— Насколько все плохо? — спросил Оззи.
— Очень плохо. Что случилось? Вроде все шло хорошо, а потом вдруг — хлоп! — и дело развалилось.
— Два свидетеля появились ниоткуда. Какие разговоры ходят в жюри?
— Оззи, даже у Мишель возникли сомнения насчет Летти Лэнг. Она плохо выглядит в свете новых фактов: вроде втирается в доверие и заставляет белых стариков менять свои завещания. Мишель и та женщина, Гастон, будут, конечно, за нее, не волнуйся, но это всего два голоса. А белые присяжные — люди неплохие, и большинство из них были за Летти, но до сегодняшнего утра. Так что дело не в том, что белые стоят против черных.
— Значит, разговоров много?
— Я бы не сказал. Думаю, много перешептываний. Ну разве это не нормально? Ты же не ожидаешь, что люди будут до самого конца держать язык за зубами?
— Нет, конечно.
— Что собирается делать Джейк?
— Не уверен, что он может что-то сделать. Говорит, своего лучшего свидетеля уже выставил.
— Да, похоже, он получил удар под дых, эти джексонские адвокаты его облапошили.
— Посмотрим. Может, это еще не конец.
— Что-то пока ничего хорошего не видно.
— Только держи язык за зубами.
— Не волнуйся.
Шампанское по случаю триумфа в фирме Салливана пока не пили, но хорошим вином там угощали. Эрнест Салливан, отставной партнер, основавший фирму сорок пять лет назад, был знатоком вин и недавно открыл для себя прекрасное итальянское бароло. После легкого рабочего ужина в конференц-зале он откупорил несколько бутылок, принес великолепные хрустальные бокалы, и началась дегустация.
Настроение было почти победное. Майрон Панки за свою карьеру наблюдал за тысячей составов жюри, но ни разу не видел, чтобы перемена в настрое случалась так стремительно и безоговорочно.
— Они ваши, Уэйд, — сказал он.
С Ланье обходились как с судебных дел волшебником, способным доставать кроликов из шляпы, невзирая на правила представления доказательств.
— Отдадим должное судье, — скромно повторил он не раз. — Он просто хочет, чтобы процесс был справедливым.
— Судебные процессы ведутся не ради справедливости, — проворчал мистер Салливан. — Они ведутся ради победы.
Ланье и Чилкотт уже чуяли запах денег. Восемьдесят процентов огромного наследства достанется их клиентам, меньше налогов и прочая, прочая — их маленькая, на десять человек, фирма огребет более двух миллионов гонорара. И случиться это может уже скоро. Как только рукописное завещание будет объявлено недействительным, они тотчас вернутся к предыдущему. Основная часть наследства выражается в деньгах. Долгой процедуры утверждения завещания можно избежать.
Гершел находился в Мемфисе, связь с процессом держал через детей. Чета Дэфо жила в гостевом доме у друзей неподалеку от загородного клуба. Все пребывали в прекрасном настроении и жаждали поскорее завладеть деньгами и наладить свою жизнь. Покончив с вином, Уэйд позвонит им и соберет заслуженный урожай похвал.
Через час после разговора с Тулли Стиллом Оззи стоял, прислонившись к капоту своей патрульной машины, и курил сигару, беседуя со своим любимым адвокатом.
— Тулли говорит, расклад десять к двум, — сказал он.
— Ничего удивительного, — ответил Джейк, выпуская дым.
— Похоже, пора тебе собирать вещички и идти домой, Джейк. Эта маленькая вечеринка закончена. Добейся хоть чего-нибудь для Летти и пошли всех к черту. Ей много не надо. Уладь дело прежде, чем оно дойдет до жюри.
— Мы пытались, Оззи. Гарри Рекс говорил с ребятами Ланье дважды за сегодняшний день. Они только посмеялись над ним. Нельзя уладить дело, когда противная сторона смеется над тобой. Я бы прямо сейчас согласился на миллион.
— Миллион! Интересно, сколько здешних черных имеют миллион, Джейк? Ты мыслишь слишком уж «по-белому». Соглашайся на полмиллиона, на четверть. Черт, да хоть на что-нибудь.
— Завтра сделаем еще одну попытку. Посмотрю, как пойдут дела утром, а во время ленча переговорю с Ланье. Ему известен счет, и он знает, как повести игру дальше. Ему доводилось бывать на моем месте. Думаю, мне удастся потолковать с ним.
— Толкуй быстрее, Джейк, и кончай с этим проклятым процессом. В жюри твоих сторонников нет. Это тебе не процесс Хейли.
— Да уж.
Джейк поблагодарил его и пошел в дом. Карла уже лежала в постели и читала. Она волновалась за мужа.
— Кто это был? — спросила она, пока Джейк раздевался.
— Всего-навсего Оззи. Беспокоится из-за процесса.
— А чего это Оззи в такой час бродит вокруг нашего дома?
— Ну, ты же знаешь Оззи. Он никогда не дремлет. — Джейк плашмя бросился на изножье кровати и стал массировать ей ноги под простыней.
— Ты тоже. Можно мне кое о чем тебя спросить? Вот у тебя разгар очередного процесса. За последнюю неделю ты ни разу не спал больше четырех часов, а когда засыпаешь, беспокойно ворочаешься во сне, тебе снятся кошмары. Почти ничего не ешь. Худеешь. Вечно озабочен, витаешь где-то мыслями. У тебя постоянный стресс. Ты нервный, раздражительный, иногда просто невыносимый. По утрам просыпаешься с комом в животе.
— Так в чем вопрос?
— Почему, черт возьми, ты все равно хочешь быть судебным адвокатом?
— Может, сейчас не лучшее время, чтобы задавать такой вопрос?
— Время самое подходящее. Сколько процессов с участием присяжных было у тебя за последние десять лет?
— Тридцать один.
— И во время каждого из них ты терял сон и аппетит, правильно?
— Не думаю. Большинство из них были не такими значительными, Карла. Нынешний — исключение.
— А я считаю, работа судебного адвоката вообще чревата стрессами. Почему ты хочешь ею заниматься?
— Потому что я люблю ее. Это самая интересная из юридических специальностей. Стоять в зале суда перед присяжными все равно что стоять на арене или на поле боя. Состязание суровое. Ставки очень высокие. Искусство игры требует напряжения. Всегда остается победитель и побежденный. Каждый раз, когда присяжные входят в ложу и рассаживаются, испытываешь прилив адреналина в крови.
— Слишком много самомнения.
— Что за тон! Судебных адвокатов без самомнения не бывает. Это условие профессии. Чтобы любить свою работу, нужно иметь самомнение.
— Тогда ты наверняка работаешь прекрасно.
— Ладно, согласен, я страдаю излишним самомнением, но на этой неделе по нему может быть нанесен сокрушительный удар. Я нуждаюсь в утешении.
— Сейчас или позднее?
— Сейчас. Я жду уже восемь дней.
— Тогда запри дверь.
Люсьен очнулся где-то на высоте тридцати пяти футов над Миссисипи. Когда самолет приземлился в Атланте, служащие аэропорта, сопровождающие пассажиров, помогли ему выйти и спуститься по трапу. Двое охранников усадили его в инвалидное кресло и повезли к рейсу на Мемфис. По пути они проезжали мимо нескольких баров — Люсьен заметил их все.
Когда охранники привезли его на место, он поблагодарил их, потом вылез из кресла, доковылял до ближайшего бара и заказал пиво. Чувствуя ответственность, он сбавлял обороты. Всю дорогу от Атланты до Мемфиса Люсьен проспал. Рейс прибыл в 7.10. Его вытащили из самолета, вызвали охрану, а охрана вызвала полицию.
Порция приняла звонок в конторе. Джейк находился наверху, лихорадочно просматривая показания свидетелей, когда из интеркома донесся ее голос:
— Джейк, это звонок за наш счет от Люсьена.
— Где он?
— Не знаю, но звучит ужасно.
— Примите звонок и соедините меня.
Спустя несколько секунд Джейк снял трубку:
— Люсьен, вы где?
С большим трудом Люсьену удалось объяснить, что он в Мемфисе, в тюрьме, и что Джейку нужно приехать и забрать его. У него еле ворочался язык, говорил он невнятно и явно был пьян в стельку. К сожалению, Джейк уже слышал такое и прежде. Он вдруг страшно разозлился и испытал прилив неприязни.
— Они не дают мне говорить, — пробормотал Люсьен неразборчиво.
Потом он зарычал на кого-то, находящегося, видимо, рядом. Джейк отчетливо представил себе эту картину.
— Люсьен, мы через пять минут должны быть в зале суда, — сказал Джейк. — Мне очень жаль. — На самом деле ему совершенно не было жалко Люсьена. Пусть сгниет в тюрьме.
— Я кое-что там надыбал, Джейк, это важно. — Слова давались Люсьену с таким трудом и звучали так невнятно, что он повторил это три раза.
— Что важно?
— Я добыл показания. Энсила. Энсила Хаббарда. Показания. Это важно, Джейк.
Джейк и Порция поспешили в здание суда и вошли через боковую дверь. Оззи стоял в вестибюле на первом этаже и разговаривал со швейцаром.
— Есть минутка? — спросил Джейк с таким видом, что сразу стало ясно: случилось серьезное. Десять минут спустя Оззи и Маршалл Празер выехали из города и помчались в Мемфис.
— Мы разминулись с вами вчера, — сказал судья Этли, когда Джейк вошел в его кабинет.
Все адвокаты уже собрались там на брифинг перед началом игры.
— Простите, судья, но у меня были неотложные дела, связанные с процессом, — ответил Джейк.
— Не сомневаюсь. Джентльмены, есть ли у кого-то из вас вопросы, требующие разрешения?
Адвокаты опротестовывающей стороны злорадно улыбнулись и покачали головой — нет.
— А у меня есть, судья, — подал голос Джейк. — Один вопрос. Мы нашли Энсила Хаббарда в Джуно, на Аляске. Он жив-здоров, но не может прибыть сюда, чтобы участвовать в суде. Он является заинтересованной стороной в этом процессе и должен быть включен в число участников. Поэтому я ходатайствую о прекращении процесса ввиду допущенного нарушения и предлагаю начать сначала, когда Энсил сможет присутствовать.
— Ходатайство отклонено, — без запинки произнес судья Этли. — Он не может ничем помочь в определении юридической силы завещания. Как вы его нашли?
— Это долгая история, ваша честь.
— Оставим ее на потом. Что-нибудь еще?
— У меня — нет.
— Ваши свидетели готовы, мистер Ланье?
— Да.
— Тогда продолжим.
Поскольку присяжные были уже у Ланье в кармане, меньше всего хотел теперь им наскучить. Он решил ускорить дело и как можно быстрее перейти к вынесению вердикта. Они с Лестером Чилкоттом распланировали финальную часть процесса. Четверг потратить на своих оставшихся свидетелей. Если у Джейка что-то еще есть, ему будет разрешено привести опровергающие доказательства. Оба адвоката выступят с заключительным словом в пятницу утром, и присяжные получат дело сразу после перерыва на ленч. Поскольку они уже составили свое мнение, да и выходные на носу, высока вероятность, что присяжные закончат обсуждение и вынесут вердикт задолго до закрытия суда, то есть до пяти часов. Уэйд и Лестер будут в Джексоне к ужину, который проведут со своими женами.