— Привет, Джейк! Видел вас в больнице несколько часов назад.
Это был обдуманный сигнал к началу интриги, потому что Оззи тоже приступил к ремонтно-восстановительным работам.
— Да, ужасно, — сокрушенно кивнул Джейк и добавил громко: — Вы отвезли Лэнга в тюрьму?
— Ага. Он там все еще трезвеет.
— Вы его адвокат, Джейк? — крикнул Кен Нагент через три стола.
Нагент работал водителем фургона доставки «Пепси» и целыми днями развозил ящики с этим напитком по сельским магазинам. Однажды в его отсутствие Делл сказала, что никто не распространяет сплетен больше, чем Нагент.
— Никогда им не был, — ответил Джейк. — Я не представляю ни его интересы, ни интересы его жены.
— Тогда какого черта вы вляпались в это дело? — не отступал Нагент.
Делл налила Джейку кофе и толкнула его бедром — это была их традиционная шутка.
— Доброе утро, лапочка, — прошептала она.
Джейк улыбнулся и снова посмотрел на Нагента. Разговоры прекратились. Люди замерли в ожидании.
— По закону я в настоящий момент представляю интересы мистера Сета Хаббарда, которого больше нет среди нас, но прямо накануне своей смерти он выбрал меня своим адвокатом по делам наследства. Моя работа состоит в том, чтобы следовать его указаниям, представлять его последнюю волю и защищать его наследство. По контракту представительства я связан только с администратором наследства и больше ни с кем — ни с Летти Лэнг, ни тем более с ее мужем. Честно признаться, терпеть не могу этого типа. Не забывайте, это он нанял тех жуликов из Мемфиса, которые пытались прибрать дело к рукам.
— Именно это я и пыталась им объяснить. — Всегда лояльная Делл поставила перед Джейком тосты и оладьи из овсяной муки.
— И кто же теперь будет его адвокатом? — проигнорировав ее реплику, не унимался Нагент.
— Понятия не имею. Вероятно, суд кого-то назначит. Не думаю, что он сам может позволить себе адвоката.
— Сколько ему впаяют, Джейк? — спросил Рой Керн, водопроводчик, обслуживающий его бывший дом.
— Немало, как пить дать. Двойное убийство вследствие вождения в пьяном виде — это от пяти до двадцати пяти, в зависимости от сопутствующих обстоятельств. Не знаю, как все обернется на этот раз, но обычно судья Нуз в таких делах бывает жесток. Не удивлюсь, если Симеон получит двадцать, а то и тридцать лет.
— А почему не смертную казнь? — спросил Нагент.
— Смертный приговор сомнителен, потому что…
— Какого дьявола он сомнителен?! У нас два мертвых ребенка!
— …потому что это непреднамеренное убийство, он его не планировал. Для смертного приговора требуется убийство плюс что-то еще: убийство плюс изнасилование, убийство плюс ограбление, убийство плюс похищение… За совершенное Симеоном Лэнгом смертная казнь не полагается.
Эту информацию присутствующие приняли с недовольством. Взволнованная публика вполне могла повести себя как толпа, подстрекаемая линчевателями, но здешняя компания обычно успокаивалась после завтрака. Полив овсянку соусом табаско, Джейк начал намазывать маслом тост.
— Ростоны могут рассчитывать на какую-то часть денег? — спросил Нагент.
«Денег? — мысленно возмутился Джейк. — Как будто наследство Сета уже доступно и открыто для дележа».
Отложив вилку, Джейк посмотрел на Нагента и напомнил себе, что сидящие здесь люди — это его публика, его клиенты и друзья, и он просто должен их успокоить. Они не разбираются в юридических тонкостях и особенностях процедуры утверждения завещания, и их тревожит то, что может свершиться несправедливость.
— Нет, — мягко сказал он, — никоим образом. Пройдут месяцы, а то и годы, прежде чем деньги мистера Хаббарда будут выплачены, и сегодня мы даже не знаем, кто их получит. Судебный процесс поможет это определить, но любой вердикт наверняка будет опротестован. И даже если все деньги, вернее, девяносто процентов, в конце концов достанутся Летти Лэнг, ее муж не получит ни цента. В любом случае он будет в заключении. А подавать иск против Летти Лэнг у Ростонов нет оснований.
Откусив кусочек тоста, он быстро прожевал его — необходимо было контролировать ситуацию, а для этого рот не должен быть набит.
— Его не отпустят под залог, Джейк, это невозможно? — спросил Билл Уэст.
— Сомневаюсь. Залог может быть назначен, но скорее всего, будет слишком высоким. По моим предположениям, Симеон останется в тюрьме до тех пор, пока не будет либо достигнуто соглашение, либо назначен процесс.
— А что может быть использовано в его оправдание?
Джейк покачал головой, давая понять, что на оправдание надежды нет.
— Он был пьян, и имеется свидетель, так, Маршалл?
— Ага. Этот парень все видел сам.
— Я предвижу переговоры о заключении сделки по признанию вины и длительный срок заключения.
— У него, кажется, сын в тюрьме? — спросил Нагент.
— Да. Марвис.
— А что, если их поместят в одну камеру, они сколотят банду и будут жить в «Парчмене» припеваючи? — предположил Нагент, чем вызвал смешки в разных концах зала.
Джейк тоже усмехнулся и принялся за еду. Он радовался, что разговор ушел в сторону от его вероятной связи с Симеоном Лэнгом. Теперь эти люди разойдутся по рабочим местам и весь день будут обсуждать только трагедию Ростонов с внутренним осознанием того, что получили информацию от Джейка, человека, не принадлежащего ни к той, ни к другой стороне. Они убедят коллег и слушателей, что их приятель Джейк не является адвокатом Симеона Лэнга — самого ненавистного человека в округе Форд, остудят их опасения и заверят всех, что Лэнга точно надолго отправят в тюрьму.
Так сказал им Джейк.
Яркие лучи утреннего солнца проникли в конференц-зал через деревянные ставни и ровными белыми полосами легли на длинный стол. Где-то в глубине помещения беспрерывно звонил телефон, но всем было не до него. Каждые четверть часа кто-нибудь стучался в запертую дверь. Происходящая в зале бурная дискуссия начала затухать и в конце концов смолкла, хотя очень многое осталось недосказанным.
Гарри Рекс, который согласился вести бракоразводный процесс Летти, изложил свою стратегию. Подать на развод следовало сейчас же, причем сделать это с максимальной гласностью, доведя до сведения общественности как можно больше отвратительных подробностей поведения мистера Лэнга, чтобы всем стало ясно: он — отъявленный негодяй, что было чистой правдой. Нарушение супружеской верности, домашнее насилие, оставление семьи и невыполнение обязательств по ее содержанию, пьянство, оскорбления — нужно выложить все, потому что в любом случае брак исчерпал себя, признаёт это Летти или нет. Нужно нокаутировать его, все равно из тюрьмы он ответить не сможет, да и зачем — его жизнь кончилась.
Сделать это следует безотлагательно, уже в понедельник, и добиться, чтобы Думас Ли и остальные журналисты, пусть и не слишком заинтересованные, получили копию иска. В иск необходимо включить ходатайство о запрещении этому хаму приближаться к дому, к самой Летти, к детям и внукам до конца их жизни. Речь идет не только о расторжении брака вследствие ненадлежащего поведения одного из супругов, но и о том, чтобы привлечь к этому событию внимание публики.
Порция сообщила, что первый звонок с угрозами поступил вскоре после пяти часов утра. Федра сняла трубку, послушала несколько секунд и молча нажала на рычаг.
— Он назвал меня «черномазой», — сообщила она ошеломленно. — Сказал, мы дорого заплатим за убийство мальчиков.
В панике они заперли все двери. Порция нашла в кладовке пистолет и зарядила его. Они везде выключили свет, сгрудились в гостиной и настороженно наблюдали за окнами. Потом телефон зазвонил снова. И снова. Они молились до рассвета.
Порция посоветовала матери подписать бумаги на развод, хотя знала: как только та поставит свой росчерк, нужно будет опасаться еще и Лэнгов. Братья и прочая родня Симеона слыли отъявленными подонками — одного поля ягода — и могли доставить кучу неприятностей. Из-за наследства они облепили Летти с ног до головы и, если увидят, что их отлучают от денег, способны пойти на любую пакость.
Люсьен провел бурную ночь, тем не менее был на месте и, как всегда, мыслил ясно. Он без колебаний занял четкую позицию: процесс по делу о завещании нельзя проводить в округе Форд. У Джейка не было выбора, кроме как подать соответствующее ходатайство, которое Этли, вероятнее всего, отклонит, но впоследствии это даст им обоснованный повод для апелляции.
Люсьен никогда не питал иллюзий относительно шансов Джейка на победу в суде присяжных, поскольку был убежден, что весь пул кандидатов отравлен компрометирующим поведением Букера Систранка. Не способствовал улучшению репутации Летти в глазах общественности и предпринятый ею по чьему-то дурному совету переезд в дом, некогда принадлежавший довольно известному белому семейству. Она была черной, а большинство присяжных будут белыми. В городе и так уже ощущались неприязнь к ней и подозрительность. Она нигде не работала с тех пор, как не стало мистера Хаббарда, а теперь еще и это. Пока она, к сожалению, носила самую ненавидимую в округе фамилию.
Подать на развод нужно было без промедления. Но бракоразводный процесс не мог завершиться до начала суда по завещанию, назначенного на 3 апреля. А в завещании она упомянута под старой фамилией — Лэнг, и пока является Лэнг, останется Лэнг во время суда.
«Окажись я на месте Уэйда Ланье, — подумал Люсьен, — прежде всего заставил бы присяжных ненавидеть всех когда-либо живших на земле Лэнгов».
— Простите, Порция, — вздохнул Люсьен. — Не обижайтесь. Просто именно так и будет.
Порция понимала это, во всяком случае, старалась понять. Она была слишком вымотана, чтобы много говорить. Ее мать и сестры остались дома, сгрудившись в своих банных халатах вокруг камина, на полке которого лежал наготове пистолет, не зная, посылать ли детей в школу, и если да, то что им сказать. Керк, учившийся в средних классах, знал братьев Ростон и поклялся больше никогда не переступать порога школы. Они были такими хорошими ребятами. Он ненавидел отца, считал, что его жизнь окончена, и хотел так же, как Порция, уехать, записаться в армию и больше не возвращаться домой.