Вообще-то встретить Новый год как положено, дома, в кругу семьи, за праздничным столом, с телевизором в качестве основного развлечения, в этот раз не получалось. Всё из-за Андрюшки. Вернее, из-за его фантазий и моего длинного языка. Ещё в октябре, когда день рождение ему отмечали, он канючить начал. Мол, что это мы всё дома и дома празднуем. Скучно ему, видите ли. И надо же было мне ляпнуть: «Закончи сначала семестр без девяток, тогда и будешь командовать». А он взял и закончил. Даже по английскому сумел на десятку вытянуть, чего я никак от него не ожидал. Мы со Светланой в языках — дуб-дерево. В смысле, дуб и сосна. Это по математике, скажем, мама подсказать могла. Ну и я по биологии там, по химии — куда ни шло. По физкультуре, само собой, — но по физкультуре Андрюхе помощь, слава богу, не требуется. А по языкам — глухо. Значит, своим умом и упрямством одолел. И мне теперь обещание выполнять приходится. И пока нормальные люди праздничный стол накрывают, мы напяливаем шубы и на центральную площадь тащимся, Новый год под ёлочкой встречать.
На удивление, маршрутки ещё бегали. На удивление и к радости, потому как я уже прикидывал, сколько придётся отлистать таксисту за поездочку в новогоднюю ночь. Но маршруточники тоже хотели подзаработать, гоняли свои «газелины» по ночному, ставшему в одночасье зимним, городу — благо, снег прекратился, и муниципальщики успели расчистить пусть не все, но хотя бы центральные улицы.
Маршрутки бегали, и мы тормознули одну чуть ли не напротив дома. Как оказалось — очень удачно, через несколько минут людей в неё набилось по самое не могу. И что народу дома не сидится? Куда прут?
Куда прут, мне стало ясно, едва вся гурьба вывалила на площади. Собственно, площади уже не существовало — сплошное море людей. Оно всё прибывало и прибывало, люди стекались по прилегающим улицам, вылезали из маршруток, такси, бесконечных верениц припаркованных у тротуаров машин. Нет, не одни мы такие ненормальные, дома сидеть не хотим!
Пробиться на середину площади, к ёлке, нечего было и мечтать, мы бы там сразу потерялись. Но ёлку и отсюда, с края видно — поверх голов. Огромная, красивая, пылающая, будто волшебная свеча. А подробности — это мы после налюбуемся. Завтра днём, когда народа поменьше будет, приедем и посмотрим. Или послезавтра.
Над толпой витало предчувствие праздника. Многоголосый гул, смех и ожидание события, которое вроде бы обязательно произойдёт, но всё же… Кое-где самые нетерпеливые уже разливали, но редко. В основном — ожидание. Люди то и дело смотрели на экраны мобильников, на циферблаты часов. И я оттягивал рукав куртки и смотрел. И чем ближе минутная стрелка приближалась к часовой, тем тише становился человеческий рокот вокруг, тем ощутимей всеобщее напряжение…
И — прорвало! «Ура! С Новым годом!» — дружно взревело сотнями глоток. А в следующую секунду утонуло в протяжном сухом треске, хлопке, грохоте взметнувшегося к небу фейерверка.
— Ура! Поздравляю вас с Новым годом, дорогие родители! — забасил чуть ли не в ухо Андрей. И тут же сорвался на фальцет: — Папа, шампанское где⁈
В самом деле, со всех сторон уже хлопало пробками, весело визжало, булькало. Я поспешно дёрнул замочек на сумке, выхватил бутылку. Светлана мешала откупорить, тянула сумку к себе, выуживая пластмассовые стаканы. Они хотели взять с собой праздничные, из богемского стекла, но я воспротивился. Какое стекло? Побьём к чёрту!
— Папа, быстрее! — вопил Андрюха. Будто от того, успею ли бахнуть пробкой, пока часы отсчитывают двенадцать ударов, зависело, наступит для нашей семьи Новый год или нет.
Бац! Бутылка стрельнула, заставив Светлану ойкнуть, хоть я и удержал пробку в руке. Шампанское хлюпнуло в подставленные стаканы.
Бац! Андрюха не дождался, бахнул хлопушкой, чуть ли не в ухо. Разноцветное конфетти посыпалось нам на головы, на снег, в стаканы с пузырящимся шампанским.
— Андрей! — вновь возмущённо ойкнула Светлана.
— На, пей теперь с бумажками, — ткнул я в руки сына свой стакан, в котором больше всего плавало цветных кружочков. Взамен отобрал один из тех, что держала Светлана.
Я не любитель шампанского. На Новый год первый бокальчик подниму под бой курантов, а остальное — для жены. Я лучше водочки граммов сто пятьдесят или двести накачу — как пойдёт. Но не тащить же водку на площадь! Нет, домой вернёмся, тогда уж и выпью, и закушу. И «для сугреву» как раз.
— Ну, с Новым годом! Пусть будет он не хуже прошедшего!
Пластмассовые стаканы звякнули не слабее богемских. Холодные колкие снежинки прокатились по языку, небу. Оставшийся позади год, в самом деле, получился хорошим. Во-первых, Андрей в выпускной класс перешёл и учёбу не запускает. По всему выходит, аттестат получит хороший. Не с отличием, конечно, но оно нам надо? Как говаривали в нашей молодости: «Лучше иметь синий диплом и красную рожу, чем красный и синюю рожу». Во-вторых, Светлана повышение получила. Карьерный рост, когда ты на госслужбе, и на зарплате, и на пенсии будущей положительно сказывается. Ну и в-третьих, в главных, летом приобщились мы, так сказать, к футбольному празднику мирового масштаба. Мало того, что город в порядок привели, отремонтировали, отреставрировали, — стадион, парки, проспекты, вокзал, аэропорт, — прямо, расцвёл небывало. Вдобавок с Андрюхиной подсказки я в интернете билеты на четвертьфинал выиграл! Деньги заплатить пришлось, разумеется, и не малые, но оно того стоило! Сборная Испании против сборной Франции — это вам не на киевское «Динамо» смотреть! Мы с Андрюхой такое удовольствие получили, память на всю жизнь. Хороший год прожили, просто замечательный!
— Андрей, закусывай, а то опьянеешь. — Светлана развернула плитку шоколада, протянула сыну. Тот засмеялся:
— Ма, откуда? С одного стакана шампанского? Мне же не пятнадцать лет! Доставай лучше бенгальские огни, сейчас зажигать будем.
— Андрюха, не мельтеши, — притормозил я его. — Успеем, всё успеем. Год только начинается.
Нет, что-то есть в этом — встречать Новый год прилюдно. Вроде и комфорта никакого — на холоде пьём, стоя. А весело! Потому что всем вокруг весело. Как эта штука называется? Аура, что ли?
Я разлил по второму. Спросил:
— Андрюха, так ты не передумал? Всё ещё хочешь в Киев поступать ехать? А то гляди, у нас город теперь не хуже столицы, своих институтов полно. Мать, скажи ему. И ты ж тут училась, и я.
Светлана отмахнулась:
— Ой, да ты уж учился! Пыжься, не пыжься, всё равно мы провинцией останемся. Правильно Андрей решил. Чтобы хорошее образование получить, с прицелом на работу в Европе, надо в Киев поступать.
Я скривился, — что в тех европах делать? — но спорить не стал. Мы снова чокнулись, снова выпили — за здоровье всех присутствующих. А потом и бенгальские огни запалили.
— Па, а чего те две тётки на нас вылупились? — неожиданно спросил Андрей.
— Андрюша! — возмутилась Светлана. — Во-первых, не вылупились, а смотрят. Во-вторых, не тётки, а женщины.
Она всё же посмотрела за моё плечо. И поправилась:
— Вернее, женщина и девушка. Гена, а правда, почему они на нас смотрят? Ты их знаешь?
Пришлось и мне повернуться.
Они стояли шагах в тридцати от нас, у самого бордюра. Женщина лет пятидесяти, среднего роста, сухощавая, в длинной дублёнке с чёрным каракулевым воротником и такой же чёрной меховой шапочке. Девушка была на голову выше своей спутницы. Короткий полушубок, отороченный белым мехом, придавал выразительности её крепкой, ладной фигуре. Не полная, но сразу видно — спортивная. Наверное, девушка не была красавицей в общепринятом смысле, но взглянешь в лицо — надолго запомнишь. Я бы запомнил, если бы прежде встречал…
Они обе смотрели на нас. Конечно, вокруг народу толпилось не одна тысяча, и при желании можно убедить себя, что смотрят они на кого-то за нашими спинами, или на кого-то, стоящего перед нами. Но я знал — они смотрят на нас.
— Кто это, Гена?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Первый раз их вижу.
Женщина встретилась со мной взглядом и тут же потупилась. А девушка продолжала рассматривать. Затем что-то сказала своей спутнице.
— Ой, да пусть пялятся! — не выдержал Андрюха. — Па, мы шампанское допивать будем?
— А как же! Не домой же его нести.
— Тогда за сбычу мечт!
Мы опять разлили и чокнулись, и выпили. Только после этого я обернулся вновь. Незнакомки уже ушли.
Домой мы попали в половине второго ночи. У телевизора ещё посидели, закусили, как полагается. В общем, до кровати мы со Светланой добрались не раньше пяти. А в семь я проснулся от тихих всхлипываний под боком. Вообще-то сон у меня здоровый, крепкий, посторонние звуки ему не мешают. Но когда жена плачет — это не посторонние. Совсем не посторонние!
Я резко повернулся на левый бок, приподнялся на локте. Светлана сидела в углу кровати, возле подушки, поджав под себя ноги, и тихо всхлипывала.
— Что случилось? Болит что-то?
Она отрицательно потрясла головой.
— А чего плачешь?
Я хотел тоже встать, но она опередила меня. Легла, пододвинулась, положила голову на плечо. Прошептала тихо:
— Гена, помнишь ту девушку на площади?
— А? Ну да, помню, — удивлённо подтвердил я.
— Я знаю кто это.
— Кто?
— Это Оксана.
— Какая Окс…
И осёкся. Оксана, Ксюша, наша дочь, бесследно пропавшая давным-давно, почти двадцать лет назад. Как мы искали её тогда, чуть с ума не сошли! Морги, больницы, детприемники, милиция… Светлана и начинала сходить понемногу. Хорошо, Андрюшка родился, спас.
— Ты заметил, как она на тебя похожа? И по возрасту совпадает. Наверное, та женщина знает, кто её отец. Увидела тебя на площади и показала Оксане, — продолжала шептать жена.
А я лежал и думал — разве возможно? Нет, ерунда, не бывает таких совпадений. Просто Светлана до сих пор не смирилась, не желает поверить, что нашей Ксюши давно нет в живых.
— Света, перестань. Ничуть она на меня не похожа, тебе показалась. Скорее всего, они и не на нас смотрели вовсе. А если даже на нас — мало ли…