— Спасибо тебе, Жерар, — глухо произнесла Изабель. — Извини…
— Ничего, — старясь быть спокойным, ответил Эвар. — Это ты извини, что я не мог ответить тебе иначе. Останемся друзьями. Счастья тебе, Изабель.
Входная дверь открылась, и в дом вошла улыбающаяся Мадлен. Её великолепные рыжие волосы лежали короной, обрамляя лицо с тонкими чертами и огромными изумрудными глазами. Эвар подошёл к жене, улыбнулся, обнял и поцеловал её. Мадлен мягко погладила его по волосам и тихо произнесла:
— Любимый, ты моё счастье! Как хорошо, что мы вместе!
Изабель молча ушла в свою комнату. Мадлен удивлённо посмотрела ей вслед, но ничего не сказала.
— Господин Президент! Прошу вас — сюда! — прошептал распорядитель, усаживая Эвара на почётное место в президиуме, в том самом шикарном зале президентского дворца, где он когда-то участвовал во встрече с галлийцами, спасёнными из английского рабства.
— Да, спасибо! — не без смущения ответил Эвар, занимя указанное место. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Накануне парламент Галлии подавляющим большинством голосов избрал его президентом. Несмотря на явную синекурность должности, Эвар рассчитывал, что будет иметь возможность вмешиваться в политические события, хотя бы на чисто декларативном уровне. Только поэтому он, после немалых сомнений, согласился на предложение, поступившее официально от временного правительства. Состав его разочаровывал, чувствовалось, что Бордо и Февр уступили своим политическим противникам ради прекращения гражданской войны, которая, собственно, так и не успела начаться, и приведения в жизнь программы Совета. Премьер-министром нового правительства стал Бордо, Февр сохранил за собой Службу Безопасности, министром обороны оказался какой-то молодой генерал, незнакомый Эвару, но рекомендованный маршалом. Прежний премьер-министр отныне руководил социальным обеспечением, и разве что бывший министр полиции и тюрем оказался в отставке. Последнее, по мнению Эвара, было вызвано подозрениями в том, что именно он организовал покушения на бывшего премьера.
Однако, так или иначе, с Англией велись переговоры о мире, законопроект 'О смертной казни за терроризм и жестокие убийства' уже был утверждён парламентом и на днях должен был вступить в силу, а эскалации насилия, которой опасался Эвар, когда отказался несколько месяцев назад от предложения маршала о перевороте, так и не произошло. По всему выходило, что Эвар оказался тогда неправ, отказываясь. Если бы переворот был произведён им и Жаном — можно не сомневаться: и прошёл бы он успешнее, и результаты оказались бы ещё весомее, особенно с точки зрения состава правительства.
— Привет, Жерар! — подмигнул новоиспечённому президенту Галлии Февр и протянул руку. Эвар рассеянно кивнул и ответил на рукопожатие. Он уже не сомневался, что нежелание Гастона видеть генерал-майора Ларм в руководстве Службы Безопасности вызвано тем, что Эварист Галуа пришёл в Галлию из Мира Спасения. Конечно, Февр ни в чём конкретно не подозревает Эвара, но работа такая, при которой на каждого чужака приходится смотреть косо. Что, впрочем, не мешает чужаку быть президентом. Именно потому, что это синекура.
Появился Бордо, он был погружён в задумчивость. Первым делом окинул зал взглядом и громко осведомился у распорядителя:
— А где остальные?
— Сейчас, сейчас будут! — льстиво изгибаясь, ответил тот. Бордо коротко кинул и сел справа от Эвара.
— Отчего ты такой мрачный? — поинтересовался Февр.
— Потом расскажу, — туманно ответил Жан и отвернулся. Эвар пожал плечами: вот и начинаются понемногу трения между победителями. Впрочем, чего ещё можно было ожидать?
— Господин Президент! Вас к телефону! — неожиданно обратился к Эвару какой-то офицер правительственной охраны.
— Да, иду! — Президент Галлии кивнул, поднялся с места и проследовал за офицером к одному из выходов, расположенному в углу справа от президиума. Он вышел из зала, но не успел сделать и десять шагов, как пол под ногами дрогнул, а сзади что-то вспыхнуло и послышался удар, будто лопнула автопокрышка. Нечто внезапное, горячее, беспощадное с силой ударило Эвара в спину. Он потерял равновесие и упал, на несколько секунд потеряв чувство реальности. Пришёл в себя он оттого, что какие-то люди в форме правительственной охраны подхватили его под руки и потащили куда-то.
— Стойте! Что происходит? — ошеломлённо бормотал Эвар. Перед глазами плыли цветные круги, в голове звенело, и было ясно одно: торжественная церемония, назначенная по случаю избрания Жерара Ларм на высший, хотя и синекурный, пост в стране, не состоится.
— Скорее, скорее! — не слишком церемонясь, подталкивали Эвара охранники, пока не вытащили его за пределы дворца. Эвар вдохнул свежего воздуха, и сразу стало легче, по крайней мере, голова стала меньше кружиться. Он осмотрелся и увидел рядом со входом в здание бывшего премьер-министра, ныне главного руководителя по делам социального обеспечения. Физиономия его выглядела торжествующей.
— Не думайте, господин Ларм, что я совсем неблагодарен, — процедил он сквозь зубы. — Вы спасли мою жизнь, указали на предателя, и я сохраню жизнь вам. Однако чтоб через двадцать четыре часа духу вашего не было в стране! Забирайте свою семью — и вон! С этого момента официально вы мертвы, а если вам это не нравится, мне нетрудно официальное сделать реальным. Счастливого пути на все четыре стороны, господин Ларм! Впрочем, вас теперь зовут иначе. Как именно — потом объяснят. Позаботьтесь, чтоб никто из ваших знакомых не попытался создать мне проблемы, иначе и вы, и они — трупы. Пока!
Слова министра социального обеспечения с трудом доходили до сознания Эвара. Что всё это значит? Он больше не президент? Бывший премьер-министр снова всем заправляет? А что с Жаном и Гастоном? Они мертвы? Тот удар, хлопок, который донёсся из зала — это был взрыв? Это что же — снова переворот, но уже с другой стороны?
— Вот ваши документы! — деловито сунул ему в руку два паспорта лейтенант правительственной охраны. — Для вас и вашей жены! Её подруга нам не мешает, если не вздумает болтать языком!
Эвара втолкнули в какой-то большой автомобиль, повезли вдоль улиц правительственного городка к дому… На пороге стояли растерянные, заплаканные Мадлен, Изабель и дети, а рядом солдаты деловито выносили из дома вещи и клали их в грузовик.
— Слава Богу! Ты жив! — воскликнула Мадлен при виде мужа. — Любимый мой, что происходит?
— Не знаю, — ватными губами пробормотал Эвар. — Ничего не понимаю…
— По телевизору сообщили, что во время торжественной церемонии по случаю твоего избрания произошёл взрыв, — пояснила Изабель, она выглядела чуть спокойнее. — Якобы погибли ты, Бордо и Февр. И тут же нам позвонили, сказали, что ты жив, но мы должны немедленно покинуть Галлию…
— Побыстрее, пожалуйста! Садитесь в машину! — резким тоном прервал её тот лейтенант, который привёз Эвара. — Ваши вещи уже погружены, мне поручено отвезти вас в космопорт! Не будем терять время!
По мере того, как события наваливались на него, Эвар понемногу восстанавливал понимание происходящего, и приходило нечто вроде восхищения. Вот это — настоящий государственный переворот! Такой и не снился ни Жерару Ларм, ни Гастону Февру, ни Жану Бордо — вечная память этим двоим, бедные идеалисты… Одним ходом попросту убрать двух соперников из жизни, третьего вышвырнуть из страны… Устранил нас министр соцобеспечения, как будто кегли опрокинул. Вот тебе и плакса, обиженный злым министром полиции. А ведь хороший он психолог — понимает, что несостоявшийся президент драться за власть не станет, ему семья важнее.
Эвар мало дорожил своим президентством, не без труда принял его, но не таким способом хотел бы он расстаться со злополучной синекурой. Его охватила полная растерянность. Что сейчас будет? Посторонние люди захватили его врасплох, безоружного, тащат куда-то, угрожают жене и детям… Он машинально подчинялся, силясь разобраться в том потоке отчаяния, который на него наваливался.
Вот и космопорт. Правительственный корабль, на котором Эвар совсем недавно одержал блестящую победу над английскими истребителями, уже ждёт, готовый взлететь. Рядом с ним — солдаты и офицеры правительственной охраны. А кто поведёт корабль? Тот же лейтенант, который сейчас сопровождает?
— Заходите, заходите побыстрее внутрь, не задерживайте!
Эвар выполнял приказы автоматически, раньше, чем до него доходило, чего от него требуют. Женщины испуганно смотрели на молодого человека и, видя его полную растерянность, также не смели сопротивляться. Герой Галлии, кавалер высших орденов, освободитель тысяч людей — не более чем марионетка теперь в руках тех, кто переиграл его по всем правилам подлости, подковёрной игры, в которой ему не суждено одержать верх…
Они прошли в салон и сели в кресла — и взрослые, и дети. На них защёлкнулись ремни безопасности. Затем сопровождающий офицер принёс наручники, сковал Эвара и обеих женщин и усмехнулся:
— Ну что же, господин Президент! А теперь — поехали!
В салон вбежали трое солдат с оружием, лейтенант подошёл к рубке и скомандовал:
— Старт!
Корабль слегка вздрогнул, и навалилась перегрузка вертикального взлёта. Офицер сел рядом и пристально посмотрел Эвару в глаза:
— Сожалею, господин Президент, я выполняю приказ.
Эвар облизнул пересохшие губы:
— Куда вы нас везёте?
— На Темзию. Только если вы окажетесь там, господин премьер-министр будет уверен, что вы никогда не вернётесь.
'Да, верно, оттуда нам самим не вернуться. Если только выручит кто-нибудь', - подумал Эвар.
— Почему вы выполняете приказ министра социального обеспечения? Если приказ отдам я, вы подчинитесь?
— Сожалею, господин Президент. Официально вы мертвы.
— А если не столь официально? Почему вы подчиняетесь ему, а не мне?
— Потому что таков приказ, который мне отдал мой командир, начальник правительственной охраны, — неумолимо ответил лейтенант. — Простите, господин Президент, больше ничего сказать не могу.