– Неужели ты не понимаешь, что пришло время сдаться? – спросила она. – Я думала, что вы, жители Востока, верите в честь, а ты тут ползаешь по земле, как личинка.
Мне удалось подтянуться, схватившись за куст водорослей, но после этого желание двигаться вперед пропало. Звуки сражения стихли. Айви вздохнула, занося косу.
– Когда буду рассказывать, как я завоевала Японию, – заявила она, – в конце обязательно добавлю, что ты показала себя трусихой.
Она сделала шаг вперед.
Прежде чем увидеть, как что-то пронзает темноту, мы обе услышали резкий свист, а потом что-то воткнулось рядом с ногами Айви. Она отступила, присела и вытащила из песка белую призрачную стрелу. Та задрожала в ее ладони, рассыпалась и превратилась в ничто.
Айви уставилась на пустую руку, нахмурив брови, потом перевела взгляд на меня и прищурилась, будто в этом была исключительно моя вина, но я понятия не имела, что сейчас произошло.
С неба, наподобие падающих звезд, вдруг посыпались сотни белых стрел: они достигали берега позади Айви, вонзаясь в спины жнецов и пробивая им позвоночники. Жнецы бросились вперед, в кровавую воду, изо всех сил пытаясь подняться на ноги, но новый шквал стрел снова прижал их к земле. Нивен и Тамамо-но Маэ нырнули в укрытие, но, кажется, стрелы были направлены не на них.
Айви отвернулась, сжав кулаки. Она осмотрела пустынный берег в поисках источника атаки, но не увидела ничего, кроме воды и бескрайнего черного неба. Злобно выдохнув, она закрыла глаза. Самым острым чувством жнецов является слух, и наставники учили нас блокировать любые визуальные помехи: нельзя доверять глазам, следовало сосредоточиться на звуках.
Я не осмелилась закрыть глаза, пока Айви находилась так близко от меня, но я попыталась игнорировать звуки плещущихся волн и стоны жнецов и понять, что же происходит.
Где-то далеко, в неподвижной воде, океан ударялся о твердую поверхность, видеть которую я не могла. Там скрипело дерево, словно океан превратился в паркет, и на незнакомом мне диалекте раздавался низкий гул голосов.
Над водой медленно начало обретать форму нечто полупрозрачное, обведенное туманно-голубым контуром. Из ниоткуда вдруг появились закругленная нижняя часть корабля и три массивные мачты, раскачивающиеся на ветру.
У правого борта корабля стояла команда скелетов, одетых в белые кимоно. Они одновременно натянули луки, выпустив еще одну очередь острых стрел, и те градом посыпались на жнецов. Когда жнецы падали, фунаюрэй ликовали, бросая за борт стеклянные бутылки и крича: «Это вам за Кагосиму!» – а потом снова натягивали луки.
«Должно быть, их позвала Махо», – подумала я, с трудом сдерживая слезы от мысли, что она не оставила меня здесь умирать.
Я не знала, какой урон фунаюрэй могли нанести Высшим жнецам – их стрелы, казалось, не удерживали тех надолго, растворяясь, как только пронзали собирателей, и снова появляясь в руках ёкаев раньше, чем враги успевали исцелиться. После еще одного шквала стрел Нивен и Тамамо-но Маэ бросились обратно в воду, ломая им шеи.
– Убейте их! – крикнула Айви, в глазах которой горело голубое пламя. Слова на языке Смерти сдули прилив, заставив волны отступить. – Встаньте и уничтожьте их!
Когда жнецы попытались искривить временную линию, время вновь засверкало, обнажая разрозненные картинки, пока они поднимались на борт призрачного корабля. Некоторым собирателям удалось свернуть ёкаям шеи и бросить их кости за борт, но фунаюрэй тут же снова воскресали. Они поправляли одежды, щелкали шеями и опять бросались к своему кораблю, чтобы скинуть с него жнецов.
Я не сдержала смеха, когда один фунаюрэй выкинул размахивавшего руками жнеца за борт. Ёкаев можно было убить только особыми способами – просто переломать им шеи было недостаточно. Жнецы понятия не имели, с чем столкнулись. А самое главное – они явно не подозревали, что, разозлив ёкая, лучшим выходом будет убедиться, что он мертв. Эти существа не отличались всепрощением.
Айви рванула вперед, как будто собиралась лично попасть на корабль, но море вдруг пронзила внезапная голубая вспышка, заставив ее вздрогнуть. Мачты обернули голубые ленты света. Над водой прогремел ужасный рев, вибрируя в костях и заставляя весь мир содрогаться.
В головокружительной игре света над водой замерцали тысячи чешуек, колыхаясь точно знамена. Существо кружило вокруг корабля, становясь ярче и четче, словно постепенно материализуясь из мира духов. Наконец из блеска возник водный дракон, и, в очередной раз обогнув корабль, он широко открыл пасть, посылая по воде каскад огня.
Фунаюрэй заулюлюкали, и рюто сделал еще один круг. На этот раз огни бросили свет на человека, цеплявшегося за загривок дракона: его волосы были цвета лунного луча, а за спиной развевался черный плащ.
Айви, вероятно, уже убила меня, и это была какая-то иллюзия, порожденная моим умирающим мозгом. На спине рюто никак не мог сидеть Эмброуз. Он ведь был трусом, который наверняка забился в какую-нибудь пещеру, планируя побег в укромную восточноевропейскую страну. Глаза меня обманывали: в любом случае зрение жнецов оставляло желать лучшего.
Рюто опустился ниже к воде, позволив тонкому лунному свету резко высветить лицо жнеца, и я больше не могла отрицать реальность. Эмброуз протянул руку к фунаюрэй, помогая им забраться на спину дракона: с высоты целиться в собирателей было удобнее. Рюто наполовину нырнул в воду и, зачерпнув полный рот жнецов, сильно сжал челюсти – по его чешуйчатому горлу потекла кровь. Он выплюнул откушенные конечности в океан, с плеском роняя их на глубину.
Я поднялась на колени, горло сжалось. Это чувство не было похоже на печаль, но все же заставило меня заплакать.
Приехав в Японию, я прокладывала себе путь к власти, убивая ёкаев, которые вставали у меня на пути, презирая любого, кто осмеливался вмешаться. А теперь ёкаи сражаются на моей стороне вместе с моим отцом. Возможно, они делают это не ради меня. Вероятно, единственное, что нас связывает, – это общая ненависть к жнецам, которые так много у нас забрали. Но впервые за всю мою жизнь вместе со мной против остального мира стоял не только Нивен.
«Может статься, я и не умру», – подумала я. Это была опасная надежда, но ее оказалось достаточно, чтобы помочь мне встать и трясущимися руками поднять катану. Она больше не принадлежала Идзанами – она была моей.
Большинство жнецов уже лежали на дне океана, разорванные на куски, и, даже исцелившись, они все еще были далеко от берега. Нивену и Тамамо-но Маэ стало намного легче сражаться, когда число собирателей уменьшилось, и они быстро закончили резать глотки тем, кто выжил после атаки рюто.
Айви все еще стояла на берегу, в шоке наблюдая, как ее армия самых опытных английских жнецов превращается в драконью закуску.
Свободным хватом, которому меня научила императрица, я подняла катану и, спотыкаясь, направилась к ней. Ёкаи разделались с Высшими жнецами вместо меня, но лишь я была достаточно сильна, чтобы убить богиню. Я докажу им, что заслуживаю их верности, что я – истинная богиня Ёми.
Айви даже не пошевелилась, когда я подняла меч над головой и нанесла удар.
Лезвие вонзилось в песок.
Под его весом я упала вперед, чувствуя головокружение от внезапного выброса адреналина. Айви исчезла, мой меч рассек воздух.
Я резко обернулась, отчаянно вглядываясь в ночь, чтобы найти ее. Оставшиеся жнецы бежали на свой корабль, спасаясь от рюто: их число слишком сократилось, чтобы продолжать сражение. Неужели Айви тоже сдалась и направилась обратно на корабль?
Позади меня скрипнул песок. Я крутанулась на месте.
За спиной стоял Нивен. Его горло обнимала коса Айви, он пытался отвести лезвие, которое уже вывело на его шее тонкую линию. Айви прижала его к себе одной рукой, второй стиснув часы.
Глаза Нивена встретились с моими. От паники радужки побледнели. Он не хуже меня знал, что, если его убьет Анку, пути назад не будет. Взгляд Айви горел огнем, руки подрагивали, сжимая рукоятку косы, волосы липли к лицу от пота и песка. Тамамо-но Маэ бросилась к нам через пляж, но я вытянула руку, подав ей знак отступить. Если Айви почувствует угрозу и остановит время, мы уже не сможем спасти Нивена. Я обернулась к Эмброузу, но он лишь молчал и неподвижно сидел на спине рюто, пока тот качался над волнами. Почему он не помогает нам? Он сражался против жнецов, но не может пойти против Айви?
– Сними цепочку с часами и брось на землю, – приказала Айви низким голосом.
Недолго думая, я отстегнула цепочку от кимоно, сняла часы и медленно опустила их на песок.
– Айви, – попросила я, – пожалуйста…
– Вот как все будет, полукровка, – сказала она, и ее слова эхом разнеслись по пустынному берегу. – Ты ляжешь на землю лицом под мой ботинок, и я разрежу тебя от макушки до кончиков пальцев, чтобы твои органы вывалились наружу, а тело развалилось на две половины. Или можешь посмотреть, как я искромсаю твоего брата на тысячу кусков, оставив его душу в пустоте.
Я сглотнула. Разум лихорадочно метался в поисках решения. Меня и раньше загоняли в угол: Айви, ёкаи, даже сама Идзанами, – но, стоило мне хорошенько все обдумать, всегда находился какой-нибудь выход. Однако на этот раз разум не мог ухватиться ни за один план, каким бы реалистичным он ни казался, потому что все, что я видела, – это коса на шее Нивена и часы в руке Айви. Стоит мне сделать резкое движение, какое угодно, и оно хоть немного не понравится Айви, как она остановит время и убьет моего брата.
А я не могла этого допустить.
После всего, через что Нивен прошел ради меня, ради того, чтобы я обладала тем, что имею, это был единственный риск, пойти на который я была не готова. Я глубоко вздохнула и подняла глаза к небу, затем взглянула на Айви.
– Отпусти его, – попросила я, – и я сделаю все, что ты захочешь.
– Рэн, – прошептал Нивен, – нет, ты…
Айви прижала косу к его горлу, заставив замолчать.
– Обещай на языке Смерти, – приказала она.