– Что тут произошло? – спросила я, даже не скрывая раздражение в голосе. – Нам нужно сражаться со жнецами и вести переговоры с богиней Солнца, а не ссориться друг с другом, как дети.
– Очевидно, это была самооборона, – слегка невнятно ответил Цукуёми. Он взялся за челюсть обеими руками и, резким движением вправив ее, поморщился.
Я повернулась к Нивену, ожидая объяснений. Меня не особо удивляло его недоверие к человеку, столь похожему на Хиро, независимо от того, действительно ли Цукуёми хотел причинить ему вред. Но, если бы Нивен сказал мне, что Цукуёми навредил ему, я бы собственными руками скормила бога Луны непроглядной тьме, и, конечно же, он знал об этом.
– Ничего, – сказал Нивен, отводя глаза. Он подошел к краю пруда и, подняв с земли очки с круглыми стеклами, водрузил их на нос. Я не сомневалась, что эти очки – заслуга Тиё. Если бы она захотела, то, вероятно, смогла бы осушать моря и перемешивать звезды.
Я повернулась к Цукуёми. Он лишь пожал плечами. Устало прижав руку к глазам, я кивнула в сторону дворца.
– Просто идите быстрее переодеваться. И постарайтесь не поубивать друг друга.
Когда они наконец вернулись в сухой одежде, мы отправились на гору Татэ, планируя прибыть туда незадолго до восхода солнца, когда в значительной части человеческого мира еще темно. Такую большую группу я могла провести только через широкие и глубокие тени, не разбавленные полуденным солнцем, но, даже путешествуя по ним одна, я часто чувствовала себя так, будто выбираюсь из собственной могилы. Провести же через них еще трех человек – задача куда сложнее. Я бы даже не стала пытаться протиснуться через узкие полоски полумрака из опасения случайно оставить кого-нибудь в ядре Земли или каком-то ином столь же ужасном междумирье. К тому же ранним утром на улице немноголюдно, и нас вряд ли кто-то увидит.
Когда я протянула руки, чтобы протащить моих спутников сквозь тени, Нивен встал справа от Тамамо-но Маэ и вынудил меня взять за руку не его, а ёкая. Левой рукой я взяла ладонь Цукуёми, а правой – Тамамо-но Маэ, и погасила фонарь, чтобы Нивен не мог видеть выражение моего лица, чтобы он не понял, насколько сильно его холодность ужалила меня. Затем я вытянула нас на землю чуть жестче, чем обычно, прорываясь сквозь тьму, которая хлестала нас по лицам, дергала за одежду и, когда мы врезались в нее, разбивалась, как стекло.
Мы оказались в тени скалистой горы. Под нами расстилалась равнина луж адского красного цвета – отголоски вулканического хаоса. Над нами, исчезая наверху в завесе облаков и снега, возвышалась гора Татэ, а внизу, по вечному плато, простирался весь остальной мир. Я могла довести нас только досюда, потому что выше в горах не было ничего, кроме крутых каменистых тропинок и рыхлых скал, – никакой мягкой почвы, сквозь которую я могла бы протащить нас. Цукуёми сказал, что это самая близкая из трех Святых гор Японии, достаточно высокая, чтобы донести нас до Амэ-но Укихаси, Небесного плавучего моста, по которому мы могли добраться до Солнечного дворца.
Когда из-за горизонта прорвался бледный луч света, смягченный шепотом облаков, он показался предзнаменованием смерти – насмешливые напоминанием о том, что с тех пор, как я получила весть от жнецов о прибытии Айви, прошел целый день, а я все еще была совершенно не готова. Если у меня ушло так много времени только на то, чтобы составить план, как я вообще смогу всего за три дня найти и вернуть давно потерянный меч? Над нами плыли облака, обнажая серое побережье вдали, и я представила, как к берегу причаливают корабли Айви, как вонзаются в песок их якоря, как во вспышках времени в городе сверкают жнецы, как океан окрашивается в красный, когда они обескровливают людей. Затем город снова скрыли облака, заставив меня задрожать от внезапного холода, а мой желудок – сжаться от страха.
Нивен упал на колени в красную грязь.
Я шагнула вперед, но Тамамо-но Маэ опередила меня: она встала на колени рядом с ним и положила руку ему на плечо. Нивен повернул лицо к солнцу. Оно было еще совсем бледным на горизонте, но он все равно подставил ему свое лицо, закрыв глаза и широко раскинув руки. Мой желудок скрутило от чувства вины. Нивен так долго жил во тьме. Но мое утешение ему больше не нужно.
Я отвернулась и посмотрела на вонзающуюся в небо гору, представляя, где появится Солнечный дворец. Цукуёми сказал, что задание Сусаноо не так просто, как может поначалу показаться. Возможно, Аматэрасу поделится своими знаниями только в обмен на что-то ценное. Может быть, она потребует всех моих слуг, или силу тысячи душ, или катану Идзанами. Я была готова отдать все это без колебаний.
– Нам пора, – сказал Цукуёми. Я оглянулась: он обращался к Нивену и ёкаю, а не ко мне. – Скоро проснутся люди, и, если кто-то из них окажется слишком близко, мост не появится. Мы уже и так задержались из-за нашего… плавания.
– Я не видел солнечного света сотни лет, – отозвался Нивен, глядя на Цукуёми через плечо. – Думаю, несколько минут ты подождешь.
– Мы идем во дворец солнца, – возразил Цукуёми, взглянув на меня так, словно я могла пояснить ему гнев Нивена. – Уверяю тебя: там тоже будет солнечный свет. – Произнеси эти слова кто-то другой, они прозвучали бы резко, но Цукуёми, казалось, искренне не понимал, почему Нивен медлит.
Нивен резко выдохнул, а затем поднялся и прошел мимо Цукуёми, направляясь в гору. Ёкай хмуро наблюдала, как он уходит. Бросив на бога Луны злой взгляд, она поспешила за Нивеном. Теперь, когда ее волосы были такими же длинными, как у меня, я могла представить, будто смотрю на саму себя, идущую бок о бок с братом. Меня пронзила короткая вспышка гнева, быстрая и острая, как укус змеи. Она будто сдирала кожу с рук и обнажала кости. «Избавься от ёкая», – прошептал мне на ухо голос Идзанами.
«Заткнись, – пробормотала я себе под нос, скрестив руки на груди, чтобы спрятать ладони. – Это не заставит Нивена простить меня».
Цукуёми бросил на меня странный взгляд, но я сделала вид, что не заметила этого. Уклон тропы становился все круче.
Мы вчетвером взбирались на гору. Рыхлые камни катились под нашими ногами, воздух становился все более разреженным, склон внизу медленно затягивала дымка тумана, как будто он был лишь сном. Идущий впереди нас Нивен рассмеялся над какой-то шуткой ёкая, и моя кровь вспыхнула, даже несмотря на холодный горный воздух вокруг.
– Ты злишься.
Я посмотрела на Цукуёми и сознательно разжала кулаки. Покосилась на свои ладони и вздохнула с облегчением, увидев, что они снова выглядят нормально.
– Ты так наблюдателен, – заметила я, бросив на него свирепый взгляд.
– Да, – согласился он, пожимая плечами, – но такой вывод сделал бы любой.
– Знаешь, тебе необязательно озвучивать все свои мысли.
– Если мои мысли не взаимодействуют с внешним миром, то какая от них польза?
– Начни выпускать газету.
На это Цукуёми ничего не ответил, и на мгновение мне показалось, что я действительно заткнула его.
– Твой брат не бог, – вдруг сказал он.
Я вздохнула.
– И не енот. Видишь? Я тоже умею делать выводы.
Цукуёми покачал головой.
– Я имею в виду, что боги таят обиду очень долго. Наши сердца холодны. Они должны быть такими, чтобы мы смогли выстоять, став свидетелями стольких смертей и страданий людей. – Говоря это, Цукуёми впился в меня необычайным, горящим взглядом, как будто страстно желал победить в одностороннем споре. – Но у низших существ сердца намного мягче, – добавил он. – Они не могут так долго лелеять свой гнев.
Я покачала головой, наблюдая, как Нивен и Тамамо-но Маэ пинают камни вниз по склону горы и смотрят, как их затягивает туман.
– Не думаю, что сердце моего брата сохранило мягкость, – возразила я. – Во всяком случае, не для меня.
– Будь это так, он бы обезглавил тебя, когда ты подарила ему такой шанс. Сейчас твоя отрубленная голова лежала бы на полу твоего дворца и мы бы не разговаривали об этом. С обезглавленной богиней не поговоришь.
Я взглянула на Цукуёми, но он смотрел прямо перед собой, очевидно довольный тем, что донес свою мысль.
– Ты пытаешься меня утешить?
Он нахмурился.
– Я лишь напомнил тебе факты. Если это тебя утешило, я не возражаю.
Я не смогла сдержать смех. Цукуёми поднял брови, но я не стала ничего объяснять.
– Чего мне ожидать от Аматэрасу? – перевела я тему. – Какая она, когда… – «не сбрасывает братьев с неба» – не злится?
Цукуёми нахмурился, глядя на облака. Через мгновение выражение его лица смягчилось.
– Когда мы были детьми, она интересовалась звездами, – сказал он. – Думаю, это потому, что никто, кроме других звезд, не похож на нее и не обладает такой же мощной силой. Ее настоящая семья будто была в сотне вселенных от нее. Думаю, она всегда чувствовала себя одиноко.
Его слова становились все тише – и в конце концов оборвались. Взгляд Цукуёми уперся в тропинку. Он шел рядом со мной, но будто был очень далеко.
– Меня, в общем-то, интересовали не темы для светской беседы с ней, – заметила я. Мои слова прозвучали грубо, потому что я не знала, как еще ответить на его внезапную сентиментальность.
Цукуёми резко повернулся, словно забыл, что я рядом.
– Разумеется, – отозвался он. – Прости, просто думал вслух.
– Да? Вообще на тебя непохоже. – Я закатила глаза. – Я имела в виду – насколько она опасна? Захочет ли она убить меня на месте?
Он покачал головой.
– Не захочет. Я рассказывал тебе о ее гневе, но она ни разу не злилась на меня, пока я… – он замолчал, и его лицо посерело.
Я прищурилась.
– Пока она не послала тебя есть блевотину.
– Она не знала об этом, – пробормотал он в гальку под нашими ногами, тон его голоса был слишком мягким. – Не думаю, что и сейчас она знает.
– Ты никогда не рассказывал ей? – спросила я.
Я остановилась, но Цукуёми бросил нервный взгляд на Нивена и ёкая и дернул меня за локоть, давая понять, чтобы я продолжала двигаться. Очевидно, он не хотел привлекать их внимание.