность. Тем не менее я думаю, в пятницу Сет уже знал, что собирается сделать. Он устал от всего. Так или иначе, он все равно умирал.
— Он когда-нибудь говорил о своем завещании?
Вопрос показался ей забавным, она даже не удержалась от смешка.
— Сет никогда ни с кем не обсуждал свои личные дела. Никогда. Я проработала здесь шесть лет и ни разу не слышала, чтобы он хоть слово сказал о своих детях, внуках, родственниках, друзьях, врагах…
— А о Летти Лэнг?
— Ни слова. Я никогда не бывала у него дома, никогда не встречалась с этой женщиной и ничего о ней не знала. Ее лицо я впервые увидела на этой неделе в газете.