– Его жалобы на тебя так меня утомили, что я спросил, почему же он не убил тебя, раз так сильно ненавидит.
Я вздрогнула. Воспоминание о том, как я стояла на коленях, а Нивен прижимал к моему горлу лезвие ножа, все еще обжигало.
– Он мне не ответил. Тогда я сказал, что для тебя будет безопаснее, если он останется в Ёми и предоставит твою защиту мне, – сказал Цукуёми. – Он же сообщил мне, что скорее съест битое стекло, чем оставит свою сестру наедине с чудовищем. А затем швырнул меня в пруд с лотосами.
Я взглянула на Цукуёми, не зная, как отреагировать. Я была уверена, что получила прощение Нивена лишь недавно. Неужели он отправился в путешествие в человеческое царство не за солнечным светом… а ради меня?
– Когда я был один на луне, – продолжал Цукуёми, – я думал, что любовь доступна лишь низшим существам, потому что легко разрушается. Я считал, что божествам любовь не положена, потому что она не может длиться вечно. Но, может быть, впервые за много-много лет я ошибся. – Он снова обратил свой взор к небу. – Возможно, я просто дурак, раз надеюсь, что моя сестра когда-нибудь простит меня, не говоря уже о том, чтобы она меня полюбила. Но я должен попытаться, Рэн.
Я слишком хорошо знала этот взгляд. Может быть, его сестре потребуется сто лет, чтобы простить его, а может, тысяча, а может, все время на свете, но никакая цена за это не будет непомерной. Я вряд ли могу винить его в этом решении.
– Ты можешь пойти со мной, – предложил он.
Я улыбнулась, не глядя ему в глаза. Впервые с момента прибытия в Японию я наконец могла обеспечить Нивену безопасную и спокойную жизнь, которую он заслужил. У меня не получится сделать это, если потащу его к звездам, преследовать злопамятную богиню Солнца, а оставить его в Ёми одного я тоже не могла. У меня не было выбора.
– Нивен достаточно натерпелся из-за моих желаний, – сказала я.
Цукуёми кивнул. Он был неглуп и, вероятно, знал мой ответ еще до того, как я его озвучила.
– Ты можешь наведываться в гости, – продолжила я.
– Да, – прошептал он, но когда это слово потонуло в шуме разбивающихся о берег волн, то показалось невероятно крошечным и тихим. Воздух наполняли слова, которые мы хотели сказать, но не могли.
Он шагнул вперед и взял меня за руку. В его глазах вращались планеты, проносились по небу звезды, исчезая в раскаленных добела огненных шарах.
А потом он поцеловал меня так, словно я могла в любой миг обратиться в дым и пар. Его пальцы запутались в моих волосах и так сильно стиснули мое бедро, что, должно быть, оставили отпечатки на костях. Он целовал меня так, будто мы должны были вот-вот умереть, и на мгновение мы оба смогли притвориться, что никто и ничто больше не имеет значения, что мир, в котором такие, как мы, могут быть вместе, существует.
Мне хотелось, чтобы этот поцелуй не заканчивался. Осознание, что наше совместное время подходит к концу, было очень болезненным. Я не могла перестать отмечать мгновения между мгновениями: вот он затаил дыхание перед тем, как поцеловать меня; вот отстранился и прижался лбом к моему; вот наши губы едва соприкасаются, а его сердцебиение громко отдается у меня в ушах. По моей щеке потекла слеза, и, когда он стер ее губами, я задумалась, смогу ли когда-нибудь снова почувствовать такое же тепло.
Как только он отпустил меня, я закрыла глаза, потому что это было единственное воспоминание, которое я не хотела сохранять. Он отстранился, и мое тело снова похолодело. Он остался рядом еще на мгновение, и я подумала, что он хочет что-то сказать. Но хруст его медленных шагов по мокрому песку постепенно стихал, и в какой-то миг я просто перестала их слышать.
Когда я открыла глаза, на пустынном пляже осталась лишь я. Из-за того, что я отвлеклась, мои тени ослабли, и сквозь тьму пробился синий полдень, будто ночь разорвало пополам. Я с трудом различала на горизонте силуэт города, зубчатые здания и дороги, залитые серо-голубым светом, бродящих по улицам людей, пытавшихся узнать, что происходит. Иокогама снова дышала, ночь подходила к концу.
Я повернулась к небу – к луне, которая снова превратилась в полный совершенный круг, и по мере того как тьма уступала место дню, ее бледный свет, который она отбрасывала на маленький разбитый мир, становился все тусклее и тусклее.
Глава 26
– Вы просто невозможны, – сказала Тиё.
– Да-да. – Я даже не оторвалась от книги, сидя с закинутыми на кресло ногами. Я надеялась закончить чтение нового романа Нацумэ Сосэки[12], написанного от лица кота, но нытье Тиё не давало мне сосредоточиться. Я думала, что если буду слушать ее вполуха и поддакивать, то она успокоится, но, похоже, это привело к обратному эффекту.
– Я вижу, что вы меня игнорируете! – рявкнула Тиё, топнув ногой.
Я вздохнула и опустила голову на подлокотник кресла, глядя на Тиё вверх ногами.
– В этом и была суть, – сказала я с улыбкой.
– Разозлить меня?
– Нет, – ответила я, пожимая плечами, садясь ровно и закрывая книгу. – Я просто надеялась, что тебе наскучит и ты уйдешь.
Тиё посмотрела в потолок, словно взывая к помощи богов. Вот только ее богиней была я.
– Вы действительно думаете, что решение понизить всех ваших верховных шинигами было мудрым? – тихо и осторожно спросила она.
– А, так вот почему ты расстроена.
Этим утром я созвала всех своих верховных шинигами в тронный зал. Я пришла на собрание в голубом кимоно и с чистым лицом, без традиционного дзюни-хитоэ – бледно-белого макияжа. Сначала они даже не узнали меня, а когда это произошло, их глаза расширились, как будто мой обычный внешний вид был страннее одеяния из двенадцати платьев.
– Спасибо, что пришли, – поприветствовала я их с поклоном. – Вы все понижены в должности. Вопросы?
Они заморгали, глядя на меня в ошеломленном молчании.
– Что, простите? – сказал один из них. – Идзанами назначила нас верховными шинигами.
– Да, – ответила я, – и она, как вы могли заметить, мертва. Следующий вопрос?
Несколько шинигами заговорили одновременно, но я сомкнула тени, заставив их умолкнуть.
– А знаете, я передумала. Не хочу слышать от вас ни слова. Позвольте я просто отвечу на вопросы, которые, как предполагаю, вы хотите задать. – Я прочистила горло. – Почему? Потому что все вы – трусы, проигнорировавшие свой долг не только по отношению ко мне, но и перед своей страной. И все ради спасения собственной шкуры. Вы недостойны быть моими верховными шинигами. Я уже нашла вам замену среди молодых собирателей, которые, уверяю вас, в восторге от своего повышения. Что вы теперь будете делать? Вернетесь к работе в своих префектурах, где будете отчитываться перед моими новыми назначенцами. Если у вас имеются возражения, то советую помнить о том, что, пока вы прохлаждались, я победила целый флот жнецов и британскую богиню смерти. Если я еще хоть раз увижу вас в своем дворце, то сдеру с вас лица и повешу их в своей гостиной, стены которой отчаянно нуждаются в украшениях.
Я выпустила тени, и они вернулись обратно ко мне.
– Еще есть вопросы?
Тиё буквально кипела. Она выхватила книгу Нацумэ из моих рук.
– Они восстанут против вас, – предостерегла она.
Я пожала плечами.
– Теперь, когда я изгнала жнецов, они боятся меня намного больше. Кроме того, мои новые шинигами голоднее их. Они ценят свои титулы гораздо выше. Чтобы сохранить их, они будут работать усерднее и сожрут любого, кто попробует отнять у них власть. И, в отличие от тех, кого назначила Идзанами, они будут по-настоящему верны мне за то, что я дала им шанс.
Тиё поникла, массируя лоб.
– Вы недооцениваете их. Я думала, что нахожусь здесь, чтобы вы могли обсуждать такие вещи со мной, а не принимать опрометчивые решения в одиночку. – Она осмелилась открыть глаза и смерила мою странную позу в кресле недовольным взглядом. – И разве богини так сидят?
Я вздохнула.
– Как я скучаю по тем дням, когда ты боялась меня.
Последней каплей для Тиё, когда я вернулась во дворец после победы над Айви, стало мое небрежно оброненное замечание о том, что я отпустила Тамамо-но Маэ. Тиё швырнула груду белья, которая была у нее в руках, на пол и распекла меня за полное отсутствие инстинкта самосохранения, а после упала на колени и взмолилась о прощении. Я лишь рассмеялась и велела ей встать, потому что ненавижу, когда меня умоляют. Теперь, узнав, что ее не казнят за одно лишнее слово, она будто перестала стесняться и стала высказывать все, что приходило ей в голову. Честно говоря, такой она нравилась мне больше.
Но насчет ёкая она ошибалась.
Тамамо-но Маэ была не воином, а обманщицей. Она не повела бы к моим дверям армию ёкаев, не стала бы стрелять в моих стражей и бросать в мой двор взрывчатку. Она захватывала власть, внушая другим любовь к себе и используя ее как щит. Она наверняка знала, что никогда не сможет отнять у меня Ёми, потому что ни я, ни Нивен больше ей не доверились бы.
Я вытащила из кимоно часы, взглянула на них и резко выпрямилась в кресле. Время почти пришло.
– Вы же знаете, что ваш брат меня уважает, – начала Тиё.
Я ухмыльнулась, потом встала и осторожно забрала у нее книгу.
– Только в лицо, Тиё.
– Я умерла уже давно, но почему-то постоянно чувствую себя так, будто вы снова и снова меня убиваете.
– Хорошего тебе вечера, Тиё! – бросила я, выходя из комнаты.
Она тяжело вздохнула и устало махнула рукой.
– Будьте осторожны.
Я остановилась только для того, чтобы закинуть книгу в свою комнату, а затем поспешила по коридорам во двор. К большому разочарованию Тиё, теперь все коридоры были ярко освещены свечами. Но отныне я делала это не для того, чтобы стереть из сознания лицо Идзанами, а потому, что так больше нравилось Нивену, и это было меньшим, что я могла для него сделать. Время от времени я по-прежнему видела в зеркале череп. Я была Смертью во веки веков, а такая сила не дается без сопровождения призраков.