– Севка, стреляй, стреляй! – орет рядом Ванька, сыплющий очередями в сторону немцев.
«Еще не хватало мне разборок с командиром», – подумал я и, подняв винтовку, выстрелил. Куда? Да кто его знает, куда-то, думаю, в небо. Ну, боюсь я в людей стрелять, боюсь… Что мне делать?
Винтовка сильно ударила в плечо, а еще руки как-то обмякли, тяжелая она, зараза. Как показывал Иван, дернул затвор, увидел, как вылетела гильза. Нужно еще стрелять, а то и правда заклюют потом. Выпустил я пять пуль и стал шарить по карманам в надежде найти еще. А, они же на ремне, в этих, как его, подсумках! Достал пачку, пять штук, скрепленные вместе. Вспоминая последовательность перезарядки, как Ванька учил, довольно быстро умудрился воткнуть их и закрыть затвор.
Тем временем стрельба немного поутихла, и поступил новый приказ, бежать к зданию вокзала. Все бегом, все бегом! Надоело – жуть как. Это вам не на фитнесе бегать, с таким весом в руках, на поясе и в мешке даже просто пройти сотню метров тяжко, не только бегать, а уж о «шикарной» обуви, что у нас на ногах, я и вовсе промолчу. А еще ведь и бой идет. Подняв глаза, на подходе к зданию вокзала увидел, как из окон то и дело кто-то стреляет. Мы подходили сзади, поврежденное, но еще целое здание вокзала нас прикрывало, поэтому прошли. Пахло вокруг страшно. Тут и дым, и что-то из горюче-смазочных материалов тлеет и воняет, и, простите, дерьмом кое-где тащит так, что мало не покажется. Все ароматы Родины в одном флаконе.
Войти в здание получилось довольно легко, как и говорил, с этой стороны подходы не простреливались немцами. Внутри царили хаос и разруха. Даже отдаленно ничто не напоминало о том, что в этом здании был железнодорожный вокзал. С таким же успехом здесь могла быть больница, небольшая школа или еще что-либо.
Внутри Иван махнул рукой, призывая бежать за ним. Я покорно плетусь следом, не хватало еще заблудиться здесь. Здание не очень большое, местами разрушено, хочется укрыться где-нибудь, а лучше и вовсе свалить подальше. Но мест, где можно хотя бы затихариться на время, не так много.
Одновременно с нашим приходом начинается новая атака противника. Все в движении. То тут, то там попадаются бойцы, они падают, перекатываются, стреляют, кидают гранаты, прижимаются к полу, к стенам, когда рядом что-то взрывается. Кирпичное крошево, щепки от деревянных конструкций летают произвольно, то и дело цепляя кого-нибудь на своем пути. Стою в проломе, кажется, сейчас это единственное место, куда ничего не залетает, так нет, пробегающий мимо солдат грубо отталкивает меня.
– Чего встал, раззява? Уйди с дороги, только мешаешь! – огрызается солдат, я послушно сдвигаюсь в сторону, освобождая проход.
Солдат делает несколько шагов, останавливается, поворачивается ко мне, и в этот момент что-то с силой бьет его в голову. Я вижу, как она просто лопается изнутри, и человек отлетает в сторону. Ноги еще подрагивают, и видеть это очень страшно. В руках убитого автомат, он так и не выпустил его в момент смерти. Меня вновь выворачивает наизнанку, колени предательски подкашиваются. Господи, да что же это такое-то, сколько можно? А как все эти парни и мужики? Ведь они настолько целеустремленные, что жуть берет. А ведь если спросить кого, за что именно он воюет, так и не ответит никто. За Победу? За эфемерную Родину? За Сталина? Последнее уж и вовсе бред. Как за него можно воевать? За человека, который убил столько людей?! А ведь я и правда слышал всерьез произнесенные слова:
– За Родину! За Сталина!
Как это, почему? Ну ладно там, на парадах в Москве ему все поклоны бьют, но здесь, на войне, умирать с его именем на устах… Невозможное что-то. Люди знают обо всем, ведь нельзя скрыть такого, аресты, постоянная боязнь, что придут именно к тебе, но люди идут на смерть с его именем…
Пройти даже пару шагов по этому хаосу было чем-то вроде задачки на выносливость и сообразительность. Во-первых, спотыкаясь на каждом шаге, нужно следить за тем, чтобы не разбить голову или не сломать себе что-нибудь. А во-вторых, вокруг вообще-то стреляют.
Когда Ваня увлекал меня внутрь, я даже как-то забылся на пару секунд, просто осматриваясь, не понимая, что я и где. Потом был тот боец, которому оторвало голову, и я потерял из виду Ивана. Продолжив, наконец, свой путь, представляя довольно смутно, куда я иду, вновь останавливаюсь. Внезапно впереди по ходу движения что-то громко лопнуло, как будто большой пузырь хлопнули, и появился огонь.
– За стену, быстро! – прокричал вдруг появившийся Иван, показывая мне кусок стены, отколовшийся когда-то и лежавший рядом слева.
Мы оказались за ним одновременно, и вовремя. Новый хлопок, взрыв, что-то ударяет в наш поваленный кусок стены, который прикрывает нам спины, и мы оба глохнем. Удар по ушам был жестоким, я открывал рот как рыба и не слышал сам себя. В панике поймал ошарашенный взгляд Ивана и понял, что ему также несладко. Мимо кто-то прошмыгнул, а в следующий момент этот кто-то упал на битый кирпич сломанной куклой. Иван хлопает по плечу, показывая на какой-то закуток, ничего не понимаю, но пытаюсь ползти к нему. То и дело от стены, что была впереди меня, выбиваются фонтанчики пыли и кирпичная крошка, осыпая меня. Обращать на все это внимание уже нет сил. Едва оказываюсь за очередной стеной, просто валюсь на пол. Ванька нависает над моим лицом и начинает дубасить меня по щекам. Не знаю, чего он хотел добиться, но я вдруг вновь начал слышать.
– Меня ударь, говорю! – донеслось до меня.
– За-за-зачем?
Когда это я стал таким заикой? Даже страшно стало: а вдруг речь не восстановится?
– Мать твою, бей! Я не слышу ни черта!
И я вдруг взял, да и ударил.
Бить я особо никогда не умел, даже в детстве мало дрался, но все же что-то получалось, так как люлей по молодости лет не получал почти никогда. Удавалось как-то побеждать в драках, проигрывал буквально пару раз, да и то по очкам. В том смысле, что драку растаскивали, и она прекращалась сама собой, но чувствовал я себя в эти пару раз именно проигравшим. Ну и хрен бы с ним. Только вот в этот раз я, видимо, ударил как-то не так, как было необходимо. Ваня отлетел от меня на пару шагов и сел на задницу. Тряся головой, он словно был где-то не тут, взгляд и вовсе блуждал.
– Вань, – я подскочил к парню, – Вань, ты как? Извини, как-то случайно вышло…
– Ты бы так фашистов бил, – раскрыл наконец рот Иван.
Взгляд у него прояснился и стал более осмысленным. Смотрю, языком ворочает во рту, зубы проверяет. Вот, блин, какой же я…
– Извини…
– Хоть слух вернулся, не зря фонарь под глаз получил, – хмыкнул Иван.
Слева от нас находился дверной проем, и вылетевший оттуда человек отвлек от разговора. Человек, а это был наш солдат, вылетел в буквальном смысле, так как в соседнем помещении что-то взорвалось…
– Сука, они нас тут, в руинах, похоронят заживо! – крикнул в никуда Ванька. – Давай за мной!
Мы на карачках поползли в противоположную сторону от вылетевшего человека. Ползти также было нелегко, так как все помещение больше было похоже на развалины, остатки несгоревшей мебели, дверные и оконные рамы, куски стен и перегородок, все это захламляло пространство комнат. Огонь по зданию вокзала не прекращался ни на минуту. То тут, то там раздавались щелчки и хлюпанье попадавших в стены пуль. Иногда здание содрогалось от ударов чего-то более серьезного, чем стрелковое оружие.
Миновав один коридор и какую-то комнатку, мы, наконец, остановились у пролома в стене. Когда-то здесь было окно, теперь – просто дыра от потолка до пола. Лежа на куче мусора и битого кирпича, вперемешку с осколками разных досок, мы осматривали улицу. Точнее, вокруг были железнодорожные пути с остатками вагонов и даже, кажется, парой паровозов. Увиденное не радовало от слова совсем. Немцев реально много, а что нам делать? Так и спросил у Ивана.
– Где винтовка? – спросил он хмуро. А ответить мне было нечего, так как я ее где-то потерял. – Ползи назад, я там, за стеной, автомат видел, кого-то из наших, видно, убило, хватай оружие – и назад. Да посмотри, может, и убитый рядом, тогда захвати его подсумки или сидор. Понял? Бегом давай, надо продать жизнь подороже.
И в этот момент я понял: все, здесь я, скорее всего, и закончу этот этап моей жизни. Откуда только взялась сила воли и храбрость, ведь я последовал приказу Ивана и направился искать автомат. За спиной услышал начавшуюся стрельбу, это Иван вступил в бой.
Оружие я нашел, не ошибся Ванька, когда его заметил. А вот хозяина автомата, как ни глядел, рядом не было. Зато нашел какую-то небольшую, но тяжелую холщовую сумку и прихватил ее с собой.
– О, молодец, гранаты нашел, – увидев меня, крикнул Иван. Это он, скорее всего, о сумке. Я заглянул в нее и правда обнаружил там гранаты. – С автоматом справишься?
– Лучше покажи…
– Все как обычно. Прижимаешь, нажимаешь сюда – и враги падают. Ну, о том, чтобы направлять ствол в их сторону, думаю, не нужно говорить?
– Я понял. Скажи, Вань, а почему нас заставляют тут умирать? – спросил вдруг я.
– Почему умирать и кто заставляет? – словно не поняв моего вопроса, спросил солдат. – Нам нужно защитить город, а не умереть. Гибнем, потому как немец силен, а мы еще и воюем плохо. Да и маловато нас, в прошлом году столько людей потеряли.
– Так можно же отступить, собрать побольше людей и техники и тогда уж воевать?
– Ты знаешь, когда война началась? – увидев мой кивок, парень продолжил: – Больше года отступаем, полстраны сдали, примерно с такими мыслями, как у тебя. Нет, нужно уже стоять. Знаешь, когда мы бежали в прошлом, да и в этом году, проходя деревни и села, что оставляли немцам, не могли людям в глаза смотреть. Старики, женщины и дети, все ждали от нас помощи, ждали, что мы их защитим, а мы драпали. Понимаешь? Драпали! Стыдно это, Сева, очень стыдно. На кого мы оставляли бедных людей? А ведь это чьи-то родные и близкие! Из воздуха солдат не взять, их нужно набрать, обучить, сделать для них оружие и боеприпасы, технику. Времени на все это где взять? Вот и воюем с колес, тут рота, там взвод, а что поделать? Я верю, что где-то именно сейчас собираются полноценные полки и дивизии, а может, и целые армии. Мы должны дать им возможность подготовиться. Если и умрем, то не просто так, а защищая Родину и надеясь, что те, кто придут после нас, отомстят и разобьют врага. Ладно, смотри, опять мины полетели, наверное, сейчас атака будет. Занимай позицию, найди дырку в стене и готовься…