– Не успел с предохранителя снять, немец как-то быстро выбил у меня винтовку… – растерянно ответил я и повесил голову.
– Балда ты, кто ж им пользуется во время штурма? Хотя он тебе, скорее всего, жизнь спас, – внезапно изменил тональность в голосе напарник, – если бы ты выстрелил в первого, тебя бы остальные убили сразу. Так что, может, и к лучшему. Фрицы еще что-нибудь говорили?
– Тому, кто убежал за подкреплением, приказали вести взвод и вызвать огнеметчиков.
– Хреново дело, эти суки нас выжгут отсюда на раз-два.
– Ты их видел? – с интересом спросил я.
– Да приходилось уже. Увидишь такого, с большим баллоном за спиной, сразу стреляй, не то он тебя спалит к чертям. Меня Иваном зовут, фамилия Федоров. – Парень протянул руку. Крепкое рукопожатие, смелый и сильный он, сразу видно. Такие в компаниях часто самые заводилы.
– Сева, – в ответ сказал я, – Сева Молодцов.
– Давай так, – чуть подумав, решительно произнес Иван, – ты дуй наверх, найдешь там нашего лейтенанта. Сообщи ему все, что ты мне рассказал. Не говори, что тебя чуть не спеленали, лишнее это. Понял?
– А как я этого лейтенанта узнаю? – Вот же глупый вопрос, но я реально не знал.
– Ты что, с луны свалился? – аж обалдел Ваня.
– Слушай, меня взрывом оглушило недавно, плохо соображаю теперь…
– Контуженый, что ли? Понятно, – выдохнул, протянув последнее слово Иван. – Нас сюда вел лейтенант, такой, щуплый, с наганом в руке был, видел?
– Это который речь толкал? – брякнул я.
– В смысле?
– Ну, говорил о том, что надо бить врага и защищать город, – попытался выкрутиться я.
– Ага. Он же нас с тобой тут и поставил. Вот его и ищи. Там, наверху, – Ваня указал в потолок, – любого нашего увидишь, у него и спроси. Скажи, очень срочно. Пусть лейтенант ко мне подмогу пошлет, пулеметчика лучше, а то не удержу я один взвод немцев!
Я побежал по лестнице наверх, хотя давалось это не просто, после удара немца болела спина и дышал я с трудом. За спиной винтовка висела, а в руках был немецкий автомат, которые не добавляли мне легкости. Черт, надо было попросить Ивана показать, как им пользоваться, думаю, не удивился бы он, все же оружие-то не наше, немецкое. Поднявшись на второй этаж, никого не увидел, куда бежать дальше, не знал, поэтому начал кричать:
– Эй, ребята, есть кто-нибудь?
Мне никто не отвечал. Здесь была такая же площадка и пустой дверной проем, за которым шел длинный коридор в обе стороны. Куда бежать? А, пойду выше, вряд ли тут кто-то есть, иначе спустились бы, когда стрельба была. Пока поднимался, разглядывал улицу. В те огромные дыры, что были в стенах, видно было все очень хорошо.
Этажей было четыре, и только на верхнем я наконец услышал отклик на мой крик. Тут я заглянул в коридор и повторил свой крик, как и на втором этаже.
– Не ори, немцы рядом! – осадили меня.
Но я и так уже заткнулся, пытаясь отдышаться.
– Там это…
– Что это?! И где там? – усмехнулся боец, вышедший ко мне навстречу.
– Мне к товарищу лейтенанту надо, срочно! – вспомнил я, наконец, зачем пришел.
– Зачем? – вопрос как-то сбил меня с толку.
– Там немцы были внизу, Иван их пострелял, мне нужно рассказать… – начал я тараторить, пытаясь рассказать все как можно быстрее.
– Какой-то ты блаженный, – насупился солдат. – Командиру не рассказывают, а докладывают, понял?
– Понял, – кивнул я, кусая губы.
Откуда мне знать их жаргон? Пристали, блин, как умею, так и говорю, тороплюсь я вообще-то.
– Пожалуйста, проводите меня к командиру, – попросил я.
– В то крыло иди, встретишь бойцов, скажи, что идешь на доклад к командиру взвода, срочно. Тебя проведут. Беги уже, – увидев, что я хочу поблагодарить его, боец поторопил меня, указывая путь.
– Товарищ командир, там, внизу, немцы были…
– Ты кто? – встретил меня лейтенант, когда меня к нему проводили.
Это был тот же военный, что оставил нас с Иваном на первом этаже. Невысокого роста, худощавый, со светлыми волосами, он был больше похож на немца, чем тот свирепый Ульрих, что внизу обработал меня прикладом.
– Так это, Молодцов я…
– Боец, а ты как обращаешься к командиру, забыл устав? – Надо отдать должное, не кричал, а спокойно говорил.
– Извините, – промямлил я, – внизу были фрицы, Иван их застрелил, но один фашист ушел за подмогой.
– Откуда ты знаешь, куда он ушел? Где бойцы из охранения?
– Немцы зарезали наших парней у входа, а знаю, потому как слышал их разговор. Один немец, он уже мертвый, приказал другому идти назад и привести взвод, а также вызвать огнеметчиков…
– Сержант! Бибиков! – крикнул куда-то командир.
Через пару секунд явился боец. Этот был старше нас, лет за тридцать уже, короткие усики и нос картошкой смотрелись смешно.
– Что случилось, товарищ лейтенант?
– Смотреть за улицей, возможен подход противника. Огонь открывать на поражение без приказа. Ясно?
– Все понял, тащ лейтенант!
Сержант убежал, а командир повернулся ко мне.
– Пойдем, спущусь с тобой, встретим немцев. Бойцов только с собой возьмем.
Лейтенант собрал группу из десяти солдат, и все вместе мы начали спускаться, когда снизу началась стрельба. Солдаты, едва не спотыкаясь, устремились вниз, обгоняя друг друга. Я бежал сзади и лихорадочно думал, как быть и что мне теперь делать.
– Боец, свои! – крикнул лейтенант сверху, предупреждая Ивана.
– Скорее, товарищ командир, немцы лезут! – услышал я твердый и уверенный голос моего бывшего напарника.
– Мы со второго будем работать, – ответил лейтенант, а бойцы были уже возле окон.
– Товарищ лейтенант, их нет перед домом, с крыла зашли, слева! Они в здании.
– Понял, – рявкнул командир, – бойцы, бегом вниз, осторожно!
Мы продолжили спуск и вскоре встретили Ивана. Он сидел на лестнице, ведущей вверх, и постреливал в коридор справа.
– Я сам ждал, что со входа полезут, а тут вылезает мурло, можно сказать, сзади меня… Как услышал его, до сих пор не понял… – Иван начал пояснять командиру, как и что было, показывая на труп фашиста, лежащий на пороге коридора.
– Много их?
– Не видел, товарищ командир. Этого снял, остальные не полезли. Но едва отошел, сюда струя огня влетела.
– Ясно, притащили огнемет, значит. Так, бойцы, нужно выбить врага из здания. Готовим гранаты!
Возле проема, ведущего в коридор, собрались трое бойцов. Достав гранаты, они приготовились, больше ждали, когда остальные возьмут проем на прицел, и, получив отмашку лейтенанта, швырнули гранаты в темноту коридора. Я сжался от волнения.
Грохот, летит какой-то мусор, а командир уже кричит:
– Вперед, вперед!
Влетаю в коридор одним из последних, все куда-то стреляют, а я ничего не вижу, только глазами хлопаю.
– Тут дыра в стене, справа, туда они и залезли, суки! – кричит кто-то.
– Так, все назад, – быстро командует лейтенант, и я, развернувшись, сделал шаг обратно на лестничную площадку, как вдруг увидел фашистов. Те уже поднимаются наверх, на площадке были двое.
– А-а-а! – ору я, не в силах унять страх и сообразить, что делать.
Немцы, увидев меня, резко разворачиваются и тут же открывают огонь. Я лечу на пол, прыгнув, как кошка. Кажется, не задели. Сзади кричит командир:
– Стреляйте вашу мать, чего смотрите!
Начинается такая пальба, что я лишь вжимаюсь в пол и закрываю глаза. Что-то крошится на меня, летят куски кирпича, и все вокруг заволакивает пылью. Целая туча пыли, как будто здесь перфоратором работают, ничего не видно. Стрельба идет, кажется, со всех сторон сразу.
– Назад, в пролом, зайдем через улицу, здесь нас сожгут сейчас! – командует командир.
Ага, думаете, я знаю, куда идти? Тут не видно ничего!!!
Лежал я возле стены коридора, в стороне от дверного проема, наши где-то слева сзади. Выстрелов уже нет, но слышатся на лестнице, видимо, уже сверху наши спустились и ведут бой. Прошла, наверное, пара минут после указания командира, а я только сообразил, зачем он говорил о выходе на улицу.
В коридор, где я находился, ворвалась струя огня. Меня обдало жаром, но не задело, все же я был несколько в стороне. Я только сильнее вжался в стену, мечтая ее проткнуть и вывалиться наружу. Огнеметчик не стал тратить топливо на долгий залп, жарил несколько секунд. Гореть тут было нечему, одни стены, поэтому пожара я не боялся, а вот дышать стало в разы труднее.
В этот момент слышу стрельбу. Наши, что ли? Затем понеслись команды на немецком, крики на этом же языке и опять стрельба. Затем что-то гулко хлопнуло, с потолка посыпались крошки бетона, а в проем вновь ворвалось пламя. На этот раз оно было слабым, как будто целили не сюда, но я продолжал лежать.
– Раненых собрать, приготовить к эвакуации на берег, живо всем! – слышу снаружи, и меня наконец отпускает.
Встаю, пытаюсь отряхнуться, заодно проверяя, не зацепило ли меня. Вроде все хорошо, спина как болела, так и болит, да еще рукой ударился, когда падал, а так ничего, нос вроде меньше зудит сейчас, только не дышит совсем.
– Ты что тут делал?! – вдруг появившийся лейтенант посмотрел на меня.
– Н-ничего, – слегка запинаюсь я.
– Вот именно, ничего! Пока твои товарищи жизнями рисковали, ты тут отсиживался!
– Да вы как закричали, что назад надо, я туда, а из дверей огонь…
– И чего, обгадился, что ли? – словно желая меня поддеть, продолжает командир, но вроде как уже не злится.
– Н-нет, просто испугался…
– Вы только посмотрите, каких к нам в гвардейскую дивизию нынче новобранцев набирают! – крикнул он громко, обращаясь к другим солдатам, которые тоже входили в коридор. Был среди них и Иван.
– Ну, ты живой, Сева? – подошел напарник ко мне.
– Да, – ответил я и виновато опустил глаза.
– Ладно, успокойся. Первый бой у тебя?
Я кивнул.
– Покажу, как и что, когда поспокойнее будет. Пошли.
Но едва мы вышли обратно на лестницу, лейтенант еще не успел отдать новые распоряжения, как что-то с грохотом ударило в дом, сотрясая его. Взрыв был сильным, а главное, не одним. Уши заложило, где-то рядом упал такой кусок стены, что если бы попал в меня, раздавил бы, как лягушку. Но и крошка, падающая сверху, причиняла некоторую боль.