Я сглотнула. Солгать на языке Смерти было невозможно. Ее не обмануть никаким осторожным подбором слов.
– Если ты позволишь моему брату уйти целым и невредимым, – сказала я, – то я…
– Рэн, остановись! – крикнул Нивен. Вопреки моим ожиданиям вместо грусти и испуга на его лице вспыхнула ярость. – Ты обещала, что мы уйдем вместе!
– Я солгала, – сказала я. Мне не впервой. – Прости, Нивен.
Облака расступились, и лицо Айви, красивое, смертоносное и неизменно совершенное, осветил лунный свет, она ухмыльнулась. Она была из тех божеств, которым суждено жить вечно. Я ей не ровня – я сгорела очень быстро.
Я надеялась, что однажды Нивен простит меня за эгоизм и за то, что я умерла первой. Я не пыталась строить из себя мученицу. Просто не могла представить себе мир без Нивена, и смелости попробовать у меня не было.
– Обещаю, – прошептала я дрожащим голосом. Никогда еще язык Смерти не казался мне таким тяжелым на губах. «Я обещаю, Нивен, – подумала я, – что бы со мной ни случилось после этой жизни, где бы я ни оказалась, я разорву мир на части и найду тебя снова. Смерть меня не остановит».
– Думаю, достаточно, Рэн.
У меня перехватило дыхание, и я застыла, боясь обернуться: вдруг этот голос мне лишь почудился? Но я никогда не умела сдерживать свои импульсы.
На берегу стоял Цукуёми, освещенный жемчужной дугой полной луны. Его бледная кожа и белые одежды сияли ярче летнего солнца, освещая море крови и костей позади него. Он говорил, что у луны нет собственного света, но я этому больше не верила. Смотреть на него сейчас было все равно что наблюдать, как из холодного небытия космоса создается Вселенная.
Его глаза встретились с моими – и я забыла, как дышать. Когда я вспомнила, что отвергла его, у меня упало сердце.
Я повернулась обратно к Айви, но та окаменела в пятне лунного света, словно мертвая. Ее глаза бегали из стороны в сторону.
– Что ты со мной сделал? – спросила она, и ее лицо покраснело от натуги, когда она попыталась сбросить лунный свет Цукуёми. Но тот не удостоил ее ответа, а лишь пронесся мимо меня и вырвал из ее одеревеневших пальцев косу. Нивен, не теряя времени, выскочил из лунного пятна и схватил меня за руку. Ёкай встала по другую сторону от него.
– Зачем ты пришел? – прошептала я.
Поначалу Цукуёми не ответил, и я осмелилась снова посмотреть ему в глаза. Его взгляд был таким суровым, как в нашу первую встречу, что у меня все сжалось в груди, но тут уголок его губ изогнула мягкая улыбка.
– У тебя странная манера говорить спасибо, – наконец ответил он.
Айви яростно взревела, но я проигнорировала ее.
– Прости, – сказала я. – Цукуёми…
– Я знаю, – прервал он меня, кивнув на полную луну. – Я услышал тебя еще с первого раза.
Затем он повернулся к Айви и наклонился ближе, будто рассматривая ее, хмыкнул и медленно обошел ее по кругу, пока она кипела от ярости.
– Интересно, – произнес он по-английски. – Не ожидал, что Анку будет похожа на мокрую крысу.
– Отойди от меня, пока я не проткнула тебя твоими собственными ребрами, – прошипела Айви.
Цукуёми проигнорировал ее, лишь отстегнул от ее одежды часы и бросил их Нивену.
– Вот это должно поубавить тебе уверенности, – сказал он, повернулся ко мне, отступил на шаг и указал на Айви: – Думаю, ты давно этого ждешь, Рэн.
Я поднялась на ноги и взяла катану. Цукуёми положил мне на спину теплую руку, и я судорожно выдохнула: скоро этот кошмар наконец-то закончится.
Я сбросила с себя напряжение – и тьма ослабела, так что кольцо дневного света стало шире. Луну застлала облачная дымка, и внезапно Айви оказалась уже не в ослепительном пятне лунного света, а в тени.
Она рухнула вперед, хватаясь за упавшую на песок косу. Цукуёми бросился к ней, но ее взгляд зафиксировался на Нивене – ключе к моему повиновению, моей боли. Она сделала выпад, и Нивен испуганно отступил.
Но на этот раз ей до него не добраться. Однажды я позволила ей ранить моего брата, больше это никогда не повторится.
Я врезалась в Айви, пытаясь прижать ее к земле, но, вместо того чтобы упасть на песок, мы провалились сквозь землю, будто она была лишь бумажным экраном, падающим через спутанные корни, зазубренные камни и грунтовые воды с привкусом крови, червей и костей. Тьма Ёми распахнула свои объятия – и мы упали в пруд с лотосами в моем дворе.
Айви царапнула мне глаза и ударила коленом в живот, но я схватила ее за волосы, не позволяя ей сбежать от меня теперь, когда она оказалась в Ёми. Кто знает, что она может сделать с мертвыми, с моими шинигами. Я должна удерживать ее как можно дальше, чтобы она не смогла никому причинить вред.
Я обхватила руками горло Айви и сильнее утопила ее в ил пруда. Он вдруг тоже раскрылся под нами, словно распахнувшаяся дверь, заставляя нас упасть в беззвездное небо.
Мы врезались в землю. На мгновение я подумала, что тело с треском разбилось на части, но это затрещала подо мной земля. Будучи Смертью, я знала, как трещат кости.
Воздух здесь почему-то совсем не наполнял мои легкие и ощущался как что-то липкое. Я встала. Кожа горела, будто ее искусали тысячи насекомых. Земля грохотала под нами, голодная и ненасытная.
Падение отбросило Айви дальше, и, хотя я слышала, как она шуршит и ругается рядом со мной, даже с течением времени мои чувства шинигами не обострились. Тьма стерла весь мир, не оставив ничего, кроме Смерти и эха. Мои глаза шинигами были здесь бесполезны, потому что смотреть было не на что.
В Ёми тьма часто казалась одеялом, накинутым на мир, чтобы скрыть его коварные секреты. Но это место не было окутано мраком. Это было даже не место, а конец всего, что-то, способное быть, но никогда не существовавшее. Зажги я здесь свечу – пейзаж, несомненно, остался бы точно таким же, потому что свет не мог осветить то, чего нет.
– Куда, черт возьми, ты меня затащила? – спросила Айви, и ее голос раздался дальше, чем я ожидала.
У меня из носа по губам текла кровь, как будто этот мир не хотел, чтобы я вообще была.
– В непроглядную тьму, – ответила я.
Это было место, где мой брат страдал веками, место, от которого Идзанаги старался держать меня подальше, опасаясь, что я потеряю его драгоценное королевство. После десяти лет безрезультатной борьбы с непроницаемостью стены я пролетела прямо сквозь нее.
– Что еще, черт возьми, за непроглядная тьма? – воскликнула Айви, и ее голос разнесся в пространстве эхом. Грохот становился все громче.
Я снова слышала у себя над ухом голос Нивена, такой же ясный, как когда-то голос Идзанами.
«Там были тысячи чудовищ, но я никогда не видел ни одного из них. Они кусали меня, отрывали мне руки и ноги при каждом удобном случае. И хотя мои конечности всегда отрастали, это лишь означало, что у монстров появляется больше пищи».
По плечам, покалывая затылок, прокатилась волна горячего воздуха. Я обернулась, но там, конечно, ничего не было. Расправив плечи, я посмотрела в сторону Айви.
– Вот здесь ты и умрешь, – произнесла я.
Жаль, что я не могла увидеть ее лицо, но то, как у нее перехватило дыхание, меня вполне удовлетворило. Айви не знала легенд о непроглядной тьме, но любое живое существо почувствовало бы, что это место проклято.
– Здешние монстры будут пожирать тебя сотни лет, – заявила я. – А когда они покончат с тобой, то унаследуют твое королевство.
Дыхание Айви сбилось. Тяжелые шаги приближались. Сверху что-то засвистело, словно по небу захлопали крылья. Айви вскрикнула. Я услышала отчетливый хруст и шепот внезапно хлынувшей крови, дождем льющейся на костяной ковер. Я сделала шажок назад, увеличив дистанцию между ею и собой. Я знала, что, когда монстры закончат с Айви, они наверняка займутся и мной, но я все еще чувствовала твердую землю своего двора и была уверена, что, если они подберутся слишком близко, смогу вытянуть себя отсюда.
– Я могу прикончить тебя быстро, если хочешь, – предложила я, и, как только вытащила кинжал, кости загудели.
Айви расщепляли на части, словно хворост для растопки, воздух увлажнился от крови, ее дыхание стало прерывистым. Я слышала, как рвутся ее сухожилия, как лопаются мягкие органы, как из них вытекает горячая кислота, как рвется, словно бумага, кожа. А поверх всего этого раздавались отрывистые крики Айви и звук, с которым она отчаянно царапала землю. Вдруг раздался резкий хлопок, и Айви ахнула, а звуки борьбы стали громче, словно она приблизилась ко мне. Горячее дыхание чудовища утихло: оно грызло нынешнюю Анку, посасывая ее мягкую плоть и выплевывая кости.
Рука Айви схватила меня за щиколотку, пропитав носок горячей кровью. Я не отпрянула, потому что знала, что она слишком слаба, чтобы причинить мне вред. Она будто тонула, но все равно тянулась к берегу.
– Пожалуйста, – прошептала она.
Я сжала кинжал крепче, потом опустилась на колени и заставила ее прижаться спиной к земле. Лезвие легло на ее обнаженное горло. Она не сопротивлялась, просто обмякла в темноте, дрожа от холода.
Я так долго мечтала увидеть Айви такой, и вот наконец она оказалась в моих руках. Я впервые разглядела монстра в ее лице, и он был ужаснее любого ёкая. Я впервые услышала слово «полукровка», когда оно сорвалось с ее губ. Я впервые испугалась за жизнь Нивена, увидев ее злую улыбку.
«Убив ее, я унаследую ее королевство», – подумала я, и это осознание обвилось вокруг сердца цветущей лозой с острыми шипами и крепко его сжало. И жнецы, и шинигами всегда смотрели на меня свысока, теперь же я должна была ими править. Я способна была заставить всех жнецов заплатить сполна, лишить их всех титулов, упразднить Верховный совет и запереть их в мавзолеях, чтобы они обратились в прах.
Эта мысль пьянила, разливая по крови сладкий яд. Голос Идзанами кричал в венах: «Прикончи ее, прикончи ее, прикончи ее, накорми нас, расширь нашу империю».
Я подумала обо всех душах в Англии, которые могла бы поглотить, обо всех именах, которые горели бы перед моим взором, о том, что окажусь достаточно сильна, чтобы все изменить и в одиночку перемешивать планеты, о том, что мне больше никогда не придется ползти к другому божеству за помощью.