Я шел к третьему столику и думал: «Кто же мои соседи?»
Соседями оказались немцы из ФРГ, пожилая супружеская пара.
Я быстро убедился, что русских слов они знают не больше десятка. Мои же познания в немецком были немного шире. Когда-то изучал, сдавал экзамены. Но столько времени прошло и столько забыто!
Поначалу — во время обеда — разговор не клеился. Далеко не гладким был он и за ужином.
Но на следующий день за завтраком я заметил, что говорю свободнее и вспомнил много выученных в школе слов. К вечеру мой словарный запас настолько восстановился, что немец сделал мне комплимент:
— Вы обнаруживаете успехи.
А что оставалось делать? Ведь нельзя же целыми днями молчать. Надо было так мобилизовать свою память, чтобы она непрерывно возвращала забытое.
Я узнал, что немец по профессии — юрист. Ведет судебные дела между торговыми и промышленными фирмами. Удалось выяснить, что художественную литературу он не читает: некогда. И чужд политике: ею пусть занимаются другие. Правда, несколькими словами о «политике» мы все же обменялись.
Не помню по какому поводу, немец спросил меня:
— Вы, конечно, ненавидите Гитлера! И я тоже…
— А вы почему?
— Потому что до войны и во время войны мне не доверяли серьезных дел, крупных постов: я не был членом национал-социалистской партии и не мог сделать карьеры. Занимался так… мелкой практикой.
Как жестоко и несправедливо обойден человек! К миллионам покалеченных гитлеризмом жизней прибавилась еще одна.
Больше я с ним не разговаривал. К столу старался опаздывать.
ДНЕВНИК ДЕВУШКИ
В Белграде меня познакомили с инженером Йовой Петровичем и его женой Душицей Петрович — молодой, очень обаятельной женщиной. Душица — это уважительно-ласковое от Душа. А душа и по-русски и по-сербски означает одно и то же.
— Вы свободны в воскресенье? Приходите к нам, — пригласили они.
В воскресенье у Петровичей собрались друзья. Среди них были инженеры, журналисты, бывшие партизаны.
Меня, как человека, приехавшего из Советского Союза, они встречали радушно. И естественно, очень скоро разговор зашел о том, что утвердило, скрепило дружбу народов СССР и Югославии — о боевом братстве в дни минувшей войны. Вспомнили партизаны былые сражения. Вспомнили, как Советская Армия вступала в Белград.
А потом разговор перешел на литературу, и меня стали расспрашивать, когда закончит новую книгу Шолохов, что сейчас пишет Симонов, как мне нравятся книги Николаевой и Пановой, работают ли сейчас в жанре рассказа Антонов и Паустовский, широко ли известна у нас Римма Казакова и чем объяснить, что советская мемуарная литература часто «опережает» художественную.
Я заметил, что на все эти вопросы в столь эрудированной аудитории мне ответить трудно.
— Какие мы эрудированные? — заметил один из сидевших за столом. — Так, стараемся читать, что достанем. А вот кто у нас эрудированная, так это — Душица.
Душица залилась румянцем, сказала:
— Ой, оставьте!
— Нет, нет, Душица, ты покажи москвичу твой дневник. Ты же сейчас не держишь его в секрете?
— Покажите, пожалуйста, если можно, — попросил я. — Если только можно…
Душица пошла в соседнюю комнату и вернулась, бережно держа в руках тетрадь в кожаном переплете.
«20 октября… 3 ноября… 14 декабря…»
С обычными дневниками эту тетрадку роднили только даты. Дальше сходство кончалось.
Это был… роман в стихах. В стихах русских поэтов. Стихами сорока пяти русских поэтов на протяжении семи лет девушка рассказывала о своей жизни, о том, что радовало или огорчало ее, почему ей было грустно или весело.
Это судьба, рассказанная тысячами строк любимых стихов. И ни одного-единственного слова от автора!
Вот что из этой книги я запомнил. Брюсов:
Эта светлая ночь, эта тихая ночь
Эти улицы узкие, длинные!
Я спешу, я бегу, убегаю я прочь,
Прохожу тротуары пустынные…
Что-то случилось, значит… Ну конечно! Пушкин:
Все кончено, меж нами связи нет…
И дальше — Полежаев:
Зачем игрой воображенья
Картины счастья рисовать,
Зачем душевные мученья
Тоской опасной растравлять?..
Снова Пушкин:
Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом…
И вдруг — нежно-меланхолический, мягкий Блок:
Но в камине дозвенели
Угольки.
За окошком догорели
Огоньки.
И на вьюжном море тонут
Корабли.
И над южным морем стонут
Журавли.
Это, наверное, переход к другому настроению. И оно наступает, потому что есенинские строчки звучат иначе:
О, верю, верю, счастье есть!
Еще и солнце не погасло,
Заря молитвенником красным
Пророчит благостную весть.
О верю, верю, счастье есть!
Я читаю этот необычный дневник, и мне кажется, что давно знаком с его автором, женщиной из Белграда, мне хорошо известна ее жизнь и близко ее тонкое, благородное поэтическое сердце.
Я сказал обо всем этом Душице, сказал ей много хорошего, чего не мог не сказать, спросил, откуда она так знает русский язык и русскую поэзию.
— Сама учила, друзья помогали.
И тут кто-то сказал:
— Душа, Душа, ты сербка, а душа у тебя русская.
А Душица ответила:
— У нас у всех душа одинаковая. Потому что мы — родные.
ПЛЕВЕН СМЕЕТСЯ
В болгарский город Плевен я приехал на фестиваль сатиры и юмора. Сатирические фестивали стали в стране традиционными. Собираются люди в «Народном читалище» и по нескольку часов слушают, как соревнуются острословы, смотрят сценки в исполнении комедийных актеров, принимают гостей — писателей-сатириков, художников-карикатуристов.
И это — не концерты. Это действительно фестивали, состязания с почетными призами, с вручением премий. Главный член жюри — публика. Публика сидит на фестивале по десять-двенадцать вечеров, судит и рядит.
Это похоже на народный праздник, праздник смеха.
Помню, выступал блестящий мастер юмористического рассказа Генчо Узунов. Зал ловил каждое его слово, поминутно разражался смехом, аплодисментами.
И именно в эти минуты, минуты всеобщего веселья, перед моими глазами замелькали события прошедшего дня.
В Плевен я приехал утром. А потом до самых сумерек ходил но этому городу, городу-музею, где каждый камень говорит о русской воинской доблести и о братстве русского и болгарского народов. В парке имени русского генерала Скобелева есть аллея, устланная черными, красными и белыми камнями. Черные символизируют турецкое иго, под которым находился болгарский народ, красные — кровь, пролитую за освобождение Болгарии от этого ига, и белые — свободу.
Здесь многое осталось так, как было в 1877 году, во время русско-турецкой войны. Здесь, в Плевене, бережно сохранен дом, в котором Осман-паша подписал акт о капитуляции своей армии. Здесь воздвигнут мавзолей, в котором хранятся кости погибших воинов, собранные на поле боя. И над всем этим торжественно-траурным покоем болгары начертали слова немеркнущей благодарности. «Герои, вашите кости сградиха нашата свобода» — «Герои, на ваших костях зиждется наша свобода».
Но вот другая надпись, уже в стихах и по-русски:
Вдали от русской матери-земли
Здесь пали вы за честь отчизны милой.
Вы клятву верности России принесли
И сохранили верность до могилы.
Вас не сдержали грозные валы,
Без страха шли на бой святой и правый.
Спокойно спите, русские орлы,
Потомки чтут и множат вашу славу.
Отчизна нам безмерно дорога
И мы прошли по дедовскому следу,
Чтоб уничтожить лютого врага
И утвердить достойную победу.
Сентябрь, 1944 год
Эти стихи написал военный корреспондент майор Леонид Гореловский. И они озаглавлены: «Героям Плевны — от частей 3-го Украинского фронта победоносной Красной Армии».
Потомки прошли по дедовскому следу, чтобы освободить болгарский народ — на этот раз от фашизма, от коричневого ига.
И снова камни… черные, красные и белые.
Ни один город никогда не волновал так меня, как Плевен. Ни в одном городе не были так крепки рукопожатия и столь остро не чувствовалось братство, братство по крови и братство по оружию!
И вот Плевен смеется, старый и вечно молодой Плевен.
Смеется и радуется потому, что новая жизнь пришла на его некогда истерзанную, многострадальную землю. Радуется потому, что никогда так легко и свободно он не дышал. Оттого, что у него хорошее настроение, хорошие и верные друзья.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.