Время решать — страница 49 из 66

— Когда правительство ознакомилось с мнемограммой генерал-майора Жерара Ларм? — спросили из зала.

— Сегодня, — недовольно ответил премьер-министр.

— То есть к отставке она отношения не имеет?

— Нет.

— А разве при приёме его на работу в Службу Безопасности у него не снимали мнемограмму?

— Снимали незадолго до этого, — упавшим голосом ответил премьер-министр. — Она была в порядке.

— То есть если даже Жерар Ларм был раньше не вполне нормален, то теперь всё в порядке?

— Не знаю, — грустно ответил премьер-министр. — Психиатры говорят, что полной гарантии излечение психических заболеваний не даёт…

Эвар вздрогнул от неожиданности: жена тронула его за плечо.

— Милый, там тебе звонит этот… господин Бижу.

— Да, любимая, спасибо, сейчас подойду, — кивнул муж. Он вышел в гостиную и взял трубку:

— Слушаю, господин Бижу!

— Простите, господин Ларм. Это правда — насчёт вашей мнемограммы?

Эвар вздохнул.

— Вы имеете в виду, что у меня было раздвоение личности? Да, правда. Однако затем я прошёл операцию по удалению ложной памяти, и последующие мнемограммы были в порядке.

Бижу грустно вздохнул.

— Простите, а нельзя ли, чтобы вы снова прошли мнемоскопирование? Подтвердить, что и сейчас всё в порядке…

Эвар вздрогнул. Меньше всего он хотел, чтобы в его мозги снова полезли посторонние. И если это окажется препятствием к новой политической карьере — что поделать, без неё можно обойтись. Вот только англов жалко. Однако в любом случае, ведь мнемоскопирование покажет на этот раз совсем не тот результат, который нужен Трудовой партии…

— Сожалею, господин Бижу, на это я пойти не могу. Во-первых, я располагаю секретной информацией самого высшего уровня, которая не должна оказаться достоянием посторонних, даже врачей. Во-вторых, мне неприятно ваше недоверие. Если это ваше условие непременно для того, чтобы я баллотировался — считайте, что сегодняшнего разговора между нами не было. До свиданья.

Он со злостью разъединил. Судя по всему, парламентский путь к прекращению войны с Англией плакал. Но не проходить же из-за этого повторное удаление ложной памяти. Тем более что чёрт его знает, что при этом окажется удалено. Эвар виновато взглянул на жену:

— Прости, любимая! Я обещал этот день тебе, а приходится заниматься разными глупостями, да ещё, похоже, мы вернулись к тому, с чего начинали.

— Не огорчайся, милый, всё к лучшему! — улыбнулась Мадлен. — Ты сделал всё, что мог, для спасения несчастных людей. Лучше поступить невозможно…

Её руки нежно легли на плечи Эвара. Молодой человек не выдержал — обнял свою жену, подхватил её на руки и, целуя в губы, понёс к постели. Долой политику, когда любовь заявляет свои права…


— Вот и всё, мой генерал. Моя рекомендация — в ближайшее время попробовать разобраться с источниками финансирования террористов, — произнёс Эвар, завершая свой отчёт Гастону Февру перед окончательной передачей полномочий. Февр пристально посмотрел в лицо генерал-майору:

— Во-первых, давайте без званий. Я для вас Гастон, а вы для меня — Жерар. Во-вторых, я предлагаю вам быть моим заместителем.

Эвар с удивлением посмотрел на генерал-полковника, словно сомневаясь в том, что услышал.

— Простите… Гастон. Я правильно вас понял? Вы хотите, чтобы…

— Я хочу, чтобы вы стали моим заместителем и продолжили делать то, что начали, — с ударением в голосе ответил Февр. — Вы идеально руководили Службой Безопасности, и правильнее всего было бы вас оставить на прежнем посту. К сожалению, это невозможно по независящим от нас обоих причинам. Однако мне бы очень хотелось видеть вас своим заместителем. Вам будут предоставлены все полномочия, которые вы потребуете.

— Но премьер-министр…

— Будет против вашей кандидатуры? Это моя проблема. Если не утвердят вас, я тоже уйду. Сейчас правящей коалиции меньше всего нужны новые скандалы и конфликты. И без того Президент получил импичмент и через полгода назначены парламентские выборы.

Эвар вздохнул и задумался. Уже и вещи начали укладывать с Мадлен, готовясь к возвращению на Марселию, а дело вон как оборачивается…

— Хорошо, Гастон. Только у меня две просьбы…

— Какая первая?

— Пожалуйста, сегодня же решите вопрос, утвердят меня вашим заместителем или нет. Дело в том, что через несколько дней будут аннулированы наши пропуска в правительственный городок.

— Хорошо, принято, — кивнул Февр. — А вторая?

— Видите ли, с определённого момента для меня центральным вопросом являются права пленных англов…

— Понимаю, — кивнул Февр. — Проинспектировать нам вдвоём места их заключения, разумеется, не проблема. Хотя что там инспектировать — правительство уже фактически признало издевательства и медицинские эксперименты над англами. К сожалению, я не вижу, каким образом, используя наше с вами служебное положение, изменить ситуацию, добиться освобождения пленных. Если только… — задумался он. Эвар выжидательно посмотрел в лицо Февра. Тот тряхнул головой:

— Нет, не знаю. Давайте так: хотите вести какие-то игры с оппозицией по этому вопросу — возражать не стану, но сам участвовать в них не буду. Вам такой вариант подходит?

— Да, — кивнул Эвар. Он и сам смутно представлял себе, как можно добиться освобождения англов, если не действовать вместе с правительством или с оппозицией.


— Любимый, ты нарасхват! — улыбнулась Мадлен, когда муж поведал ей подробности своей встречи с Февром. Эвар пожал плечами:

— Не знаю, нарасхват ли. Оппозиция от меня уже отказалась из-за мнемограммы…

— Они будут кусать себе локти! — убеждённо заявила Мадлен. — А этот Февр, оказывается, человек умный. Почему же у него не получалось сделать то, что удалось тебе?

Эвар задумался. Надо же когда-нибудь рассказать жене правду, пусть не всю сразу…

— Понимаешь, любимая, у меня есть одна особенность: я вижу некоторые вещи, которые незаметны другим людям…

— Только не надо про раздвоение личности! — засмеялась Мадлен. — Я ведь тоже вижу некоторые вещи не так, как другие люди. Например, Земля показалась мне голубым шаром — помнишь, я тебе рассказывала?

Эвар вздрогнул и застыл, поражённый внезапной мыслью. В самом деле… Как он мог забыть слова жены, сказанные на Земле? Да, конечно, жена говорила это Жерару, а когда Эвар снова вернул свои права — не о том думал, хотелось побыстрее доставить Поля и Сюзан в интернат на Оритании, потом всё время занят был служебными делами, свободное время посвящал семье, а не поискам истины. Но теперь-то уже пора?!

— Мадлен! — изменившимся голосом произнёс муж. — Прости, что я не сказал тебе этого раньше. Просто забывал. Ты правильно видишь Землю, она действительно голубой шар.

— Да? — удивилась женщина. — А тогда почему другие… — она запнулась. — Не понимаю…

— Это те самые нагуали так воздействуют на людей, искажают восприятие, — вздохнул Эвар. — Из-за них Земля кажется одним бурой лепёшкой, а другим — полушарием, полусферой. На самом деле, видела её правильно ты. Мне кажется, на тебя нагуали не действуют… — и он осёкся, поражённый странной мыслью. На Мадлен наугали не действуют? Тогда почему она видит его, Эвара, своим мужем Жераром? И не только она… Пираты, с которыми он разговаривал при разных обстоятельствах, тоже способны преодолевать наваждение нагуалей, но ни один из них не заметил, что в нём, Эваре, живёт также Жерар. 'Но я же вижу себя в двух лицах?!' — в отчаянии подумал глава семейства и на всякий случай заглянул в зеркало, чтобы убедиться, что не ошибается сам. — 'Я сойду с ума…'

— Ну? — настойчиво спросила Мадлен. — Допустим, нагуали воздействуют, обманывают всех, кроме меня. И тебя, верно? Мы с тобой видим всё правильно, а другие — нет. Знаешь, я бы решила, что сошла с ума, если бы не всё то, что с нами происходит. Но какое отношение это имеет к Службе Безопасности?

Эвар тряхнул головой: что толку сейчас каяться в самозванстве, рассказывать жене про память Эвариста Галуа, если самому многое непонятно.

— Понимаешь, — запинаясь, заговорил он. — Не только мы с тобой видим то, что на самом деле. Некоторые другие люди тоже.

— Ага! — радостно ответила жена. — Я была уверена, что это так! Не может быть, чтобы только мы с тобой вдвоём видели всё правильно! А кто эти другие?

— Пираты! — вздохнул Эвар. — Почему-то именно они видят всё как есть.

— Они и мы с тобой? — удивилась Мадлен. — Опять ничего не понимаю.

— Мне кажется, сопротивление иллюзиям, которые создают нагуали, как-то связано с неприятием общества, — задумчиво произнёс Эвар. — Человек как бы отторгает то, что ему преподают окружающие, и успешнее сопротивляется иллюзии.

— Я разве отторгаю общество? — озадаченно спросила Мадлен. — А знаешь, наверное, ты прав, только я никогда раньше об этом не задумывалась. Вот когда ты докладывал в университете в первый раз, я мало что понимала, но чувствовала, что ты прав. Все кругом — уважаемые люди, профессора — уверяли, что ты ошибаешься, а я верила не им, а тебе, хоть они такие умные и образованные. И вот — надо же! — прошло всего два года, и они вдруг прозрели, что ты прав. Получается, что я, с моим несчастным школьным образованием, разобралась во всём лучше их?

Эвар молча кивнул. До него самого только теперь доходило, что Мадлен совершенно права. Тогда, в университете, он воспринял её поведение просто как реакцию любящей жены, в глазах которой муж всегда молодец, но ведь…

— А ты сам? — вдруг произнесла Мадлен, возвращая мужа к реальности. — Я бы не сказала, что ты отторгаешь общество. Хотя…

Эвар вздохнул. Бывший Эварист Галуа ещё как отторгал окружающее общество, не хуже современных пиратов. Но как рассказать об этом жене? И что имеет в виду она под этим 'хотя'? Жерар Ларм вступал когда-нибудь в конфликт с обществом? Вряд ли, не то и ему Земля показалась бы голубым шаром, и солдаты вокруг не стояли бы под наклоном. С другой стороны, для подростков неприятие окружающего мира очень характерно. Так почему они не видят того, что закрыто для большинства взрослых? А может, видят, а потом утрачивают эту способность? Как это проверить?