Крым – враг
Крымские ханы разоряют Россию
Крымское ханство – последний осколок Золотой Орды – в XVI веке было большим и могущественным государством, выходившим границами далеко за территорию полуострова.
Когда-то Россия помогла крымскому хану победить остатки ордынского воинства, но после этого сильно окрепший Крым стал врагом России и очагом конфликта, который не угасал десятилетиями. Тактика изматывающих ежегодных набегов была такой же, как у их предшественников: крымчаки налетали на наши земли, расхищали, грабили, убивали и уводили в «полон». Только за первую половину XVI века летописные документы упоминают о 43-х нападениях со стороны Крымского ханства!
Одними из самых жутких крымских набегов были:
• нашествие Магмет-Гирея (1521 год), в котором кроме чудовищных опустошений было уведено в плен под 800 тысяч человек;
• нашествие Саип-Гирея (1541 год), после которого сам Грозный писал: «От Крыма до Казани до полуземли пусто бяше»;
• Нашествие Девлет-Гирея (1552 год), пытавшегося препятствовать взятию русскими Казани.
Масштабы этих разорений были ужасающие: с XV по XVIII век крымцы угнали в неволю от трех до пяти миллионов (!) жителей России и нынешней Украины. Это при том, что население Московского государства в XVI веке не превышало восемь миллионов человек. Русские рабы ценились высоко – по всему миру они служили прислугой или на распространенном тогда галерном флоте.
Для выкупа захваченных людей (полоняников) в России существовал выкупной налог. За пленных служилых людей выкуп выплачивала казна, поэтому татары их почти никогда не продавали в рабство. Разумеется, постоянная статья этих расходов была дополнительным ударом по экономике. К тому же защита пограничных территорий была тяжелым бременем для Москвы. Существование Дикого поля сдерживало экономическое и социальное развитие Московского государства, препятствовало колонизации русскими плодородных черноземных территорий, мешало торговле с восточными странами.
То есть поводов атаковать этот очаг угрозы для России было более чем достаточно – только сил у нас не было. А завоевание Казани и Астрахани окончательно пробудило военный пыл османского султана и его крымского вассала. Под угрозой было все набеговое хозяйство, за счет которого жил Крым. Султан мог остаться без русских рабов. Новой целью турецкой и крымской политики стало возвращение Поволжья в орбиту турецких интересов, большой конфликт становился неизбежен. Тогда начались наши первые осторожные вылазки на крымские территории.
Первая Крымская война – глупость или измена?
На днепровском острове Хортица в районе нынешнего украинского Кременчуга до сих пор целы казацкие заставы – первый опорный пункт казаков в их походе на Крым 1556 года. Тогда русские войска впервые в истории совершили несколько походов на владения крымского хана. Мы ходили на Керчь и Очаков, а в 1558 году очистили от татар устье Днепра.
Но это были, скорее, устрашающие рейды, атаковать Крым полноценно мы были не готовы. Спустя годы сам царь Иван Грозный назовет предложение пойти на Крым «злосоветием». И обвинит в нем Алексея Адашева и князя Курбского – эти два будущих военных предателя сильнее других выступали за крымский поход, собрав поддержку из бояр и знати. Есть версия, что причиной «злосоветия» была простая жадность приближенных царя, которые мечтали о присвоении обширных и плодородных южных земель. Другие полагают, что дело в очень большой игре – вовлечении России в затяжную разорительную войну с мусульманским миром, ведь Крым находился под протекторатом Турции – и отвлечении наших основных сил от Ливонии. Католический Запад буквально мечтал о том, чтобы Россия ввязалась в военный конфликт с могучей Османской империей. Много лет подряд не один папа римский призывал русских правителей включиться в «священную» войну против мусульман, обещая за это чуть ли не императорскую корону.
Однако все российские правители не велись на щедрые посулы. И не втягивались в «священную» войну за явно чужие интересы. Напротив, Москва всегда умела хранить сбалансированные (и даже добрососедские) отношения со Стамбулом, обмениваясь посольствами и заключая соглашения. Царь прекрасно понимал: попытайся он сделать в Крыму то же самое, что в Казани, – и Османская империя немедленно перебросит на полуостров отборные войска янычар, а турецкий флот на то время был лучшим в мире. И все же в 1559 году, воспользовавшись перемирием в Ливонии, Грозный ударяет по Крыму с невиданной до того силой.
Возглавил военную операцию Даниил Адашев – брат Алексея Адашева. Именно на Хортице Адашев построил лодки, на которых с войском в восемь тысяч человек спустился по Днепру в море, взял два турецких корабля, высадился в Крыму, опустошил улусы… Шесть недель русские войска держали в страхе татар. Адашев разбил несколько отрядов хана Девлет-Гирея, освободил от татарского плена в приморских улусах много русских и литовцев. При этом плененных в Крыму турок Адашев отослал в Очаков, который также был под крымчаками, велев сказать тамошним пашам, что царь воюет лишь с врагом Девлет-Гиреем, а с султаном хочет оставаться в дружбе.
Западное побережье Крыма было разорено, но на большее мы не пошли. Нам было это не по силам. Пока еще было рано. Грозный понимал, что покорение Крыма невозможно без слома военной мощи всей Османской империи, пребывавшей сейчас в зените могущества.
Крымский реванш и чудесное спасение страны от уничтожения
За этот крымский поход мы заплатили очень высокую цену: несмотря на возвращение пленников, он был затратным, неудачным и несвоевременным. Крымчаки были раздразнены и желали мести. Через десять лет, в 1571 году, Девлет-Гирей совершит чудовищное по своим масштабам разорение Москвы. Он сожжет всю деревянную часть столицы – уцелеет лишь каменный Кремль. Количество жертв и пленных будет исчисляться десятками тысяч. Только уборка трупов москвичей и беженцев, погибших в столице 24 мая 1571 года, займет два месяца. Восстанавливаемый город придется заселять людьми из других городов.
После этого потрясения и пожара Москвы Иван IV был уже практически готов на переговоры о возврате Казани и Астрахани и даже срыл укрепления на Северном Кавказе. Девлет-Гирей в те годы был уверен, что Русь уже не оправится от такого поражения и сама сможет стать легкой добычей.
Для своего последнего удара по Москве Девлет-Гирей собрал колоссальную 120-тысячную армию. В июле его войско форсировало Оку и наш «Пояс Богородицы» – бассейн реки Угра. Но в деревне Молоди, невдалеке от нынешнего подмосковного Чехова, хан был остановлен в 1572 году с помощью русского военного ноу-хау – так называемого гуляй-поля, деревянных передвижных крепостей. Девлет-Гирей был наголову разбит силами всего лишь 20-тысячного русского войска. Попали в плен и были убиты все крымские военачальники, влиятельные мурзы, родственники хана. В Крым из 120 тысяч возвратилось не больше 10 тысяч воинов. Полуостров лишился почти всего боеспособного мужского населения. Его военная мощь, так долго угрожавшая нам, была подорвана. Османская империя должна была отказаться от планов вернуть Среднее и Нижнее Поволжье в сферу своих интересов.
Сражение при селе Молоди стало поворотной точкой в противостоянии Московской Руси и Крымского ханства – и последней крупной битвой Руси со Степью. На Дону и Десне пограничные укрепления были отодвинуты на юг на 300 километров, непродолжительное время спустя были заложены Воронеж и новая крепость в Ельце – началось освоение богатых черноземных территорий, ранее принадлежавших к Дикому полю. Все это позволит нам вскоре подойти к Кавказскому хребту, а через 160 лет Крым станет русским.
Но чудо осознается острее, когда понимаешь, на фоне чего произошла победа: Россия находилась в кошмарном состоянии, в ее пределах царили голод и эпидемия чумы. Параллельно шла удушающая война с коалицией европейских стран. А изнутри страну разъедал внутренний кризис – опричнина.
И промыслительность победы при Молодях не осознать до конца, не всмотревшись в этот странный период нашей истории.
Глава 6ОпричнинаЧто это было?
«Кругом измена, трусость и обман»
Эта фраза из дневника Николая II могла появиться на несколько веков раньше в дневнике Ивана Грозного – если бы царь, конечно, вел такие записи.
На фоне того, что Ливонская война стала для России войной с Большим Западом, а Крымский поход обернулся тяжелыми последствиями, Грозный узнает о предателях среди своих приближенных.
Становится известно, что Алексей Адашев и его сторонники проводили сепаратные переговоры с ливонскими бюргерскими кругами о замирении Ливонии с Москвой в обмен на некоторые торговые привилегии. О последствиях этого перемирия сказано выше. После Крымского похода братья Адашевы, Алексей и Даниил, оказались в опале и были отправлены на Ливонский фронт. Но там они решились на саботаж и не стали, вопреки царскому приказу, штурмовать Ревель (нынешний Таллин).
На фронт был выслан и князь Курбский, чуть позже из Кремля отправится «на покой» в Кирилло-Белозерский монастырь и последний из оппозиции – протопоп Сильвестр, отчаявшись употребить все свое влияние на отмену отставки Адашева. Эпоха «Избранной рады» – ближнего круга царя – на этом завершилась.
Грозный – вдовецЕе отравили?
У Эйзенштейна в фильме «Иван Грозный» Анастасия (которую сыграла актриса Целиковская) умирает от яда, подсыпанного ей княгиней Ефросиньей Старицкой. Веками хранилась убежденность в том, что смерть любимой жены Ивана Васильевича – убийство. В 2000 году подоспело и научное подтверждение – когда ученые обследовали останки княгини, то в хорошо сохранившейся темно-русой косе женщины были обнаружены ртуть, мышьяк и свинец. Исследователи останков заключили:
«Ртуть зафиксирована не только в волосах, где она оказалась в огромном количестве, но и в обрывках погребальной одежды и в тлене».
Средневековая косметика, конечно, могла содержать и ртуть, и свинец (свинцовые белила, например), но, по словам ученых, даже если пользоваться косметикой ежедневно, такое количество яда не накопится в организме – а ведь она обнаружилась и в прахе, и на одеждах. Надо сказать, что самые распространенные яды той эпохи могли содержать ртуть.
Смерть Анастасии очень изменила Ивана. Как писал об этом переломе в поведении царя историк Карамзин:
«Здесь конец счастливых дней царя и России».
Явно догадываясь, что смерть жены произошла не сама собой, царь упоминал в своих посланиях Курбскому:
«…а и с женою меня вы про что разлучили?»
О благочестии царицы, подарившей нам в будущем правящую династию Романовых, много рассказывают. Сохранились покровцы и плащаницы с изображением святых, которые Анастасия шила своими руками. Между тем бояре ее не любили и считали не ровней царю.
Боль утраты надорвала душу Ивана. Будучи уверенным в отравлении жены, он начал первую серьезную кампанию против клики бояр и ближних советников – так формировалась предтеча опричнины.
Курбский – наш первый эмигрант
В разгар военных неудач один из главных героев Ливонской войны, участник взятия Казани, член «Избранной рады» царя Андрей Курбский бежит на Запад. Переходит на сторону врага. Польский король щедро одаривает «высокого» перебежчика городом Ковель (он стоит и ныне в Западной Украине) и прилегающими землями.
Курбский фактически командовал русскими войсками в Ливонской войне. Бежав, он почти сразу стал воевать против Москвы, выдал королю царских агентов в Прибалтике, участвовал в литовском набеге на Великие Луки, а осенью 1579 года был в походе Стефана Батория на Полоцк (который сам же незадолго до того завоевал для России!).
Родовым гнездом князей Курбских было село Курба Ярославской области. Оно и ныне самое крупное в этих краях. Курбские были богатейшими и влиятельнейшими людьми своего времени. Сам Андрей сделал, наверное, самую успешную карьеру в России XVI века (в «Избранную раду» он вошел, когда ему было едва за 20).
Как от одного из самых влиятельных людей империи он дошел до изменника с довольно жалкой эмигрантской судьбой? Что заставило его бежать? Предчувствие, что он не уцелеет в начинающихся репрессиях Грозного? Или обыкновенная корысть? Курбского называют и апостолом нашего либерализма, и первым диссидентом. Декабрист Рылеев воспевал его:
Из милой родины изгнанник
В Литве враждебной грустный странник,
Позор и слава русских стран…
В любом случае судьба его после побега ломается и теряется на европейских просторах. Несмотря на щедрые дары литовского князя Сигизмунда Августа, перебежчик так до конца и не адаптировался к правилам жизни в Польше. Например, князь крайне удивился, когда крестьяне его новых владений стали жаловаться королю на жесткое обращение со стороны управляющих. Довольно быстро эмигрант Курбский стал критиковать «гнилые европейские порядки». И хоть и воевал теперь с Россией, но называл ее «святорусским царством» и явно тосковал по тем временам, когда был в правящей элите страны.
Со своими новыми соседями он без конца враждовал, захватывал силой имения, посланцев королевских бранил «непристойными московскими словами» и прочее. Волынские магнаты жаловались на Курбского польскому королю Сигизмунду – но без толку. Предателей нигде не любят.
В России он оставил семью, судьба которой оказалась трагичной. А новая жена Курбского (уже дважды до того бывшая замужем) из знатного польского рода Гольшанских через несколько лет совместной жизни добилась официального развода: для католической страны, да еще в XVI веке, случай крайне редкий. Но женщине удалось доказать, что русский князь регулярно избивал ее. После развода он снова женился, на небогатой волынской дворянке. У них было двое детей.
В мае 1583 года он умер. Похоронили его в селе Вербка под Ковелем, при Курском Свято-Троицком монастыре. Следы монастыря еще есть, а могила изменника утеряна навсегда.
После смерти Курбского его богатые владения польские власти стали под разными предлогами отбирать у вдовы и сына беглого князя. Наконец, правительство отняло и город Ковель. Дмитрий Курбский (1582–1645 годы жизни) впоследствии получил часть отобранного, перешел в католичество и служил королевским старостой (что-то вроде градоначальника) в городке Упите.
В эмиграции Курбский написал «Историю о Великом князе Московском» с мрачной картиной того, как Грозный «затворил царство русское как во аде твердыню». Именно он, беглый князь, станет одним из главных источников информации о чудовищных жертвах репрессий Грозного, о зверствах опричнины, о числе убитых и умученных в это время.
А вот в переписке Грозного с Курбским царь Иван совсем не такой уж и Грозный. Эта переписка – царя с предателем! – с перерывами длилась почти 15 лет! Известно о пяти письмах, причем некоторые из них очень длинные.
Завязалась переписка после того, как Андрей Курбский, бежав после поражения в войне в Вольмар, где базировались литовцы, захотел объяснить Ивану свой поступок – и в этом же письме обвинил Грозного в отступлении от веры.
В результате переписка стала уникальным документом, одним из первых известных споров о путях страны и о русской идее. То, о чем потом столетиями будут спорить представители разных течений – грекофилов и латинян, западников и славянофилов, либералов и консерваторов.
Грозный в одном из своих писем формулирует важную часть русского кода и задачу самодержавной власти:
«Русская земля держится Божьим милосердием и милостью Пречистой Богородицы, и молитвами всех святых, и благословением наших родителей и, наконец, нами, своими государями».
Курбский упрекает царя в чрезмерной власти, которую следует ограничить парламентом из аристократов. Грозный, который одним из первых эту практику на Руси и ввел («Избранная рада», Земские соборы), описывает Курбскому последствия ограниченности власти самодержца – как страна чуть не впала в тотальную междоусобицу, как бояре расхищали казну и расшатывали государство.
Иван Васильевич приводит немало исторических доказательств того, что полная самодержавная власть намного более эффективна в достижении стоящей перед Россией мистической цели: утверждении православной Истины во всем мире.
В письмах Курбского много и личных обид, мол, царь не признавал его заслуг, а они действительно были на поле боя! Грозный в ответ винит Курбского в нарушении крестного целования: «Ты продал душу свою за тело».
Вот на фоне этой измены, непрестанной войны на нескольких фронтах, заговоров, личных трагедий царя, на фоне пошатнувшегося уклада всей внутренней жизни страны и экономических потрясений и рождается опричнина, которая навсегда одарит имя Ивана приставкой Грозный и окрасит в черный цвет его деяния в истории.
Попытка смены элит
Велик соблазн повесить ярлык на феномен опричнины. Уже несколько веков оценки этого явления изобилуют крайностями: от «царь сошел с ума» до «в русских проснулось вековое тяготение к рабству и тирании».
На самом деле, как ни парадоксально, опричнина и народная реакция на нее проявили обратное: нашу удивительную черту – подлинное свободолюбие, в котором искреннее почитание власти как Божьего установления граничит с полным неприятием нарушения царем его долга и Божественной миссии.
Опричнина – это семилетие русской жизни с 1565 по 1572 год. «Опричь» значит «кроме». До сих пор в нашем языке живет подаренное опричниной слово «кромешный» – как что-то темное, мучительное и невыносимое. Кромешный ад – емкое и жуткое определение эпохи и дел опричнины.
Она началась с кризиса доверия царя своим приближенным. После череды измен и поражений на ливонском фронте, после того как едва удалось отстоять Рязань во время татарского набега, иначе бы город был разгромлен, положение в стране стало по-настоящему критическим. Царь запросил у Боярской думы чрезвычайных полномочий, и Дума сочла их правомерными.
Так Грозный начинает проводить реформу, целью которой пока что было только ужесточение контроля над вооруженными силами. По приказу царя был создан особый корпус из 1000 привилегированных бойцов (позднее это число возрастет) – им раздавались наделы вокруг Москвы. Воевод в этот корпус царь назначал сам, ни с кем не советуясь. Создана была вторая опричная Боярская дума, чтобы управлять новой войсковой структурой и всеми землями, которые выделялись для ее обеспечения.
Прочие территории по-прежнему находились в ведении первой (старой) Боярской думы, ими набиралась и им подчинялась армия, и весь этот старый, прежний уклад в государстве получил название «земщина».
Так страна разделилась на земщину и опричнину. Идея Ивана IV была в том, чтобы сменить элиты в стране, отобрать у тогдашней знати монополию на ключевые посты, а тем более – командование всей армией. Формировать ближний круг из проверенных и талантливых людей, а не только из аристократии.
Новой элитой и стала опричнина. Создавая это войско, царь хотел получить под свое командование мобильный, превосходно управляемый корпус, куда он сможет без ограничений назначать воевод не по происхождению, а по даровитости и за проявленную верность. А в результате была пущена огромная трещина по всему русскому обществу – трещина, которая с годами разрастется до пропасти.
Иногда кажется, что это было искусственно сконструированное расслоение общества. Что царь его даже провоцировал и в каком-то политическом юродстве сталкивал лбами опричнину и остальную Россию. Например, опричникам в их судебных тяжбах с земскими был обеспечен приоритет – сам Иван IV однажды сказал судьям разных рангов:
«Судите праведно, наши виноваты не были бы!»
В начале 1565 года, уехав на долгое богомолье, царь останавливается в своей резиденции невдалеке от Москвы и Троице-Сергиевой лавры – в Александровской слободе. Грозный уезжает сюда от «многих каменных дел», чтобы «его, государя, Бог наставил» – так он пишет боярам, добавляя, что «гневу и опалы» на них нет, хотя они не только «тащили» царскую казну, но и «измены делали», не желая воевать с недругами.
Александровская слобода становится опричной столицей и одним из самых загадочных мест на карте России. То ли святой монастырь, то ли застенки с жуткими пыточными. Грозный устраивает здесь быт на манер монашеского ордена, в котором сам он – игумен, а приближенные опричники – братия: они носят черные подрясники и шапочки-скуфьи, делят трапезу и молитву, каждое утро и вечер звонят в колокола.
При этом символы опричников – помело и собачья голова: псы государя, выметающие со Святой Руси грязь. В такой странной религиозной и псевдорелигиозной атмосфере начинается эра кровавых репрессий опричников. Отсюда, из Александровской слободы, Грозный отправляется в карательный рейд на Новгород и Псков.
Новгородский погром и святой Арсений Новгородский
В декабре 1569 года Грозный получил донос (некоторые историки считают, что абсолютно ложный) на новгородцев – в нем указывалось, что город хочет перейти под власть польского короля.
Было проведено большое сыскное дело и открыт подробный расклад готовящегося переворота. План состоял в том, что Новгород и Псков должны были отойти Литве, а на русский трон должен был быть посажен двоюродный брат Ивана Грозного – князь Владимир Старицкий.
Владимир с семьей были казнены, началась эпоха «великого опричного террора», размах которого трудно объяснить только целью искоренения заговора, ведь убивали и пытали часто ни в чем не виновных женщин и детей, глумились над жертвами.
Уже по пути в Новгород осенью 1569 года опричники прошли кровавым маршем массовых убийств и грабежей в Твери, Клину, Торжке и других встречных городах (документально подтверждается убийство 1505 человек, в основном – сидевших по темницам литовских и татарских пленников, а также псковичей и новгородцев, застигнутых опричниками по дороге в Москву).
История говорит, что царь вошел в город по мосту через Волхов 6 января 1570 года, его встречал народ во главе с архиепископом Пименом. Отслужили обедню. Пимену прямо в храме предъявили перехваченную грамоту – писанную собственноручно им польскому королю Сигизмунду. А потом царь сказал:
«Злочестивец, в руке твоей (а Пимен держал крест) – не крест животворящий, но оружие убийственное, которое ты хочешь вонзить нам в сердце. Знаю умысел твой… Отселе ты уже не пастырь, а в Церкви Христовой и святой Софии, хищный волк, губитель, ненавистник венца Мономахова!»
Пимена, который до того был известен как верный сторонник царя, арестовали и заключили в тюрьму. А потом, обозвав архиепископа скоморохом, царь велел раздеть его, привязать к лошади, которую назвали его женой, и водить в таком виде.
Карательная операция над новгородцами была беспощадной и показной: по сообщению «Повести о разгроме Новгорода», Иван велел обливать новгородцев зажигательной смесью и затем, обгорелых и еще живых, сбрасывать в Волхов; иных перед утоплением волочили за санями; «а жен их, мужеск и женск пол младенцы» «взяху за руце и за нозе опако назад, младенцев к матерем своим и вязаху, и с великия высоты повеле государь метати их в воду». Священники и монахи после различных издевательств были забиты дубинами и сброшены туда же, в реку. Современники сообщают, что Волхов был запружен трупами. Людей забивали до смерти палками, жарили в раскаленной муке. Новгородский летописец рассказывает, что были дни, когда число убитых достигало полутора тысяч, а дни, в которые избивалось по 500–600 человек, считались счастливыми.
Дома новгородцев и церкви грабили, имущество уничтожали не только в самом городе, но и по всей округе. Когда опричная рать отступила, город стал умирать от голода – случился страшный неурожай. Здесь даже распространилось людоедство. А потом пришла эпидемия чумы.
Все главные источники об этом погроме – иностранные или принадлежат руке изменника Курбского. Потому еще так разнятся данные о точном числе погибших в этом рейде. В целом называют от двух-трех тысяч до 15 тысяч человек. Это при тогдашнем населении Новгорода в 30 тысяч!
Существуют «Синодики Грозного» – это книжицы для поминовения усопших, куда записывали погибших в новгородском погроме. И в них перечислено 2170–2180 жертв.
Вообще синодики, в которых царь поминал тех, кого сам замучал, – еще одна странная черта этой болезненной эпохи, в которой лжерелигиозность перемешалась с кровавой драмой и даже с витавшими в воздухе предчувствиями скорого конца света.
При этом известно, что главного заговорщика, архиепископа Пимена, царь пощадил, поиздевавшись над ним! Даже сана он не был лишен. А отправлен в ссылку в Венев монастырь в нынешней Тульской области.
Известно также, что после новгородского погрома царь навестил местного юродивого Арсения. Вообще, юродивые настойчиво встречаются в царской хронике этих мрачных опричных лет – в пору торжества кровавого безумия – они, с виду безумные, говорят правду об этом времени и причинах всего, что с нами происходит.
Святой Арсений – из тех людей, какими полнится история России XV–XVI веков. Когда-то он бежал после пятого месяца брака из дому, поступая по евангельской заповеди:
«Всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф. 19:29).
Ходил человек Божий по городу в нищенской одежде, носил вериги, молился, соблюдал строгий пост. И говорят, все время плакал – предсказывал новгородцам грозные беды, которые обрушатся на них за их гордость и беззакония. Узнав о преподобном, царь пришел к нему с щедрыми подарками. Но святой не принял и сказал:
«Много невинных послал ты в Царство Небесное».
Царь смолчал. Кто-то описывает фразу Арсения и более резко:
«Насытился ли ты кровью, зверь кровожадный?»
Царь пощадил и Арсения, и его монастырь на торговой стороне города.
Перед дорогой на Псков Иоанн Грозный еще раз посетил святого Арсения, чтобы взять благословение у затворника на предстоящий путь. «Завтра, государь, готов и я в путь свой», – таков был ответ святого, и он скончался действительно 12 июля 1570 года, на следующий день.
Встреча с Арсением Затворником сильно перевернула Грозного. На Псков он шел уже другим человеком.
Поход на Псков и святой юродивый Никола Салос
В загородном селе Любятово под Псковом стояла и стоит до сих пор церковь Св. Николая, в которой Грозный молился перед тем, как отправиться в сам город, чтобы покарать изменников. В те годы в Любятово еще был и большой монастырь, где на память о себе Грозный оставил икону Спасителя.
После моления Грозный неожиданно отказывается от большой карательной акции – по типу той, что он провел в Новгороде. Что на него повлияло?
Умиление от «доносившегося из города колокольного звона», как описывает псковский летописец? Или сама Богородица? Ведь перед Ее образом «Умиление» в Любятовской церкви молился Иван Грозный[10]. Взирая на эту чудотворную икону, Грозный сказал:
«Иступите мечи о камень, и да перестанут убийства»[11].
Другая, более расхожая версия о причинах перемены планов царя – это встреча с псковским юродивым, святым Николой Салосом. Многие источники по-разному описывают их разговор, но все они сходятся в одном: что со словами «Иванушка! Покушай хлеб-соль» Салос подал царю кусок мяса. Словно давая понять, как царь наедается кровью и мясом людей – да еще и в пост.
Первое свидетельство об этой встрече оставил близкий к Ивану Грозному английский дипломат Джером Горсей. Правда, в его мемуарах Салос описан как колдун и мошенник Микула Свят (Mickula Sweat):
«…которого они почитали как своего оракула… он встретил царя смелыми проклятиями, заклинанием, руганью и угрозами, называл его кровопийцей, пожирателем христианской плоти, клялся, что царь будет поражен громом, если он или кто-нибудь из его войска коснется с преступной целью хотя бы волоса на голове последнего из детей этого города, предназначенного Богом и его добрым ангелом для лучшей участи, нежели разграбление; царь должен выйти из города прежде, чем Божий гнев разразится в огненной туче, которая, как он сам может убедиться, уже висит над его головой и в любую минуту может обернуться сильной мрачной бурей. Царь содрогнулся от этих слов и просил его молиться об избавлении и прощении [царю] его жестоких замыслов. Я сам видел этого мошенника или колдуна: жалкое существо, нагое зимой и летом, он выносит как сильную стужу, так и жару, совершает многие странные действия благодаря дьявольскому колдовскому отводу глаз, его боятся и почитают все, как князья, так и народ».
Так о юродивом мог говорить только не понимающий подвига юродства человек. Никола Салос – теперь местночтимый псковский святой – похоронен под главным храмом города, при соборе Святой Троицы в Псковском кремле, и почитается как спаситель и покровитель города.
Преподобный Корнилий Псково-Печерский
Имя преподобного – первое, с которого начался большой царский Синодик. Смерть Корнилия – один из самых чудовищных эпизодов опричнины.
Игумен Корнилий был удивительным человеком. Возглавив монастырь в 28 лет, он за пору своего игуменства превратил молодую Псково-Печерскую обитель в центр православия на северо-западе России, каким обитель остается и до сих пор. Он проповедовал среди эстов и сэту, которые жили на землях вокруг монастыря, а во время Ливонской войны поддерживал строительство христианских храмов в занятых русскими городах, оказывал помощь пострадавшим от войны эстам и ливам, из монастырских запасов кормил нуждающихся. В самом монастыре лечили всех раненых и изувеченных, не требуя платы, а убитых хоронили в пещерах и вписывали их имена в монастырский синодик на вечное поминовение.
По самой распространенной версии царь Иоанн убил игумена сам. Когда тот шел ему навстречу с крестом, из монастырских ворот – так записано в одной из древних рукописей, хранящихся в Троице-Сергиевой лавре. Буквально в следующую минуту Грозный раскаялся в своем поступке, поднял тело Корнилия на руки и сам понес его обратно в монастырь, к церкви Успения.
В Псково-Печерском монастыре и теперь хранят память о месте, на котором Грозный отрубил голову Корнилию, и о «кровавом пути», по которому царь нес на руках тело убитого им игумена.
О причинах такого безумного поступка и теперь спорят. Да, на Корнилия доносили, что он якобы поддерживает изменников. Подтверждений тому не было, а то, что монастырская братия ведет переписку с беглым князем Курбским, все и так знали. Князь до побега окормлялся духовно в этом монастыре.
Смерть Митрополита Филиппа
А в Твери перед этими карательными походами царя был убит тогдашний глава русской Церкви – митрополит Филипп, еще одна феноменальная личность этой ревностной эпохи, по своему масштабу схожая с фигурой преподобного Корнилия.
Царь и митрополит знали друг друга с детства – Филипп происходил из знатного боярского рода Колычевых. Но, не женившись до 30 лет, ушел на Север, стал послушником, а после принял постриг на Соловках. Там его наставником был ученик преподобного Александра Свирского.
Став игуменом обители, Филипп преобразил ее. При нем Соловецкий монастырь превратился в промышленный и культурный центр Северного Поморья. Слава об активном митрополите пришла в Кремль, и после того как кандидат в московские митрополиты казанский архиепископ Герман, выразивший несогласие с политикой Ивана Грозного, попал в опалу, занять престол Московской митрополии предложили игумену Филиппу.
Но прежде чем согласиться, Филипп поставил условием уничтожение опричнины. Карамзин в своей «Истории государства Российского» приводит такие слова Филиппа царю:
«Повинуюся твоей воле; но умири же совесть мою: да не будет опричнины! Да будет только единая Россия! Ибо всякое разделенное Царство, по глаголу Всевышнего, запустеет. Не могу благословлять тебя искренно, видя скорбь отечества».
При этом – вот парадокс Грозного – он, конечно, не отказывается от опричнины, но почему-то мирился со взглядами Филиппа. И церковные иерархи уговаривают игумена занять первосвятительский престол.
Филипп останется в истории нашей церкви и страны как ходатай перед царем за всех опальных, как бескомпромиссный и бесстрашный борец с опричниной, который не боялся ничего – ни одергивать самих опричников, ни говорить правду о них царю в лицо.
В массовой культуре до сих пор живо выражение «филькина грамота»: полагают, так Иван Грозный презрительно назвал разоблачительные и увещевательные письма митрополита Филиппа. Письма, в которых он призывал царя одуматься и распустить опричнину.
Именно за это и пострадал – считают почти все историки.
После случившегося уже открытого конфликта с публичной словесной перепалкой между царем и митрополитом в Успенском соборе Кремля Филиппа судили. Занятно, что главным обвинителем Филиппа стал новгородский архиепископ Пимен, над которым царь вскоре поиздевается во время своего новгородского рейда.
Обвинения были типичны для того времени: в колдовстве. Также были собраны все проступки церковного характера в бытность Филиппа соловецким игуменом – вероятно, о них и свидетельствовали на суде подосланные люди.
По решению суда митрополита низложили, одели в разодранную монашескую рясу и поместили под арест. А после сослали в Отроч-Успенский монастырь в Твери.
Общепринятая версия гибели митрополита описана в «Житиях святых» Дмитрия Ростовского: во время новгородского похода в 1569 году царь направил в монастырь к Филиппу одного из главарей опричного войска, Малюту Скуратова, попросить благословения на поход. И 23 декабря Малюта задушил святителя Филиппа. А выйдя из кельи, сообщил настоятелю, что в келье Филиппа было так жарко, что тот умер от угара. Состоялись спешные похороны, и Малюта покинул монастырь.
При этом в Синодиках Грозного имени митрополита Филиппа нет.
Почему царю не простили опричнины?
Царь Иван IV был во главе страны дольше всех остальных наших правителей, сделав для России больше всех прочих, но он – единственный наш царь, изображения которого нет на программном памятнике 1000-летия России в Новгороде.
Несмотря на 50 лет тяжелого, но славного по своим итогам правления, царь Иван остался в истории как Грозный.
Можно ли ответить на вопрос, что же с ним тогда произошло? Что превратило правителя, вроде бы прекрасно осознававшего миссию свою и своей страны – в тирана? И что период опричнины говорит о нас самих?
Мог ли царь в какой-то момент просто сойти с ума от навалившихся потрясений? Мог, но в исторических источниках неоднократно и очень подробно описывается, как Грозный до самой смерти вел обширную дипломатическую и личную переписку, был опытным политиком, участвовал в войнах, порой возглавляя армию самолично! Ничто, кроме нескольких лет опричнины, не указывает на версию о безумии царя.
И уж точно опричнину не объяснить «характерным для русского народа» сочетанием тирании и рабства, как иногда описывают эту эпоху. Неправда! Для русских опричнина стала шоком! Сломом всех идеалов – о мире и о царе; раной, нанесенной народному сознанию так глубоко, что она не заживает столетиями!
Ведь, вопреки разным слухам, Русь никогда прежде не знала массовых репрессий! Да, мы переживали разорительные набеги Орды, но сами свирепость и кровожадность ордынцев – не переняли!
Опричнина была нонсенсом, кошмаром, который обрушился на народ! Мы едва ли когда-нибудь сможем беспристрастно оценить эти события и мотивы царя, но мы можем разглядеть ту грань народной души, которую обнажила опричнина. Благодаря ей мы увидим, кто мы такие.
Категоричное неприятие методов опричников будто стерло в народном сознании все выдающиеся достижения Грозного – а их было немало. Это при том, что число жертв опричнины даже близко не сопоставимо с тем, что происходило в Европе, где машина репрессий уничтожала десятки тысяч людей в религиозных войнах.
Современник Грозного английский король Генрих VIII (1509–1547) убивал своих политических оппонентов и бывших жен, открыто воевал со своим собственным народом: только за «бродяжничество» он повесил 72 тысячи насильственно согнанных им с земли крестьян. Все население Лондона было тогда – 100 тысяч.
В Германии при подавлении крестьянского восстания 1525 года казнили более 100 тысяч человек.
На счету английской королевы Марии Тюдор – «Кровавой Мэри» (1553–1558) почти 90 тысяч жертв.
За годы правления ее преемницы Елизаветы, оставшейся в истории как «королева-девственница» (1558–1603), в Англии было казнено 89 тысяч человек. Хотя период называли «золотым веком», прекрасной «Елизаветинской эпохой».
Чуть позже «демократичный» Оливер Кромвель, который объявит Англию республикой, уничтожит, по подсчетам ирландских историков, каждого седьмого ирландца.
Во Франции «черная королева» Екатерина Медичи и ее сын Карл IX за одну Варфоломеевскую ночь (24 августа 1572 года – кстати, год роспуска опричнины) в одном только Париже перебьют около трех тысяч гугенотов и еще порядка 30 тысяч – по всей Франции.
Почти за век до Грозного великий инквизитор Испании Томас Торквемада сжег на кострах инквизиции больше 100 тысяч человек.
А число жертв, казненных в период опричнины, по самым распространенным оценкам историков – 3–4 тысячи человек. Иногда «округляют» до десяти тысяч.
Но и этой временной и несопоставимой в своих масштабах с тем, что творилось по миру, вспышки насилия Грозному не смогли простить. Нарушивший свою клятву и Богом данное призвание царь навсегда оказался вычеркнут из народной памяти. Опричнина и ее методы стали больше чем потрясением, они были нарушением какого-то очень важного – может быть, несформулированного – завета между Богом, народом и царем. Задуманная как искоренение крамолы и предательства, опричнина в народном сознании оказалась предательством еще более страшным – предательством царских обетов, предательством царем своего народа. Предательством того нравственного народного идеала, который в русском самосознании сконцентрирован в правителе страны.
И теперь едва ли кто вспоминает великие достижения эпохи Грозного, либо способен оценить вызовы, на которые пришлось отвечать этому царю. Видят прежде всего непростительную опричнину. Объяснение этому, вероятно, во фразе апостола, впитанной нами на ментальном уровне:
«Кто соблюдает весь закон и согрешит в оном чем-нибудь, тот становится виновным во всем» (Иак. 2:10).
Опричнина не достигла ни одной из поставленных перед нею задач. Царь хотел получить более боеспособную армию, но ни выиграть Ливонскую войну, ни остановить натиск татар на южные области России опричникам не удалось. Чудовищное разорение Москвы Девлет-Гиреем в 1571 году стало тотальным позором опричной армии. Символично, что тогда напрочь сгорел московский опричный дворец государя на углу Воздвиженки и Моховой. В нем расплавились даже колокола.
Чудом уцелевшая русская государственность, видимо, заставила царя одуматься. После ухода крымчаков началось расформирование опричной армии. И уже через год после московского разгрома объединенная русская армия разбила того же Девлет-Гирея у Молодей.
Страшными нападениями от внешнего врага Промысл вел нас к единению и избавлял от опричного разделения страны. Вскоре опричнина будет упразднена, и даже упоминание этого слова запретят!
Но последствия драматической ошибки будут отзываться еще столетия. Косвенно опричнина стимулировала одно из самых горьких и сложных явлений нашей истории – крепостное право.
Рождение крепостного права
Корпус элитных бойцов-опричников требовал хорошего «прокорма», их надо было наделить землями – богатыми, плодородными, приносящими доход и, конечно, со множеством трудящихся на них крестьян. А в центре России таких земель уже очень не хватало. Имения стали отбирать у прежних владельцев и отдавать опричникам.
Взамен же обобранным хозяевам вручали наделы где-то на диких полуосвоенных окраинах страны – что больше походило на ссылку или наказание. Раскол и напряжение в стране стали нарастать.
Сформировавшееся уже в конце этого, XVI века, крепостное право во многом вырастет из порочной практики перераспределения земель между старой и новой элитой – земщиной и опричниками. А еще оно будет вызвано самими условиями жизни той поры.
Можно сколько угодно сокрушаться о периоде крепостного права как об очевидной несправедливости нашей истории, но надо всмотреться в его истоки: страна, ведущая несколько войн одновременно, отстаивающая Запад, рвущаяся на Восток, защищающая себя от набегов с Юга и потерявшая население на Севере; страна, погрузившаяся в тотальную хозяйственную разруху, переживающая полное крушение системы сбора налогов, голод, чуму и прочие эпидемии; страна, впавшая в политический кризис от измен элит, находилась реально на краю гибели. Многие уезды и волости «запустели».
А ведь земля и люди на ней кормили помещиков-дворян – тех, кто нужен стране на военной или гражданской службе. Так складывалось веками: с дворянами рассчитывались землей. Дворян становилось все больше, а свободной земли – все меньше. Тогда помещикам стали отдавать землю с живущими на ней крестьянами. Люди оставались свободными, но обязанными временно отчислять долю заработанного – иногда деньгами, но чаще самим продуктом их труда – не в государственную казну, а в пользу помещика. Ни о каком рабстве тут речи не шло. Жители ни при каких обстоятельствах не считались собственностью помещика, а были свободными гражданами, которые потому только платят свой налог, что сам помещик работает на государство.
Эта система работала, пока государственные дела не стали расстраиваться. Помещичье хозяйство переставало кормить дворян, и это не могло не отразиться на боеспособности армии. Тогда, чтобы помещики не лишались рабочих рук, власти стали ограничивать свободу перемещения крестьян.
Прежде было заведено, что крестьянин мог переходить от одного помещика к другому в так называемый Юрьев день – 26 ноября, осенний день памяти святого Георгия. Потому что к этому времени завершался годовой цикл сельскохозяйственных работ, крестьяне могли рассчитаться с собственником земли или государством и уйти.
Но в 1581 году этот переход начали запрещать. Так стартовало уже действительное закрепощение крестьян и ограничение их свободы. А при царе Феодоре Иоанновиче, в 1592 году, Юрьев день и вовсе отменят. Есть мнение, что именно этот конкретный указ – точка рождения крепостного права.
Тогда же будет издан указ о времени срока розыска беглых крестьян – 5 лет. Позже он вырастет до 15 лет, а еще позже станет бессрочным. С годами крестьянин будет становиться все более бесправным – помещик получит возможность продавать его без земли, отправлять в ссылку в Сибирь и даже на каторгу.
При том, что доля крепостных в целом по стране едва ли превышала 50 %[12] даже в разгар крепостного права, в жилах и без того расшатавшегося государства начинает зреть колоссальное социальное напряжение. Веками эта проблема будет только усугубляться, потому что государство, а вместе с ним элиты и бюрократия, с которой надо рассчитываться землей, будут расти. Начнут возникать Стеньки Разины, Емельяны Пугачевы, менее известные бунты и крестьянские восстания.
Уже позднее, при Екатерине, неравенство станет совсем вопиющим – крестьян будут все больше закрепощать, а дворян – все больше наделять льготами. Попытка удержать тяжелую огромную страну не учла будущие поколения, которые ошибок не поняли и не простили. Даже отмена крепостного права в 1861 году уже не решила проблемы колоссального расслоения в стране. И во многом только приблизила революцию 1917 года.