— У пиратов есть свой человек среди нас, шпион. Он передавал им секретную информацию, в том числе касающуюся наших семей. На свою беду, он передал им данные о моей жене и детях. Как только я обнаружил это, участь предателя была решена! — патетически произнёс Эвар, буравя взглядом Мишеля. Тот съёжился под пронзительным взглядом полковника, лицо секретаря покрылось красными пятнами.
— И… кто же это? — растерянно спросил Колюш. Он, разумеется, заметил молчаливый диалог между секретарём и заместителем, но пока не понимал, что всё это означает.
— Мишель, а как вы полагаете — о ком я говорю? — с явной насмешкой в голосе спросил Эвар.
— Н-не знаю… — дрожащим голосом отозвался Мишель. Его зубы отчётливо стучали.
— Ну, раз не знаете, может, попросим нашего командира санкционировать мнемоскопирование высших руководителей Службы Безопасности… и их секретарей? Что скажете? Я заранее согласен! — усмехнулся Эвар. До Колюша начало доходить, наконец:
— Мишель, что это значит? — обернулся он, задев стол животом, к секретарю.
— Н-не знаю… — пролепетал Мишель.
— Жерар, я ничего не понимаю, — умоляюще обратился шеф к заместителю. — Объясни, пожалуйста!
Однако глаза и изменившийся голос шефа явственно говорили, что теперь-то до него стал доходить смысл диалога в его кабинете.
— Мишель, зачем вы это делаете? — неожиданно-спокойно спросил Эвар. — Вы же знаете закон: за шпионаж в пользу врага — двадцать лет тюрьмы. А за пособничество терроризму и пиратству — пожизненное заключение.
— Мишель… это правда? — дрожащим голосом спросил Колюш. Он выглядел почти таким же ошарашенным, как и разоблачённый только что на его глазах шпион пиратов.
— Я… меня… — голос отказывался повиноваться Мишелю.
— Вы, конечно, получаете зарплату гораздо меньше моей, — веско произнёс Эвар. — И всё же о таком окладе могут мечтать девяносто процентов наших соотечественников. Или, может, дело не в деньгах?
— Нет…
— Тогда в чём? — голос Эвара изменился, стал резким, сухим, злым. — Расскажите, наконец, правду! Тогда появится шанс, что я захочу вам помочь.
Мишель с отчаянием посмотрел на полковника, словно говоря: 'Разве мне теперь кто-нибудь поможет?'
— Ну же, рассказывайте! Всё равно скрывать нет смысла.
— Хорошо, — неожиданно произнёс Мишель почти спокойным тоном. — Дело, конечно, не в деньгах. Моя невеста Сесиль была захвачена пиратами два года назад. Они как-то узнали о наших с ней отношениях и связались со мной. Пообещали, что если я буду снабжать их информацией, её отпустят…
— И вы им поверили? — с презрением и жалостью в голосе спросил Эвар.
— А что мне было делать? Мне прислали её голограмму. Она находилась в каком-то подвале, прикованная цепью…
— Это они сделали, чтобы только произвести на вас впечатление. Обычно они никого не приковывают, просто держат пленных в бараках за колючей проволокой, и с их баз практически невозможно сбежать. Однако уже немало времени прошло с тех пор. Её освободили?
— Нет, — уныло ответил секретарь.
— Разумеется. И вы всё же снабжаете их информацией?
— Я запутался! — в отчаянии воскликнул Мишель, хватаясь за голову. — Я не знал, что делать! Ведь теперь я ещё и преступник! Если я откажусь помогать им, они сдадут меня…. Вам…
— Ну, теперь уже не сдадут, — снисходительно отозвался Эвар. — И, мне кажется, как раз теперь у вас появляется шанс. Если ваша невеста до сих пор жива и находится на одной из пиратских баз, я надеюсь, мы сможем её освободить в ближайшее время.
— Что? — воскликнули, одновременно вскакивая с мест, Колюш и его секретарь.
— Именно так, — внимательно посмотрел Эвар сначала на толстяка, а затем на его секретаря. — Только сначала ответьте, Мишель, на такой вопрос: я обратил внимание, что из всех семей тех лиц, о которых вы информировали преступников, фигурируют только мои близкие. Это случайность? Может, я не заметил чего-то?
— Нет, это верно, — кивнул секретарь. — Они интересуются вами больше всех остальных, даже Президента.
— Ах, вот как, — вздохнул Эвар. — Что же, о причине этого я догадываюсь. А теперь скажите мне вот что: неужели пираты не замечают, что вы поставляете им неполную информацию, даже неточную? Они не выразили никакого недовольства в прошлый раз, когда вы не предупредили их о наших атаках на Каллисто и на Земле?
— Да, они были недовольны, но я объяснил, что вы пользуетесь значительным доверием со стороны господина генерал-майора и не всегда согласовываете с ним свои операции.
Эвар с трудом сдержал усмешку. Колюш покраснел, как варёный рак.
— Хорошо, Мишель! — с удовлетворением в голосе заявил Эвар. — Начиная с сегодня, ваши сообщения господам пиратам станут намного подробнее и точнее. Поверьте уж мне. Правда, не знаю, доверит ли вам впредь господин генерал-майор поиски каталогов, касающихся пива…
— Об этом не может быть речи! — буравя Мишеля яростным взглядом, выкрикнул Колюш. — Мерзавец! Ты меня предал! Под военный трибунал пойдёшь! Я потребую смертной казни!
— Ну-ну, спокойнее, шеф! — осадил его Эвар. — О смертной казни не может быть и речи. Да и пожизненное заключение под вопросом, ведь мнемоскопирование покажет, что Мишель действительно пытался спасти человека, свою невесту. Но, конечно, тюремный срок будет солидный. Только зачем вам это прямо сейчас? Ведь каждый, кто узнает об этом процессе, задастся вопросом, как получилось, что именно ваш секретарь шпионил на преступников. А если передать дело в суд после той операции, которую я собираюсь провести с помощью Мишеля, он станет двойным агентом, и тогда оценка ситуации общественным мнением изменится.
— Гм-м… — пробормотал Колюш, сбитый с толку. Эвар сочувственно пожал плечами и снова обратился к секретарю:
— Если всё сделаете правильно, то, я думаю, можно будет рассчитывать на значительное снисхождение в суде, хотя на свободе вряд ли останетесь.
— Вы хотите, чтобы я передавал пиратам дезинформацию от вас? — задумчиво спросил секретарь. Он, казалось, совсем уже успокоился.
— Не совсем так. Там будет, конечно, дезинформация, но в основном правда, которую пираты смогут проверить…
— И вы им поставите ловушку?!
— Возможно. Ну что, Мишель, согласны?
— Согласен, — кивнул секретарь. — И не только потому, что у меня нет выбора. Сейчас я сожалею об одном: что этот разговор не состоялся между нами раньше и по моей инициативе. Вы не поверите, но всё это время, пока вы боролись с пиратами, я был душой на вашей стороне!
— Вот и отлично! — кивнул Эвар и поднялся с места. — Шеф, у меня к вам просьба: не знаю, какие с этого момента будут отношения между вами, но, пожалуйста, ведите себя так, чтобы никто из посторонних не заметил, что вы больше не доверяете своему секретарю.
— Вы его не арестуете? — воскликнул Колюш.
— За что? — спросил Эвар, раздражённый непонятливостью шефа. — За шпионаж? Для этого нужно мнемоскопировать вашего секретаря, а это не принесёт вам ничего хорошего. Или вы настаиваете? Если так, то можете сами его задержать и передать отделу Внутренних Расследований, для этого я не требуюсь.
— Не настаиваю, — неожиданно-покорно сказал Колюш. — Поступайте как хотите, Жерар. Я вам доверяю. Обещаю, что никто не заметит, что Мишель для меня больше не секретарь.
Эвар не стал спрашивать, как это отразится на пиве и появится ли второй секретарь. Он просто кивнул и вышел из кабинета, оставляя проштрафившегося секретаря наедине с обозлённым шефом.
Мадлен только замесила тесто, чтобы изготовить праздничный пирог к годовщине её с Жераром знакомства, как послышался звонок во входную дверь. Молодая женщина оставила тесто, подошла к микрофону и сказала:
— Входите! Открыто!
На самом деле, это было не вполне точно. Дом семьи Ларм, расположенный среди зелени садов, представлял собой небольшую крепость, хотя внешне мало отличался от окружающих коттеджей — разве что несколько крупнее. Полиция полицией, но семья заместителя шефа Службы Безопасности должна быть защищена как следует, особенно с учётом повышенного внимания к ней со стороны господ пиратов. Внешняя стена дома, выполненная из дерева с огнезащитной пропиткой и отделённая от окружающего мира скромной деревянной дверью, скрывала небольшое внутреннее здание из железобетона, со стальной дверью, хотя и обитой кожей, и с автономным электроснабжением. Во внутреннем здании, собственно, и жила семья, а пространство между ним и внутренней стеной предназначалось для любимцев Мадлен и детей — кошек и собак, на которых у Клары, увы, была аллергия, — а также приёма случайных посетителей. Там же — между внешней и внутренней стенами — располагался также спортзал, а под ним, в подвале — плавательный бассейн. Внешняя дверь дома Ларм закрывалась только на ночь, а также на время семейных поездок — увы, довольно редких, из-за стеснённого графика работы Эвара.
Итак, слова Мадлен 'Входите! Открыто!' означали только то, что внешняя дверь действительно гостеприимно открыта для всех желающих.
— Простите, мадам! Это заказ из магазина!
Мадлен немного удивилась: заказы, поступающие из продуктовых магазинов, неизменно оставлялись перед стальной дверью, и никаких проблем по этому поводу до сих пор не возникало. Она посмотрела в кухонный экран монитора: судя по виду, парень действительно разносчик. Тогда в чём затруднение?
— А почему вы не хотите оставить его возле двери?
— Мне нужно, чтобы вы расписались в получении на квитанции!
Мадлен покачала головой.
— Из какого вы магазина, сударь?
На несколько секунд возникла пауза — молодая женщина даже подумала, что настойчивый разносчик ушёл.
— Я из магазина 'Все товары для семьи', сударыня!
— Хорошо, сейчас…
Эти слова Мадлен вовсе не означали, что она намерена открыть стальную дверь. Она помнила инструкции мужа, но, с другой стороны, и подводить парня не хотелось. Она подошла к видеотелефону.
— Алло, это магазин 'Все товары для семьи'?
— Да, добрый день, мадам!