Этим уже утром Джун вышла на работу, передвигаясь по магазину как во сне, пока Бин не заметила:
– У тебя явно счастливые перемены.
Джун засмеялась. У нее действительно счастливые перемены. Отношения с Генри наполняли ее новизной, полной робкой, застенчивой начинающей сладости и ощущением давности и надежности, словно Джун не один год лежала вот так рядом с ним обнаженная. Проводя утро за оформлением стойки «Читать обязательно», составляя полку «Если это вам понравилось, вы полюбите и это» и набрасывая план работы детского книжного клуба в магазине, Джун думала только о нем, об их вечере. Ей хотелось броситься к нему на причал.
«Но надо подождать. У нас планы на вечер, которые, надеюсь, приведут снова в его постель на катере…»
Их планы начали реализовываться в четыре часа, когда они с Генри отправились на Бутбейскую региональную ежегодную встречу выпускников школы, где Джун еще ни разу не появлялась. Пойти собрались Изабел и Кэт (они с Оливером не пропустили ни одной встречи), а также Марли и Кип, поэтому Джун тоже решила поучаствовать и хорошо провести время. Ее больше не волновало, что думают о ней одноклассники. Она придет на эту встречу с гордо поднятой головой, потому что гордится своей жизнью после окончания средней школы.
Разумеется, первой на глаза Джун, когда она вошла в зал в обнимку с Генри, попалась Полина Олтмен в окружении своих обожательниц.
– Смотрите, это ведь Джун Нэш, – громко произнесла Полина. – Девушка, которая с большим трудом вырвала у меня право произнести речь на выпускном, наконец появилась на вечере встречи.
«Неужели я столько лет переживала из-за этой дуры?»
Джун закатила глаза, не отвечая Полине, улыбнулась и помахала Марли и Кипу, танцующим щека к щеке, и присоединилась к сестре и кузине у барной стойки. Изабел выглядела великолепно в платье из бледно-желтого джерси, с запахом, которое, не сомневалась Джун, сестра позаимствовала в гардеробе Кэт. Та вертела маленьким зонтиком в своем бокале, уставившись в пространство. Или глубоко задумавшись. Трудно сказать. Джун заметила Оливера с группой ребят.
Пока Генри заказывал напитки, Изабел прошептала:
– Мне так приятно видеть вас вместе.
Кэт крутанула зонтик.
– Вечер встречи, да? Вот мы трое. Ты с Генри Буксом. Все, как должно быть. Ну, кроме здоровья моей матери.
«И моих отношений с Оливером», – прочитала Джун мысли Кэт, когда кузина перевела взгляд на жениха. В этом взгляде двоюродной сестры, устремленном на Оливера, который хохотал над чьей-то шуткой, не было ни любви, ни возбуждения, ни радости.
«О, Кэт, – подумала Джун. – Ты все обдумаешь и сделаешь так, как хорошо для тебя. Я знаю».
Генри принес напитки. Джун взяла свой бокал и чокнулась с сестрами.
– За семью, – провозгласила она.
Изабел и Кэт тоже чокнулись с ней.
– И за любовь, – обратилась Джун к Генри, чокаясь с ним.
На следующий день Чарли и Счастливчик носились наперегонки на заднем дворе, пока Джун, Лолли, Изабел и Кэт сидели за поздним ленчем, расточая похвалы Изабел, которая заселила две партии гостей и приготовила для семьи свои теперь уже знаменитые блинчики с картофелем и сыром. Чарли, по своему обыкновению, куснул четыре раза и умчался кормить Счастливчика, а потом лег на одеяле с большим альбомом бумаги для поделок и коробкой карандашей и маркеров.
Лолли сидела в кресле-каталке, разрумянившаяся, в хорошем настроении. Она съела два блина с картошкой, приправленные сметаной и яблочным соусом – хороший знак. У нее появился аппетит. Джун блинов объелась, но уж очень они вкусные. Прибежал Чарли с большим куском желтой бумаги.
– Смотрите. – Он поднял листок, чтобы все видели. – Мне нужен лист побольше, чтобы внести изменения в фамильное древо.
Кроме имени своего отца, его родителей и нового дяди, Чарли вставил рядом с именем Изабел «Грифен, собакин доктер» (наделав во всех словах очаровательные ошибки) и «Генри Букс» — рядом с именем Джун.
– У меня фантастическая семья, – сияя, заявил Чарли.
– Да, это точно, – ответила Джун при общем согласии сидящих за столом.
Глава 21
– Кэт! Он написал! – заверещала Изабел.
«Изабел никогда не верещит», – в полусне подумала Кэт, разлепила один глаз в темной спальне и посмотрела на часы на столике у кровати. Почти пять тридцать утра. Солнце еще не взошло. Она зарылась головой под подушку.
Изабел скинула подушку.
– Он написал!
– А? Кто?
Изабел улыбалась во весь рот.
– Я просто села за твой стол проверить прогноз погоды на сегодня и увидела твой почтовый ящик – входящее сообщение от Харрисона Ферри!
Кэт откинула одеяло и бросилась к письменному столу. Она даже не стала садиться. Вместе с Изабел они склонились и начали читать.
Дорогая Кэт!
Мне ужасно жаль, что я так задержался с ответом. Я в отпуске в этом семестре, занимаюсь научными исследованиями для книги, и хотя проверяю свою почту, приходящую на адрес колледжа, ваше письмо, похоже, попало в папку со спамом. В любом случае меня очень огорчили новости о здоровье вашей мамы. За все эти годы не было дня, чтобы я не думал о Лолли. Мне бы хотелось приехать, как только вы дадите разрешение.
Я живу в Брансуике, поэтому могу приехать в любой момент.
Очень рад, что вы мне написали.
Ваш Харрисон Ферри.
Кэт обняла Изабел, потом они переглянулись и снова обнялись.
– «За все эти годы не было дня, чтобы я не думал о Лолли», – повторила Кэт. Ей хотелось прыгать.
– Тон письма сердечный, – отметила Изабел. – Какое облегчение.
Кэт села и написала ответ, в котором приглашала его приехать, когда ему удобно: сегодня, завтра?
Харрисон ответил в течение двадцати минут. Он приезжает этим вечером.
Кэт принесла поднос с завтраком в комнату матери – яичница-болтунья и тост в тесте, как любила Лолли, тарелка ягод и чашка ромашкового чая. Ночную вахту несла Джун, и она бодрствовала – читала, сидя в кресле, толстый роман, когда Кэт заглянула в комнату час назад. Лолли была слишком слаба для кресла-каталки и веселой болтовни на кухне, поэтому Изабел собрала поднос.
– М-м-м, как вкусно пахнет. Я что-нибудь съем. – Джун поцеловала тетку в щеку, прежде чем пойти к двери. – Надеюсь, там есть бекон.
– Если его не прикончил Чарли, – со смехом отозвалась Лолли. – Беги, а то не успеешь.
Когда Джун обошла кровать, Кэт прошептала:
– У Изабел есть грандиозная новость.
Джун в нетерпении выскочила из комнаты.
Кэт поставила перед исхудавшей матерью поднос и села на край кровати.
«Просто скажи ей. Нечего ходить вокруг да около, – как всегда говорила Лолли. – Просто скажи».
– Действительно пахнет восхитительно, – заметила Лолли, откусывая тост.
– Мам, сегодня вечером у тебя будет особый гость, – выпалила Кэт, зажмурившись. Открыв глаза, она увидела, что Лолли выбирает: взять клубнику или чернику.
– Кто?
– Харрисон Ферри.
Мать положила клубнику.
– Что?
– Я ему написала, и он приезжает.
– Ты ему написала, и он приезжает… – повторила Лолли. – Харрисон приезжает сюда?
Кэт кивнула и собралась с духом.
– Он знает про рак?
– Он знает, мама.
– Харрисон приезжает?
Голубые глаза Лолли наполнились слезами. Прикрыв ладонью рот, она отвернулась к окну. Перед уходом Джун раздвинула шторы – стоял серый с моросящим дождем день.
Кэт затаила дыхание. Мать вполне могла разругать ее за то, что она связалась с ним без ее ведома, совала нос в дела Лолли, и посетовать, что зря разоткровенничалась с дочерью.
– Ты поможешь мне хорошо выглядеть?
Кэт с облегчением выдохнула.
– Ты всегда хорошо выглядишь, мама. Но я помогу тебе выглядеть ослепительно.
Улыбка Лолли пришла откуда-то из глубины ее души, и Кэт поняла, что поступила правильно.
Харрисон Ферри напомнил Кэт Пирса Броснана: так мог выглядеть его старший брат, занимающийся преподавательской деятельностью. Лет шестидесяти, довольно красивый, высокий и стройный, с темными волосами, почти полностью поседевшими. Он походил одновременно и на важную персону, и на морского капитана. Вошел с красивым букетом фиолетовых ирисов. Кэт не слишком много думала о любви между своей матерью и этим мужчиной пятнадцать лет назад, о том, как они встречались, пока отец возил Кэт на ярмарки штата, как повез своих детей муж Мэрил Стрип в «Мостах округа Мэдисон». Ее мать любила этого человека, а остальное не важно.
Лолли попросила Кэт привести Харрисона к ней в комнату, когда он приедет, чтобы они могли побыть наедине. За последние несколько часов Изабел, Джун и Кэт хлопотали вокруг Лолли, показывая ей на выбор разные шарфы, слегка подкрасив лицо – чуть-чуть пудры и немножко искусственного загара на щеки, провели по ресницам коричневой тушью, подвели специальной пудрой для бровей поредевшие брови, самая малость ее любимых духов «Шанель № 19». Специально украшать комнату не требовалось, они делали это последние несколько недель: всегда свежие цветы, самое красивое постельное белье, напоминающее Лолли о ее любимом Атлантическом океане, и веселые произведения искусства на стенах, в том числе несколько взятых в рамку оригиналов Чарли Нэша, возраст семь лет.
Кэт оставила Харрисона в гостиной со стаканом «Пеллегрино» и метнулась в комнату Лолли. Плотно закрыв за собой дверь, она сообщила:
– Он здесь, мама.
Лолли втянула воздух.
– Я готова.
Кэт кивнула и вернулась в гостиную.
– Лолли у себя в комнате, – сказала она Харрисону – Последнее время ей трудно передвигаться по дому.
С букетом в руке он последовал за Кэт по коридору. Она оставила его у двери и, зайдя за угол, ждала с бьющимся в горле сердцем.
Она услышала, как тихонько ахнула ее мать, прошептала: «Харрисон», а затем расплакалась. Джун не сомневалась, что Харрисон Ферри сел на кровать и обнял Лолли.