— А кем я у вас буду?
— Разведчицей, конечно! Хочешь?
— А я справлюсь? Что надо делать?
— Тебя забросят во вражеский тыл, ты проберёшься в самый главный штаб, сфотографируешь документы, узнаешь планы врага, сообщишь мне, а потом тебя поймают и будут пытать!
— Почему, Мишель? Зачем меня пытать?
— Разведчиц всегда пытают, так интереснее!
— А к обеду меня отпустят?
— Да, конечно!
Вспышка боли — кто-то сильно ткнул кулаком в бок. Сон, память о детстве, словно вспугнутая птица, улетает прочь. Вот она — явь… Господи, зачем я проснулась? Лучше бы умерла…
— Вставай, французская шлюха! Хватит тебе дрыхнуть, марш работать!
Девушка шевельнулась — и тотчас боль пронзила всё тело, ударила в виски, а тошнота поползла к горлу. Сесиль застонала:
— Я не могу! Мне плохо!
— Потерпишь! А если и сдохнешь, невелика потеря! Ну как — встаёшь? Или мне взять плётку?
Превозмогая боль и дурноту, пошатываясь, Сесиль поднялась с деревянного топчана, на котором спала в минувшую ночь, как и множество предыдущих. День, боль, страх — ночь, забытьё… Вот и всё, что осталось в её жизни. Галлия, родной дом, мама, Мишель — всё это далеко в прошлом, вообще мимолётный добрый сон… Разведчиц всегда пытают, говорил тогда Мишель… То были игрушечные пытки, не страшные, скорее смешные… А здесь — наоборот, даже не нужно быть разведчицей… Превозмогая боль во всём теле, пройти в косметичку, чтобы там Надя наложила грим и косметику… Спуститься по лестнице — держась за перила, чтобы не упасть. Внизу грохот, изображающий музыку, вонь дешёвого табака, прыгающие разноцветные блики, от которых только темнее, да ещё и глазам больно… Ну и хорошо, что плохо видно… Хотя и это не спасёт…
— Марш к стенду, шлюха!
— Хозяин, прошу вас, не надо!
Звонкая оплеуха — Сесиль едва не падает от удара могучей хозяйской руки, хватается за горящую щёку.
— Поговори мне ещё, дрянь, дармоедка! Шкуру спущу!
Пусть будет стенд… Может, сегодня, сейчас получится умереть, наконец, тогда боль прекратится навсегда… Хозяин включает освещение…
— Дорогие друзья! Прекрасная Штучка ждёт вас с нетерпением! Наша Штучка очень любит, когда настоящий мужчина наказывает её своей сильной рукой за плохое поведение! Штучка плохая девчонка, но ноги у неё длинные и грудь что надо!
'Штучка' — таково теперь прозвище той, которую когда-то звали Сесиль Гарнье. Так её прозвали ещё полтора года назад, когда она танцевала на столе в этом же зале. Сейчас то время вспоминается, словно блаженство, хотя работать приходилось по шестнадцать часов в день. Питание — объедки со столов. Тогда ещё были силы считать часы… а теперь — нет, не до того. Однажды на Темзию доставили профессиональных танцовщиц, целый кордебалет, тоже захваченных пиратами девушек, которые направлялись на гастроли в Колумбию, и на их фоне Штучка смотрелась слишком вяло. Хозяин захотел, чтобы она 'работала в зале', то есть отдавалась всем желающим. Тогда она впервые возмутилась и отказалась, и кто-то посоветовал хозяину использовать строптивую рабыню в качестве девушки для издевательств. Идея понравилась и хозяину, и завсегдатаям — английским военным, отдыхавшим здесь, на Темзии, по выходным, — и возможность помучить беззащитную рабыню привлекла в заведение новых клиентов. Только если у английского военного один выходной в неделю, то у рабыни Штучки — ни одного. Потому что каждый день выходной у какой-нибудь английской воинской части.
— Итак, господа офицеры, прошу вас! Штучка соскучилась по сильной мужской руке! Посмотрите на неё — она вся в нетерпении!
Здесь, в этом кабаке, почти не бывает офицеров, но солдаты не возражают, чтобы их повысили в звании, хотя бы до конца выходного. Вот один поднимается из-за стола, громко смеётся, снимает китель, поигрывает мускулами… Сейчас он опробует свою силу на беззащитной, измученной постоянными жестокими побоями Штучке…
Внезапно свет в зале гаснет. Грохот моментально умолкает.
— Что это такое? Почему темно? Что происходит?
— Господа офицеры, не волнуйтесь, пожалуйста! Что-то с электричеством! Я уверен, вот-вот свет будет!
Голос хозяина дрожит от страха. Видно, владелец Штучки боится, что дорогие гости разойдутся. Только куда они денутся — в темноте-то? Сидят тихо, уже не шумят, прислушиваются. И тот, который поднялся было, чтобы показать свою силу на Штучке, тоже вернулся — ощупью — на своё место. Что происходит? Почему темно? Это плохо или хорошо? Впрочем, куда уж хуже, чем то, что есть…
Бум… бум… Пол под ногами вздрагивает. Что это — взрывы? Почему? Что происходит?
— Господа, а вдруг началась война?
В голосе того, кто это говорит, слышен ужас. Да, для солдат Англии это страшно, ведь на войне их могут убить. А Штучке всё равно, от чего умереть — от кулаков или от чьего-то шального выстрела. Пожалуй, от выстрела лучше, не так больно.
Взрывы приближаются… Смолкают… Что это — наверху грохот тяжёлых башмаков? Кто это? Свет… нет, это всего лишь фонарик в руке человека, который только что вбежал сюда…
— Все на пол, ублюдки! Стреляю без предупреждения! Где Сесиль Гарнье?
Этот человек кричит по-английски, но с сильным галлийским акцентом.
— Я здесь! Сейчас подойду к вам!
Сесиль не сразу поняла, что выкрикнула эти слова. Это не она сказала, а надежда. Безумная вспышка надежды, что всё ещё поправимо.
— Веди её сюда быстро, свинья! Все остальные — прочь с дороги! Кто попытается её задержать — труп!
— Сейчас, сейчас, сэр, не беспокойтесь!
Трясущимися руками хозяин ведёт Штучку туда, откуда раздался повелительный голос с галлийским акцентом… Это свобода? Можно уходить? Это не сон?
— Сесиль, быстрее ко мне!
На этот раз он говорит по-галлийски.
— Да, я иду!
Ноги, которые пять минут назад еле повиновались, вдруг превращаются в крылья, уносящие свою хозяйку прочь из тёмной, смрадной западни.
— Быстро — к выходу!
Да, конечно, надо спешить. У выхода столпились ещё наши девушки. Мы спасены?
— Немедленно к машине!
Всех девушек быстро рассаживают в автомобили, которые ещё недавно ждали у выхода своих хозяев, английских солдат. И мне надо садиться, не задерживать. Дверца захлопывается… Поехали? Больше не будет этого грязного кабака, стенда в прокуренном зале, оплеух. кучи гогочущих подонков с их тяжёлыми кулаками и зажжёнными сигаретами? Самое страшное позади?
Машина тормозит… Приехали? Что это — здешний космопорт? Надо же, оказывается совсем близко.
— Быстро все в корабль!
Да, конечно, не задерживать ни на секунду этих славных ребят, наших спасителей. Вот уже все расселись по местам… Звездолёт трогается с места… Толчок — взлетели… Это спасение, насовсем? Какое счастье…
— Ребята, спасибо вам огромное! Вы — наши спасители!
Это говорит Жюльетт, которая ещё полчаса назад 'работала в зале'. И мне надо что-то сказать, поблагодарить их, но сил нет, в горле ком, душат слёзы… это от радости… Это не сон, всё плохое действительно закончилось? Жизнь начинается заново?
Глава 7. Спаситель Отечества
В это раннее утро, уже не впервые за последние три месяца, Эвара разбудил звонок видеотелефона. Спросонок шеф спецслужбы едва не послал подальше докучливого респондента, но, едва взглянув на экран аппарата, тут же прикусил язык и сбросил с себя остатки сна:
— Доброе утро, госп… Жан!
— Привет, Жерар! Спешу поздравить тебя, вернее, нас обоих: операция прошла чисто, потерь нет, все наши заложники спасены! Нас с тобой представляют к Ордену Почётного Легиона! Или тебе уже полковник Ренар доложил?
— Нет, — немного сконфуженно признался Эвар. Всем его подчинённым было категорически запрещено звонить на личный номер шефа, если речь не шла о событиях действительно экстраординарных, значимых, могущих угрожать безопасности страны. Очередная победа, далеко не единственная за четыре месяца, минувших со дня назначения Эвара заместителем Колюша, разумеется, не могла считаться таким событием. И уж во всяком случае, безопасности Галлии она точно не угрожала.
— Ага, значит, я первый. Заодно поздравляю тебя с назначением на должность начальника Службы Безопасности и присвоением звания генерал-майора!
— Спасибо, Жан, — пробормотал Эвар, несколько сбитый с толку потоком новостей, приятно щекочущих его самолюбие.
— А ребята твои — просто супер! — оживлённо продолжал маршал Бордо. — Мне мои ребята рассказывали — только подавили ПВО, системы связи и энергоснабжения Темзии, ещё даже не взялись за наземные войска — а Ренар уже сообщает, что все наши граждане, по списку, эвакуированы, операцию можно сворачивать!
— Да, Ренар молодец, — улыбнулся Эвар. — Неплохо разработали и провели операцию. Но и твои молодцы, раз без потерь обошлись.
— Ладно, Жерар! Ещё раз поздравляю тебя с успешным завершением операции, надеюсь, мы с тобой немало поработаем напару! Успехов тебе!
Маршал разъединил. Эвар положил видеотелефон на тумбочку возле кровати и поймал взглядом своё изображение в зеркале: заспанный, в пижаме, волосы растрёпаны… Неудобно перед маршалом. Он, видно, очень доволен, раз замечаний не сделал. Хотя, с другой стороны — какие замечания, если сам разбудил человека?
Эвар только вознамерился лечь обратно в постель, как видеотелефон снова зазвонил. Вот она, оборотная сторона успеха. И кто же это? Ого, сам Президент! Что — сейчас предыдущий диалог повторится? Это становится довольно утомительно, тем более в такое время. Быстренько привести волосы в порядок — два взмаха расчёской…
— Доброе утро, господин Президент!
— Добрый день, господин Ларм! Поздравляю вас с победой на Темзии, назначением на должность начальника Службы Безопасности нашей страны и присвоением внеочередного звания — генерал-майора!
Эвар вздохнул. Это сколько ещё таких поздравлений будет сегодня? Неужели люди не понимают, что после победы нужно прежде всего хорошенько выспаться?
— Благодарю вас, господин Президент!