— Отчего же? Кое-кого выкупают. Конечно, если это родственники кого-нибудь из олигархов, нужные им люди или просто богачи, способные сами уплатить за себя. Тогда за них выкладывают больше, чем другая сторона предложила бы за простого раба. Но если это обычные граждане, зачем на них тратиться? Лучше купить раба-иностранца и испытать на нём новую вакцину, это намного выгоднее.
— Кошмар, — вздохнул Эвар. Маршал испытующе посмотрел на него:
— Вот теперь ты всё знаешь. То есть, конечно, не всё, но достаточно, чтобы свалить нынешнее правительство И что будешь делать?
— Не знаю…
— Нет, парень, ты обязан знать, принять решение. Уйдёшь в отставку, поменяешь местами правительство и оппозицию или сделаешь вид, будто ничего не знаешь?
— Умоляю тебе, Жан! Я сойду с ума!
Маршал вздохнул:
— Да, парень, настоящий выбор — это тяжёлая и неприятная штука. По себе знаю. Но…
Маршал Бордо сделал многозначительную паузу. Эвар, у которого в последние часы мозговые процессы явно тормозились, вдруг понял, что министр обороны собирается сказать сейчас самое главное.
— Да, Жан? Ты считаешь, есть ещё какой-то выход?
— Есть, — глухо произнёс маршал. — И это такой выход, которым можем воспользоваться только мы с тобой вместе.
— Да, Жан! Я тебя слушаю!
— Мы с тобой, Жерар, сейчас самые популярные люди в стране. Ты первый, а я второй. Меня беспрекословно послушается армия, а тебя — не только Служба Безопасности, но почти вся Галлия.
Эвар горько усмехнулся:
— Жаль, наш Президент об этом не знает.
— Узнает, если захочешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Если мы с тобой сейчас договоримся… Через сутки армия и Служба Безопасности будут контролировать всю Галлию. Мы с тобой создадим совместные патрули и группы быстрого реагирования, вроде той, которая действовала на Темзии. Разоружить правительственную охрану, арестовать Президента, министров и Парламент — полчаса. Взять за шиворот либералов, их партии и сочувствующих журналистов — пара часов. Занять учреждения связи, космопорты, газеты, телевидение — часа три. Очаги сопротивления, разумеется, будут, но в течение суток-двух мы их подавим. Полагаю, большой крови не выйдет.
— Жан! — прошептал Эвар. — Это же государственный переворот…
— Да, верно. Тебя смущает это жуткое название? А те снимки, которые мы с тобой видели полчаса назад, лучше?
— Я этого не сказал.
— Правильно сделал. Теперь смотри: первым делом, мы обнародуем факты рабовладения в нашей стране. Пленным англам принесём извинения и отправим в Колумбию. Там, разумеется, возмутятся жестокости галлийцев, но, сам понимаешь, нам с тобой это только на руку. Далее, вводим смертную казнь за террор, пиратство, особо жестокие убийства, работорговлю, совращение и убийство детей, распространение наркотиков. Вот тебе и кадры для медицинских экспериментов. И предлагаем Англии произвести такие же реформы. Если англы не захотят — окажутся в международной изоляции как единственные, кто поддерживает рабство. Согласятся с нами — конец войне, а возможно, и пиратству. Ну что — игра стоит свеч?
— Подожди, подожди… — прошептал Эвар. — Дай мне опомниться, подумать…
— Думай, только недолго. Сегодня ты разворошил осиное гнездо, не надейся, что это сойдёт тебе с рук. Ты должен принять решение сейчас или никогда!
Эвар схватился за голову. Да, Жан прав. Выбор именно таков: или продолжение рабства, истязаний тысяч невинных людей, как англов, так и галлийцев, террор и пиратство — или переворот немедленно… Тысячи, миллионы других невинных людей окажутся в тюрьмах и на каторге — только за то, что не согласятся признать новую власть. Цензура, комендантский час, занавес страха над всей страной. Недовольные в армии и Службе Безопасности пойдут под трибунал. И это в лучшем случае, если удастся быстро взять под контроль страну. Иначе — гражданская война, и тут уже не аресты, а смерть миллионов людей. Чтобы спасти тысячи людей от рабства, зверских медицинских экспериментов, должны будут погибнуть миллионы. Возможно, Галлия развалится, и это ещё не худший вариант развития событий по такому сценарию. Что же делать? Решить надо немедленно.
— Прости, Жан, — глухо ответил Эвар. — Я не могу пойти на это. Ты прав тысячу раз, но я плохой партнёр в деле государственного переворота.
Маршал Бордо глубоко и шумно вздохнул и, не отвечая Эвару ни словом, не глядя в его сторону, быстро зашагал к своему дому. Эвар, шатаясь, поплёлся к себе. Ни Жерар Ларм, ни Эварист Галуа не смогли переступить через те принципы, ради которых они когда-то сражались.
— Милый, ну как? — тревожно заглядывая в лицо мужа, спросила Мадлен, едва он вошёл в дом.
— Не знаю, любимая, — выдохнул Эвар. — Только что я принял решение, которое принесёт смерть и страдания множеству невинных людей. Я решил ничего не предпринимать.
— Вот как… — глухо произнесла Мадлен и на мгновение отвернулась. — Но ты ничего не говоришь о том, что тебе предложил сделать маршал.
— Он предложил очень правильную вещь. Но…
— Довольно, любимый. Если бы он действительно предложил правильную вещь, ты бы с ним согласился.
— Не знаю…
— Зато я тебя знаю очень хорошо. Ты не колеблясь бросаешься спасать совершенно незнакомых людей. И если на этот раз ты решил иначе, то для этого есть очень веская причина. Скорее всего, ты опасался поставить под угрозу других людей. Или я неправа?
— Нет, всё именно так…
— В таком случае, ты не должен терзать себя. Ты сделал всё что мог. Ты оказался перед выбором, когда должен был отнять жизни или одних людей, или других. Ты поступил правильно.
Эвар вздохнул:
— А если бы я решил иначе, ты бы всё равно поддержала меня?
— Да, любимый! — она ласково взяла мужа за руки, притянула к себе и поцеловала в щёку. — Потому что ты всегда поступаешь по совести, а это единственно правильно!
Эвар немного помолчал, затем произнёс:
— Ты даже не спросила, что предложил маршал…
— Потому что мне не нужно этого знать. Он предложил тебе, и только ты должен был сделать выбор. У меня нет права оспаривать твоё решение. Лучше судьи, чем твоя совесть, на свете нет.
Эвар бережно обнял и поцеловал жену в левое плечо. Некоторое время они молчали.
— Спасибо тебе, родная моя…
— Любимый, я всегда с тобой. Что бы ни случилось, что бы ты сам о себе ни подумал.
Неожиданно раздался звонок со стороны входной двери. Муж и жена вздрогнули и удивлённо посмотрели друг на друга, словно не понимая, почему в этот миг появляется кто-то посторонний. Эвар взглянул на экран монитора: судя по всему, пришёл какой-то посыльный.
— Что вам нужно, сударь?
— Мой генерал, вам срочное заказное письмо!
Эвар пожал плечами, на всякий случай надел на левую руку пистолет и прошёл к внешнему входу. Ещё раз посмотрел на монитор — посыльный как посыльный — и открыл дверь.
— Распишитесь вот здесь, мой генерал!
Он взял письмо, расписался, закрыл сначала внешнюю входную дверь, затем, вернувшись в гостиную, также внутреннюю, и распечатал. Мадлен вопросительно посмотрела ему в лицо:
— Там что-нибудь важное, милый?
— Да, — глухо ответил Эвар. — Меня отстраняют от должности.
Глава 8. Отставка
В тот вечер отставной генерал-полковник Гастон Февр вернулся домой поздно. Весь день он провёл в обществе одной сногсшибательной блондинки родом с Оритании, по имени Анжелика, вдвое моложе его самого и привораживающей взгляды всех мужчин вокруг. Прелестная дама была польщена вниманием генерала, но гонку ему задавала, как молодому, и только крепкое здоровье и отличная спортивная форма спасали Февра. Выручили они его и сегодня, дама осталась довольна и при расставании до завтра нежно поцеловала генерала в нос.
Переступая порог своего дома, Февр вздохнул с облегчением: ещё несколько минут — и в душ, затем спать, запасаться силами для завтрашнего свидания. Внезапно в его мечты вторгся грубый, безжалостный видеотелефонный звонок. Февр чуть не завыл от огорчения, и только привычка к дисциплине побудила его подойти к зловредному аппарату. В тот же миг глаза Февра широко раскрылись от удивления: звонил сам Президент, да ещё не отключил изображение!
— Слушаю, господин Президент! — отчеканил Февр, как в былые времена.
— Добрый вечер, дорогой Гастон! Как ваши дела? — голос Президента прямо источал мёд и благовония. Однако Февр вовремя вспомнил, что он в отставке, а завтра его будет ждать кое-кто поважнее всех президентов Вселенной.
— Благодарю, господин Президент, мои дела в порядке! — сухо ответил он, намеренно обращаясь к собеседнику по должности, хотя тот явно хотел придать разговору дружеский характер.
— Дорогой Гастон! Как вы знаете, я был против вашего ухода в отставку…
— Не знаю об этом ничего, — отрубил Февр. — Напротив, мне известно, что вы полностью поддержали в этом вопросе комиссию по Обороне и Безопасности.
— Вас неправильно информировали! — льстиво-слащавый тон Президента недвусмысленно показывал, что он хочет чего-то от Февра. Генерал-полковник пожал плечами: президент добивается чего-то от отставника? Ну и глупость…
— Господин Президент, это не имеет значения. Я ни на кого не обижаюсь. Я уже отошёл от дел в сфере безопасности Галлии и полностью переключился на свои личные.
— А что вы думаете о назначении на ваш пост господина Жерара Ларм?
— Генерал-майора Жерара Ларм, господин Президент. Впрочем, в момент назначении он, кажется, был бригадным генералом. Не помню точно. Очень компетентный человек, работает ювелирно, действует внезапно для противника, использует совершенно новые, нетрадиционные схемы. Могу только поздравить вас с этим назначением. Лучшей кандидатуры я бы сам не предложил.
— Но он незаконно получил звание полковника! — завопил неожиданно Президент.
— Как это — незаконно? — удивился Февр. — Он, правда, в момент присвоения этого звания был штатским, отставным рядовым десанта, но для подобных случаев существует процедура внеочередного присвоения звания. Насколько я знаю, утверждение внеочередного звания — ваша функция. Или я что-то забыл?