— Луазье, вы живы?
Майор ничего не отвечал, глаза его были закрыты. Похоже, ему досталось не только от крокодила, но и от горячей воды. Как это рептилия выдержала кипяток, не отпустила сразу жертву? А почему автомат на руке майора не отреагировал на опасность? Крокодил напал из-под воды? Впрочем, не об этом сейчас надо думать…
Эвар с трудом выволок раненого на сушу и потащил его к проходу. Через несколько минут все трое были вне джунглей.
— Так, хватит приключений! — заявил Эвар, переводя дух. — Живо к самолёту, вызываем помощь!
— Не могу! — простонал Рене, стуча зубами.
— Что с тобой? — холодея от предчувствия, спросил Эвар.
— Плохо мне… Рука…
Правая кисть десантника распухла и посинела. Возле большого пальца виднелась крошечная царапинка — похоже, Фонтана наткнулся на ядовитую колючку, столь хорошо знакомую Эвару.
— О, проклятье! Если бы хоть противоядие…
Однако до снадобий Мира Спасения было далеко. Недолго думая, Эвар наклонился над рюкзаком, сунул руку внутрь, нащупал нож, вынул его и полоснул по опухлости на руке Рене — почти до локтя. Кровь не шла. Эвар надавил со злостью отчаяния. Кажется, что-то получилось…
Он вздохнул, подхватил свой автомат и, то и дело оглядываясь, направился к самолёту. Однако! Машина лежала не ровно, как приземлилась, а под сильным наклоном, и из-под левого колеса шасси выглядывал небольшой холмик. 'Ого! А ведь этого не было, когда мы только сели! Змеюка, что ли, очередная, решила поохотиться?' Рисковать не хотелось. Эвар подошёл справа, взялся за крыло машины и дёрнул с силой. К его приятному удивлению, самолёт легко съехал со злополучного холмика. Нервно поглядывая влево, Эвар забрался в кабину и включил связь: Ну что — есть контакт?
— Кто на связи? — услышал он. Ну, наконец-то!
— База! Говорит отставной десантник Жерар Ларм! Майор Поль Луазье и капрал Рене Фонтана тяжело ранены! Срочно пришлите помощь!
— Сейчас будем! Ждите!
Не медля более, Эвар выскочил из машины, огляделся и бросился к джунглям. Вот уж ситуация: пустыня худо-бедно защищает от всякой пакости, прущей из леса, а джунгли — от кошмаров пустыни…
В ожидании помощи, постоянно оглядываясь на случай новой опасности, Эвар снова и снова пытался выжать, высосать заражённую кровь из руки товарища. Про майора уже и не думал: спасти бы того, кто пострадал не по своей вине. Он уже терял силы, когда по земле скользнула тень от вертолёта.
2.
Эвар невесело смотрел, как звездолёт приближается к Марселии. Тяжело досталась эта передышка. Майор Луазье скончался, пока вертолёт спасателей добирался до базы. Рене был в тяжёлом состоянии, но, по крайней мере, в лазарет его доставили живым, а что с ним стало потом — этого Эвар не знал. Едва прибыв на базу, он направился к командиру части и поинтересовался, что теперь делать. Тот пожал плечами, пообещал выяснить, связался с кем надо и вскоре сообщил, что Эвар пока свободен: Первым же звездолётом отставной десантник отбыл с Земли.
Мысли не радовали. Вряд ли после случившегося сегодня Служба Безопасности отвяжется. Место погибшего усердного дурака-майора займёт другой, а если понадобится, то и третий, этого добра там хватит надолго… Значит, пора принять решение. Такое, после которого никакие спецслужбы уже не прицепятся.
Вот и космопорт. Проверка документов, получение багажа. Можно ехать домой. Только надолго ли? Нет, тут придётся действовать самым радикальным образом…
Минут через двадцать он подъехал к поликлинике — той самой, где его обследовали после первого возвращения с Земли. Сотрудница регистратуры вопросительно взглянула на него:
— Что вам угодно, господин Ларм?
— Я бы хотел поговорить со своим лечащим врачом.
— Да, пожалуйста, — оглянулась она на группу людей в белых халатах. — Доктор Перен, к вам пациент Жерар Ларм!
— Да, слушаю вас!
Перен внимательно посмотрел на Эвара. Что это значит — врач в курсе, какая была мнемограмма? Что же, это ему по работе положено. Взять его за руку, отвести в сторону, чтобы не все вокруг слышали…
— Простите, доктор! У меня к вам просьба. Дело в том, что у меня после ранения, которое я в прошлом году получил на Земле, возникли неприятные галлюцинации. Ложная память — что я якобы родился в девятнадцатом веке, был математиком и так далее. Из-за этого мне пришлось оставить военную службу. Вы не могли бы удалить всё это?
Врач смотрел с нарастающим интересом:
— Это возможно, но зачем? Раз вы сознаёте, что это всего лишь галлюцинации, не путаете их с действительностью, то оснований для беспокойства нет.
— Доктор, я очень прошу вас! Вы не представляете, как это мне мешает! Я хочу вернуться к нормальной жизни! Помогите, пожалуйста!
Врач колебался.
— Ну, хорошо. Ваша просьба мне понятна. Только, господин Ларм, мне нужна от вас подписка, что вы просите сделать такую операцию.
Гастон Февр мрачно просматривал сообщение, поступившее от генерал-майора Колюша и касающиеся злополучной экспедиции в таинственную Амазонию. Майор Луазье погиб — согласно данным экспертизы, его загрызло какое-то чудовище, да ещё и кипяток обварил. Откуда в пустыне взялся кипяток, а? Капрал десанта Рене Фонтана также скончался — от неизвестного растительного яда. Единственный уцелевший после операции — отставник Жерар Ларм, который не получил ни царапины. Конечно, глупо думать, что он как-то причастен к гибели двух своих спутников, но хотя бы рассказать, что случилось, он может? Почему никто из сотрудников Колюша не допросил его по прибытии на Марселию? Впрочем, может, оно и к лучшему. Нет ничего надёжнее, чем сделать это самому.
Он вызвал секретаршу:
— Элиз, закажи билеты на Марселию, ближайший рейс.
Эвар завершил продажу акций, проверил поступление денег на счёт и выключил компьютер. Биржевую игру придётся, конечно, забыть, но сбережений хватит на много лет. Встал из-за стола, подошёл к жене и прикоснулся губами к её лицу:
— Девочка моя рыженькая! Мне надо сейчас отлучиться на несколько часов.
Мадлен взглянула тревожно и провела рукой по его волосам:
— Жерар, милый! Что случилось?
— Ничего, всё в порядке, не беспокойся, пожалуйста! — произнёс он как можно спокойнее, почти весело, но почувствовал, что голос выдаёт его.
— Неправда, я по глазам твоим вижу, — Мадлен взяла его за руки. — Скажи, куда ты едешь?
— В поликлинику. Не волнуйся, мне просто надо провериться после Земли.
— Только это? — жена явно не верила и колебалась.
— Да, милая!
Она подумала немного, поцеловала мужа в щёку и вздохнула:
— Ладно. Надеюсь, ты ничего не скрываешь. Возвращайся поскорее, дорогой мой! Я испеку твой любимый пирог!
Вот и всё. Ещё несколько минут — и французского математика Эвара не станет. Не будет он строить математические модели, разрабатывать новые теории, влюбляться в красавиц, играть на бирже. Останется бывший десантник Жерар Ларм. Может, оно и к лучшему? Ведь именно Жерар, а не Эвар, имеет право на Мадлен, Пьера и Клару. Исчезнет обман, прекратятся угрызения совести. А наука… Да что для неё изменится? Модель нагуалей, опубликованная чуть больше года назад в Амазонии, живёт теперь собственной жизнью и не нуждается в своём авторе. Есть кому разрабатывать её дальше и использовать на благо Мира Спасения. А галлийской науке математик Эвар, чужак из старинной эпохи, всё равно не нужен.
А всё же обидно до слёз, что непутёвый, задиристый, влюбчивый Эвар сейчас исчезнет навсегда…
Господин Февр сильно нервничал — как будто чувствовал, что надвигается неприятность, и очень серьёзная. Прямо из аэропорта, сопровождаемый охраной, помчался к дому Жерара. Дверь открыла мадам Ларм.
— Ваш муж дома? — от волнения глава спецслужбы забыл, что сначала надо бы поздороваться.
— Он в поликлинике, — давя нежеланного визитёра тяжёлым, как малахитовая плита, взглядом, ответила Мадлен. — Что вам от него нужно?
— Ничего особенного, просто поговорить. А зачем он поехал в поликлинику?
— У него обследование.
— Какое ещё обследование? Он разве болен?
— Обследование после поездки на Землю. Что вам не нравится? Разве мой муж не имеет права пойти к врачу? — видя, что злополучный гость недоволен отсутствием Жерара, Мадлен сразу переменила своё мнение о его визите в поликлинику.
— Нет, всё в порядке. До свиданья, мадам, — и Февр посчитал за лучшее удалиться побыстрее. Голову сверлила мысль: поликлиника… обследование какое-то… зачем оно понадобилось Жерару? Действительно нуждается, плохо себя почувствовал, или что-то задумал?
— Едем немедленно в эту поликлинику! — обратился он к шофёру, едва сев в машину.
— Да, мой генерал!
Вот и поликлиника. Регистратура.
— Я из Службы Безопасности! Где находится ваш пациент Жерар Ларм?
— У него сегодня операция в больнице, это соседний корпус… — сотрудница регистратуры явно оторопела при виде удостоверения всемогущей организации.
— Какая ещё операция?
— Простите, я не имею права сказать…
— Где там операционная?
— Комната триста пять, этажом выше… Только сейчас туда нельзя!
Слово 'нельзя' — не для генерала спецслужбы. Пройти в соседний корпус, подняться на этаж, разыскать нужную комнату, оттолкнуть перепуганную медсестру, распахнуть дверь… Что это? Жерара увозят на каталке… Это как понимать — операция уже завершена?
— Что за операцию вы ему сделали, чёрт возьми? — заорал он, обращаясь сразу ко всем присутствующим. Хирург посмотрел с удивлением на разгневанного важного господина:
— Операцию по удалению ложной памяти, сударь. Всё прошло благополучно, пациент Жерар Ларм будет в норме часов через пять. А кто вы, в чём дело?
Вместо ответа, генерал-полковник Гастон Февр с силой ударил кулаками по стене и завыл от невыносимого чувства беспомощности и отчаяния.
— Эвар, как твои дела?
Друзья мои… Александр, Жюли, Ян… Эвара, которого вы знали, больше нет. Простите, я вас предал. И себя предал. Я не мог больше выдержать. Они требовали, чтобы я им показал путь в Амазонию. Угрожали причинить вред моей жене, нашим детям. Я боялся стать виновником войны и не видел другого пути избежать её. Теперь перед вами — отставной десантник Жерар Ларм. Математик Эвар из Франции девятнадцатого века больше не существует.