– Меня изгнали из мира смертных! – крикнул Сусаноо, и его голос отпугнул косяк рыб и поднял бурю серого песка. – Думаешь, меня вообще заботит царство Идзанаги?
«Изгнали из мира смертных?» Я уставилась на Цукуёми, ожидая объяснений, но он отвел глаза.
– Если Анку убьет меня, она займет мое место, – пояснила я Сусаноо. – Ты правда хочешь, чтобы Ёми правили жнецы?
Сусаноо повернулся ко мне. Облака песка опускались вокруг нас серым снегом, а все дрейфующие рядом глаза вдруг разом уставились на меня.
– Ёми и так уже правит жнец.
Его слова пронзили мою грудь, и без того стесненную из-за давления воды. Вот что он во мне видит, вот что во мне видят все шинигами. Мысль о том, что я надеялась, будто когда-то статус богини избавит меня от этого клейма, чуть не заставила меня расхохотаться над собственной глупостью.
– Сусаноо, – обратился Цукуёми к брату тоном, которым собаке приказывают больше не кусаться.
Но Сусаноо проигнорировал его и приблизился ко мне. Вода стала невыносимо ледяной.
– Я знаю свое место, – сказал он. – Пора бы и тебе знать свое. И если жнецы должны зарезать тебя и вырвать катану Идзанами из твоих мертвых рук, то так тому и быть. Если у них это получится, значит, они заслуживают ее больше, чем ты.
Я сглотнула – мои тени заколыхались в воде – длинные качающиеся нити тьмы, окружившей нас.
– Неужели ты позволишь своей злобе помешать другому божеству, даже если это будет означать падение твоей страны?
Какое-то время Сусаноо молчал и вдруг расхохотался – его холодный, злобный смех царапал мои уши и раскалывал нежные коралловые деревья.
– Божества Японии не рождаются в британской канализации, – ответил он. – Можешь угрожать своим людям катаной Идзанами, сидеть на ее троне, даже повелевать ее тьмой, но ты никогда, никогда не будешь богиней.
Он быстро посмотрел на меня в последний раз, затем повернулся спиной и направился прочь.
Как только он отвернулся, мою грудь сжало что-то острое, как будто легким не хватало воздуха, хотя мне вообще не нужно дышать. Больше всего меня задели не его слова, а взгляд, которым он окинул меня, уходя: будто я была пятном, которое нужно стереть. Точно так же жнецы смотрели на меня в Лондоне, когда я была никем и ничем.
Возможно, он был прав: я никогда не буду обладать такой же силой, как Идзанами, создавшая все японские острова, каждый отрезок бескрайнего неба и глубокое черное море. Но я заполучила ее оружие и каким-то образом, несмотря ни на что, все еще держала его в руках.
Я вырвала ноги из песчаной хватки, не обращая внимания на то, что острые песчинки сдирают кожу. Океан изо всех сил удерживал меня, но я сделала еще шаг вперед.
– Не смей уходить от меня! – крикнула я, и слова, сказанные на языке Смерти, образовали вокруг меня черные облака, закружившись в воде. Мои тени пробились сквозь сокрушительное давление воды, повалили Сусаноо с ног и поволокли его по дну. Ко мне метнулась стая рыб, но я взмахнула рукой – и поднявшаяся волна отшвырнула их, а мои тени искромсали их, окрасив воду кровью.
– Это была не просьба, – произнесла я, нависая над Сусаноо. Он уставился на меня, сжимая в кулаках песок, будто только так мог оставаться в вертикальном положении. – Я уже убила одно божество, Сусаноо, и могу сделать это снова.
Его глаза сузились, как будто больше всего на свете он мечтал разорвать меня на куски. Его грудь тяжело вздымалась, зубы были плотно сжаты.
– Рэн, – мягко сказал Цукуёми, делая ко мне крошечный шажок, – я думаю, что…
– Заткнись! – оборвала я его, махнув рукой. – Я не уйду отсюда с пустыми руками.
Цукуёми с трудом подавил негодование, мелькнувшее на лице. Его выражение теперь было почти равнодушным, если не считать раздраженного подергивания левого глаза.
Сусаноо покосился на брата, затем запрокинул голову и вновь расхохотался.
– Ладно, – сдался он. – Хоть ты и чужеземка, но, по крайней мере, не псина, кормящаяся с рук Идзанаги, как некоторые. – Он кивнул в сторону Цукуёми – тот стоял, скрестив руки на груди и нахмурившись. – Может быть, наблюдать за тем, как ты погубишь и его, будет даже забавно. Позволь мне встать.
Я не пошевелилась и лишь вопросительно взглянула на Цукуёми. Тот вздохнул так, словно ужасно устал, а затем махнул рукой, подав знак отпустить его брата.
– Он очень непостоянный, – заметил Цукуёми. – С ним такое бывает.
– Я не с тобой говорю, – фыркнул Сусаноо и швырнул в лицо Цукуёми песок. Тот закашлялся и принялся отплевываться.
Я отозвала свои тени, и Сусаноо, поднявшись на ноги, снова навис надо мной.
– Думаю, мы можем заключить союз, – сказал он, улыбаясь жемчужно-белыми зубами, которые казались ужасно острыми.
Я моргнула.
– Я не выйду за тебя.
Сусаноо закатил глаза. Цукуёми позади нас снова закашлялся.
– Да-да, все мы знаем, как славно закончится твой последний брак, – продолжил он. – Это не единственный способ, которым божества заключают союзы. Я дам тебе то, чего ты хочешь, если ты дашь мне то, чего хочу я.
– И чего же ты хочешь?
Сусаноо махнул в сторону коралловой стены, которая по его приказу с треском раскололась и приняла новую форму. Белый коралл собрался в меч, но не изогнутый, как у Идзанами, а в идеально прямой, с заостренным концом и зазубренными краями, похожими на изгибы океанских волн.
– Я ищу меч под названием Кусанаги-но Цуруги, который выглядит вот так, – пояснил он. – Я нашел его в теле великого змея много лет назад и подарил своей сестре Аматэрасу в качестве… извинения за ошибку, если угодно.
– Ошибку? – переспросил Цукуёми, приподняв брови. – Ты проделал в потолке ее дома дыру и сбросил туда дохлую лошадь.
– Я сказал, что говорю не с тобой, – рявкнул Сусаноо, посылая в лицо Цукуёми еще одно облако песка. Затем повернулся ко мне. – Аматэрасу подарила меч первому императору Японии – не спрашивай меня, какое ей было дело до людских забот, – и долгие годы он благополучно провел на земле. Однако твоя предшественница чудесно поработала, разозлив всех ёкаев в округе.
– Ты имеешь в виду их уничтожение? – спросила я. Идзанами неодобрительно заворчала в моих ушах, но я стиснула зубы и проигнорировала ее.
– Мне-то наплевать, но для них это выглядело именно так, – ответил Сусаноо. – Многие из них принялись атаковать святилища, выражая свое презрение к божествам. Они забрали меч много лет назад, но по праву он принадлежит мне, и я хочу его вернуть.
– Ты хочешь, чтобы я допросила каждого ёкая в Японии, пытаясь найти твой меч? – уточнила я. – Я немного тороплюсь.
Сусаноо взмахнул рукой – и образ меча слился с коралловой стеной.
– Не беспокойся о ёкаях, – сказал он, скривив губы. – На твоем месте я бы начал с Аматэрасу.
– С сестры? – Цукуёми нахмурился. – Зачем ей твой меч?
Сусаноо закатил глаза.
– Быть самым умным из братьев – настоящее проклятье. Ты строишь слишком много предположений, Цукуёми. Я никогда не говорил, что меч у нее.
– «Самым умным из братьев?» – Цукуёми сжал челюсти.
– Может, вернемся к мечу? – предложила я и пнула песок, поднимая его волну в сторону Цукуёми. Затем повернулась к Сусаноо. – Зачем мне спрашивать о нем у Аматэрасу?
– Потому что, будучи солнцем, она видит все, что совершается при дневном свете, – ответил Цукуёми прежде, чем Сусаноо успел открыть рот. – Ее зрение даже сильнее моего, так что она, вероятно, знает, куда могло запропаститься нечто столь важное. Не это ли ты имел в виду, Сусаноо?
Сусаноо театрально зааплодировал.
– Поздравляю, брат, ты понял, как работает солнце! Тебе потребовалось на это всего несколько тысяч лет. Только представь, какие чудеса ты откроешь для себя в следующем тысячелетии!
– Почему ты не можешь спросить ее об этом сам? – поинтересовалась я прежде, чем Цукуёми успел парировать его выпад.
– Меня изгнали из ее дворца, – ответил Сусаноо, его лицо помрачнело.
Я подняла брови.
– И ты думаешь, что она поможет мне, если я буду действовать от твоего имени?
– Ты ведь тоже просишь меня кое о чем непростом, – отозвался он. – Мне нужно будет проверить все корабли, заходящие в каждую гавань. Думаешь, я буду заниматься этим за просто так?
Я оглянулась и посмотрела на Цукуёми, надеясь на его поддержку, но выражение его лица было до странности несчастным. Помощник из него, конечно…
– Хорошо, – согласилась я. – Я найду твой меч, если ты помешаешь жнецам прибыть в Японию.
Сусаноо кивнул.
– Договорились, – он протянул ладонь для рукопожатия, но тут же убрал – быстрее, чем я могла бы пожать ее. – Просто для ясности, – добавил он, – это всего лишь сделка. Не считай меня своим союзником и уж тем более – другом.
Я сдержалась, чтобы не закатить глаза.
– Не волнуйся, я тоже тебя презираю.
– Чудно, – ответил он, наконец пожимая мою руку. Его кожа царапнула мою, как бугристый коралл. Он повернулся к Цукуёми. – Будь с ней осторожен, брат, – произнес он с ухмылкой. – Не закончи как Хируко.
Затем он устремился обратно в темные воды, и его очертания быстро расплылись. Песок поднялся столбом и поглотил его целиком, взметнув бурлящую волну пузырей. Я не успела и слова вымолвить, как океан подхватил меня и с невероятной силой повлек за собой.
Огромная волна швырнула меня назад, я врезалась в коралловую стену, и от удара та разлетелась на осколки. Веревка вокруг запястья натянулась, когда Цукуёми потащило вслед за мной.
Течение кидало нас, точно игрушки. Меня беспокоила не нехватка воздуха, а непонимание, где верх и где низ, – я не знала, плыву ли я к солнечному свету или опускаюсь все глубже во тьму.
Я вцепилась в часы – и время замерло. Я обнаружила себя висящей вверх ногами, к горлу подступала тошнота. Вода загустела, превратившись в соленый сироп. Я перевернулась и с Цукуёми на буксире поплыла к слабому солнечному свету, который едва могла различить.
Я удерживала время, пока мы не достигли берега и Цукуёми не стал слишком тяжелым, чтобы я могла тащить его дальше. Когда я разморозила время, на нас снова обрушился океан. Цукуёми закашлялся, размахивая руками. Он пытался плыть, но только набрал полные пригоршни песка. Волосы мокрыми прядями липли к лицу.