– Эй! – окликнул мужской голос.
Я вздохнула. Неужели я не могла позволить себе даже такую роскошь, как минута самобичевания? Ко мне приближались двое мужчин, вероятно из дворцовой стражи.
– Не двигайся! – крикнул один из них.
Я сделала глубокий вдох и медленно поднялась на ноги, чтобы иметь возможность сломать им руки. Затем по двору пронесся громоподобный звук, эхом отразившийся от неподвижных вод рва и каменных ворот.
Я отшатнулась, грудь потеплела. В воздухе запахло горелым. Я повернулась к стражникам: они держали меня под прицелом винтовок.
Я опустила взгляд на кимоно. Черная ткань на груди потемнела, между ребрами разлился странный жар, будто меня переполнял огонь.
– Ты выстрелил в меня? – спросила я, и мой голос показался мне далеким. Я подняла руку к лунному свету. Да, это определенно кровь.
– Я сказал тебе не двигаться! – крикнул стражник. – Ляг на землю!
Я засмеялась. Я не знала, что императорская гвардия вооружена. Мне было лишь известно, что простому жителю достать огнестрельное оружие практически невозможно, а военные дела меня не очень интересовали. В конце концов, мне следовало держаться подальше от политики. Странно, как все изменилось.
Я вздрогнула, когда пуля выскользнула между ребер, и рана затянулась. У меня не было сил на какое-либо отмщение.
– Я как раз собиралась уходить, – сказала я, потянувшись за часами.
Но не успела я двинуть и пальцем, как раздался еще один выстрел, и мою левую руку пронзило пламя. «Когда пули стали такими быстрыми?» – пронеслось у меня в голове. В Англии я почти не видела огнестрельного оружия, не говоря уже о том, чтобы оно было направлено на меня. Человеческие атаки всегда казались мне чем-то неуклюжим и медленным. Но сейчас я испытывала чувство, что у меня больше нет руки, что на конце запястья не осталось ничего, кроме острой боли. Я чуть не разрыдалась от облегчения, увидев, что кисть на месте, разбитая и окровавленная. Я провела пальцами по онемевшей конечности, ощупывая ее сквозь кровь, чтобы убедиться, что кольцо Хиро не сорвало выстрелом.
Разве жнецы реагируют так медленно? Если бы я не предавалась жалкому человеческому разочарованию, то, конечно, уже ушла бы отсюда, уклонившись и от самой первой пули. Из-за того, что моя рука обмякла, из рукава на траву выпал кинжал.
– Она вооружена! – крикнул один из стражников. Затем раздался еще один выстрел – и мое правое ухо запылало.
– Я сказал: на землю!
– Я не буду преклоняться перед тобой, человек! – взревела я, и слова на языке Смерти сожгли траву, но я все равно упала на колени, потому что в ушах у меня звенело, а двор как будто качался. Мои часы были в кимоно, а рука с кольцом Хиро онемела, и время больше мне не подчинялось. Вот почему я не заслуживала быть богиней. Вот почему Япония скоро падет.
Пока один стражник перезаряжал винтовку, другой целился. Мои тени растянулись, чтобы остановить его, но тьма не могла спасти меня от пуль. В ночном воздухе прогремел еще один выстрел.
Я приготовилась к боли, а моя сломанная рука задергалась, выздоравливая, но ничего не произошло. Стражники замерли – лунный свет выбелил их лица до цвета бумаги, а глаза забегали из стороны в сторону.
Пуля зависла перед моим лицом. Я потянулась к ней, коснулась ее – и она упала, покатившись по траве.
Затем через стену дворца перепрыгнул Цукуёми.
На нем был ослепительный лунный плащ, рукава кимоно развевались позади него кристально-белым знаменем, а шаги прожигали грязь белым светом. Яркое сияние кожи поглощало слабый свет фонариков, заставляя весь мир бледнеть и сереть на его фоне. Он бросился ко мне через лужайку, и у меня перехватило дыхание. Мне показалось, что Земля сошла со своей орбиты, все небесные кометы одновременно устремились ко мне и вся Вселенная стала принадлежать мне.
Сосредоточившись на своих поисках, я забыла о том, кем на самом деле был Цукуёми. Сейчас он был хранителем ночного неба, собиравшим тайные сны и нашептывающим молитвы, не только прекрасным по человеческим меркам, но и подобным захватывающим дух замерзшим озерам и колышущейся серебристой траве. Он был тем, кому суждено существовать вечно.
Он опустился передо мной на колени, взял мою окровавленную руку в свои и осмотрел ее.
– У меня все было под контролем, – сказала я, но мой голос прозвучал слабо.
– Конечно, – согласился Цукуёми. Он помог мне встать на ноги. Его ладони были удивительно теплыми.
– Я просила тебя держаться подальше, – напомнила я, но в моих словах не было ни ярости, ни настоящего упрека, и мы оба это знали.
– Я и держался поначалу, – сказал Цукуёми, жестом приглашая меня взобраться на стену. – Но следить за ёкаем лично… слишком много чести. Я решил, что с таким же успехом могу надзирать за ней с помощью луны и в то же время присмотреть и за тобой. Увидев тебя здесь, всю в крови, я не мог просто стоять и ничего не делать.
Моя раненая рука соскользнула, когда я перелезла через стену, потому что мышцы все еще были слабыми, а пальцы не реагировали. Я с глухим стуком ударилась о мокрую траву, но не успела даже приподняться на локтях, как Цукуёми сжал меня в своих объятиях.
– С тобой все в порядке? – спросил он. – Они ранили тебя куда-то еще?
Его глаза никогда не были такими яркими, а сердцебиение стучало в моих ушах так громко, что я едва слышала, что он говорит.
Вскоре мне предстояло встретиться с Айви, и существовала вероятность, что после этого я больше никогда его не увижу. Может, это и правда он освободил моего отца, но, даже когда я отослала его, он все равно пришел за мной. Я хотела оттолкнуть его, чтобы не обжечься, но намного сильнее я желала, чтобы память о Хиро перестала меня разрушать. Он уже отнял у меня так много. Я не позволю ему забрать и Цукуёми.
– Рэн? – спросил он, опуская руку мне на лицо.
– Я в порядке, – ответила я, и мои пальцы легли на тыльную сторону его ладони, удерживая ее на месте.
– Хорошо, – согласился Цукуёми, все еще не выглядя полностью убежденным. – Мне вернуться и сообщить Нивену, что обыск окончен?
Он попытался отстраниться, но я вцепилась в его одежду, не отпуская его.
– Он наверняка слышал выстрелы, – запоздало произнесла я, – и уже в пути, я уверена.
Цукуёми моргнул, снова опускаясь на колени.
– Тогда что ты…
Я взяла его за воротник и притянула к себе для поцелуя.
Мгновение он не шевелился, замерев с широко распахнутыми глазами, его руки на моей спине напряглись. Но, прежде чем я успела отстраниться, он заключил меня в объятия, положив одну руку на волосы, а вторую – на талию.
Он обнимал меня так нежно, словно я была цветком, лепестки которого может унести малейший ветерок, а его губы были сладкими на вкус. Поцеловав его, я увидела тысячи галактик, полных ярких звезд, и прохладную безмятежность белоснежной луны во всем ее свете. Мои бормочущие тени умолкли, и в мире не осталось ничего, кроме Цукуёми, звезд и покоя, которого я не знала с тех самых пор, как стала богиней.
Он навалился на меня сверху прямо на мокрой земле у внешних ворот дворца. Я никогда не чувствовала себя такой теплой, несмотря на холод земли, пропитывающий мою одежду. Тяжесть Цукуёми окутала меня, словно одеялом, а его сердце оказалось прижато прямо к моему. Я чувствовала, как каждый его удар отдается у меня глубоко внутри.
Любить Хиро было все равно что крепко держаться за падающую с неба звезду. Но любовь Цукуёми была подобна взошедшему темным и безмолвным утром солнцу, будто вдруг распахнулись тысячи запертых дверей пустых комнат моего дворца. Впервые мне не нужно было разрушаться, чтобы узнать, что я действительно существую. Все, что мне было нужно, – этот единственный миг, когда я стала для него той, ради которой стоит вернуться и которую стоит спасать.
При звуке шагов я отстранилась. Руки Цукуёми задержались на моем рукаве, даже когда я отдалилась от него. Как только шаги стали громче, я вспомнила, зачем мы пришли сюда, и со вздохом закрыла глаза.
На гребне стены появился Нивен. На секунду он оседлал ее, а затем спрыгнул вниз.
– Извини, я застрял в кладовой, прячась от стражников, – объяснил он. – А ты…
Он замолк, увидев Цукуёми, которому полагалось быть в лесу.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Нивен, скрестив руки на груди. – Где Микудзумэ?
– Все еще в лесу, – ответил Цукуёми. – Поверь мне, она обрадовалась, когда я ушел.
– Жаль, что нам ты такой любезности не окажешь.
– Нивен, – попросила я, потирая лоб, – не сейчас, пожалуйста.
Нивен неохотно отвел взгляд от Цукуёми и заозирался, будто мифический меч мог внезапно выскочить из высокой травы. Ничего не увидев, он выжидающе повернулся ко мне.
Мне ничего не оставалось, кроме как покачать головой, пытаясь скрыть разочарование, хотя Нивен, вероятно, это заметил. Я всегда старалась быть для него опорой и иметь план, даже если мир разваливается на части. Теперь же я была лишь неудачницей.
– Что нам делать? – спросил он вместо того, чтобы выпытывать у меня подробности.
Я заставила себя улыбнуться, хотя мне казалось, что я соскальзываю с края Земли, впиваясь пальцами в грязь, чтобы продержаться еще хоть мгновение.
– Есть и другие варианты, – ответила я. – Мы еще можем положиться на помощь моих шинигами, и у меня есть несколько других знакомых божеств, к которым можно обратиться.
Нивен облегченно вздохнул, но Цукуёми уставился на меня, обжигая свирепым взглядом. Он знал, что я лгу. Но разве могла я рассказать Нивену, что никто в мире нам не поможет, что только мы вчетвером стоим между Японией и армией Анку? Весь ужас в жизни Нивена должен был остаться в прошлом.
– Давайте заберем Тамамо-но Маэ и вернемся в Ёми, – предложила я, вставая на ноги. – Мне нужно время на подготовку.
Я выпрямилась, отчаянно делая вид, что колени у меня не трясутся, что я настоящая богиня, не имеющая слабостей и не страшащаяся врагов, и мне нечего терять, кроме гордости. Нивен улыбнулся этой прекрасной лжи, и я готова была отдать все, чтобы это выражение его лица сохранилось до конца моей жизни.