кладывают, так он всегда здешними обедами доволен. Михаил шевельнул мышкой и навел курсор в левый нижний угол монитора, намереваясь выключить компьютер. Но уйти по-тихому не получилось. Телефон противно затарахтел. Раньше он звенел как и все старые городские телефоны, установленные у сотрудников, но, по мнению Пахомова, звенел он чересчур громко, и местный айтишник по просьбе Михаила телефон разобрал. А затем собрал вновь, сделав так, что звук стал гораздо тише. Но теперь он напоминал предсмертный хрип курицы, которую пытаются, но никак не могут задушить. По общему мнению, звук стал еще хуже, чем был, но переделать обратно уже не получалось. Сняв трубку, Пахомов прекратил мучения несчастной птицы.
— Сейчас буду, — подчеркнуто бодро ответил он и с досадой бросил трубку на место.
Вот тебе и ушел. Егорыч — руководитель областного следственного управления Олег Егорович Разумов — ждал у себя в кабинете. За полчаса до перерыва на обед и за месяц до отпуска. Это явно не сулило ничего хорошего ни первому, ни второму.
Кабинет начальника располагался двумя этажами выше и также выходил окнами на южную сторону. В кабинете Разумова было целых три окна, поэтому лето здесь ощущалось даже сильнее. Когда Пахомов вошел в кабинет, полковник стол у раскрытого окна и смотрел на парк. Интересно, он природой любуется или тоже на девочек засмотрелся? Пахомов стоял, уставившись в спину своего начальника и ожидая, когда тот наконец соизволит повернуться.
— Как июнь-то хорошо начался, Миша. Красота ведь, верно? — не стал оборачиваться Разумов.
— Скоро пух полетит, — сам не зная зачем буркнул Пахомов, хотя в целом был с шефом согласен.
— «Скоро пух полетит», — передразнил его полковник, — эх ты. Все вы молодые чем-то недовольны.
— У меня на пух аллергия. — Михаил сделался мрачным, он знал, как шеф любит порассуждать на тему молодости.
— Аллергия! Знаю я твою аллергию. Чихнешь три раза, а шуму на все управление стоит. — Разумов наконец обернулся и теперь с усмешкой разглядывал своего подчиненного. — Может, у тебя не на пух, может, у тебя на работу аллергия? Ты мне скажи, я, может, лекарство тебе какое подыщу тогда.
— Никак нет, — вытянулся Пахомов, — к работе готов.
— Даже так? — Лицо полковника стало еще более насмешливым. — Похвально. У тебя же еще отпуск не скоро?
— Через месяц, товарищ полковник, даже чуть меньше, — возразил Михаил.
— Ну вот и я говорю, что не скоро, — улыбнулся полковник, — как раз тебе дельце небольшое нашлось, чтоб не скучно до отпуска было.
— Так ведь не управлюсь, Олег Егорович. — Пахомов знал, что спорить бесполезно, но не спорить тоже было глупо.
— А ты постарайся, — мягко возразил Разумов, усаживаясь в кресло, — сделаешь всю первичку, разберешься, что к чему, ну а в суд дело по возвращении готовить будешь. Да ты присядь, не маячь над головой.
Пахомов сел на ближайший к нему стул. Полковник подтолкнул к нему совсем тонкую картонную папку. Папка проскользила примерно половину расстояния от полковника до капитана и остановилась. Михаилу пришлось привстать, чтобы дотянуться до нее.
— Думаю, ты новости смотришь, вчера вечером на машине разбилась некая Никитина Ольга Вадимовна.
— Это которая на белой «ауди»? — уточнил Пахомов. — Тогда видел, в новостях фамилию не называли.
— Она самая, — кивнул Разумов, — ты папочку открой, не стесняйся. Там протокол осмотра имеется. И показания свидетелей. И эти самые свидетели говорят о том, что грузовик, который Никитину с трассы вышиб, вел себя странно.
— Странно, — пробурчал Пахомов, — в конце рабочего дня себя все странно ведут.
— И тем не менее, — продолжал полковник, — один из них однозначно заявил, что, по его мнению, водитель грузовика совершил столкновение преднамеренно.
— Машину установили? — уточнил Михаил.
— Номера никто не заметил, но всего в двух с небольшим километрах от этого места, за новосельским поворотом, в реке обнаружена грузовая машина. Рыбаки пошли вечером садки проверить, а там такой улов. Рапорт тоже у тебя в папке, потом почитаешь.
— А что водитель? Тоже в садке? — поинтересовался Пахомов.
Разумов тяжело вздохнул:
— Миша, откуда в тебе столько цинизма? Хотя здесь ты угадал. Водитель был в кабине. Это уже только сегодня утром установили, когда машину поднимать стали. Там в папочке, кстати, и фотографии его имеются, можешь полюбоваться.
Пахомов послушно открыл папку.
— Ты видишь, как ему лицо разнесло? Эксперт считает, что такие травмы могли быть получены при ударе о руль. Причем об этот самый руль долбанулся он не один раз.
— В принципе такое может быть при падении с обрыва.
— Может, все может быть. К тому же этот бедолага жене вчера вечером отправил сообщение со своего мобильника, что, мол, фигня вышла, прости-прощай.
— Так а при чем тут мы тогда, Олег Егорович? — удивился Пахомов. — Тут даже районным делать нечего, все понятно. Сейчас проведут экспертизу, окажется, что водила выпимший был. А даже если и нет, все равно картинка очевидна. Понял, что человека угрохал, испугался, ну, сдуру в речку и сиганул. Вместе с грузовиком — по привычке.
— Возможно, Миша, все так и было, — вздохнул Разумов, — вот только взгляни на фотографию кабины. Посмотри, как руль расположен. Понимаешь?
— Пока не очень, — честно признался Пахомов.
— Руль довольно низко, при ударе водитель, скорее всего, налетел бы на него грудной клеткой. И потом, Миша, открой глаза, ты что, не видишь, что там подушка безопасности сработала?
— Никогда не знал, что на грузовиках подушки безопасности ставят, — хмыкнул Пахомов. — В любом случае он, когда падал, думаю, по всей кабине кувыркнуться успел.
— В том-то все и дело, — задумчиво пригладил усы Разумов, — не мог он кувыркнуться, Миша. Пристегнут он был.
— Ну не знаю, Олег Егорович, все равно не могу понять, что вам в этом деле неясным кажется.
— И я не знаю, Миша, — пожал плечами Разумов, — не знаю ни одного водителя, который бы на таком грузовичке ездил, чтобы он пристегивался. Они все непристегнутые ездят, поверь мне. Все до единого. В общем, спорить тебе со мной не с руки. Берись за это дело и разберись, что к чему. Все ясно?
— Так точно, все ясно. — Пахомов вскочил довольный тем, что хотя бы не пропустит обеденный перерыв. — Вот только объясните мне одно, Олег Егорыч.
— Что именно? — поднял брови полковник.
— Если все это только вчера случилось, а машину вообще сегодня подняли, то как уже вся информация к вам попасть успела? Да и вообще, если честно, это же не вашего уровня вопрос.
— Не моего? — Разумов откинулся на спинку кресла. — Конечно, не моего, поэтому я тебе это все и отдаю. А насчет того, как успел, так вот и ты учись у старших товарищей, а то только можете, что в окно на девок засматриваться.
О том, что утром ему позвонил Белоусов, на которого работала погибшая Никитина и с которым Разумов дружил еще со школы, Олег Егорович скромно умолчал.
— Да когда такое было? — обиделся Пахомов.
— Миша, скажи мне, девушка высокая, блондинка в оранжевых шортиках и белом топике в парк проходила сегодня?
Пахомов кивнул и покраснел.
— Вот, — удовлетворенно протянул Разумов, поднимаясь из своего кресла, — она каждый день там ходит. И каждый божий день, когда из парка выходит обратно, видит, как на втором этаже в третьем от края окне маячит чья-то физиономия. Твое окошко?
— Мое, Олег Егорыч, — признал Пахомов.
— А девушка моя, — неожиданно рявкнул полковник. Видя изумленное лицо подчиненного, он рассмеялся: — Что вылупился? Невестка это моя. Живет в соседнем квартале. И каждый день тут моего внука выгуливает. Думаешь, я на кого в окно смотрел? Молодыми мамками любовался?
— Да я и не думал ничего, — растерялся Пахомов.
— В этом беда современных следователей. Вы слишком мало думаете. Ладно, — решил закончить разговор полковник, — иди поработай немного. Разберешься с этим делом — поедешь в отпуск.
— Так а если не успею?
— Свободен! — отрезал Разумов.
Капитан Пахомов считался следователем молодым и перспективным. Точнее, так думал о себе сам капитан. Будучи человеком с устойчивым мировоззрением, он не менял свою самооценку уже несколько лет, хотя последнее время мысленно добавлял к собственной характеристике слово «относительно». Относительно молодой и относительно перспективный. Относительно чего он таковым был, Пахомов сформулировать затруднялся. Очевидно, относительно некоего среднестатистического следователя из областного управления следственного комитета. Будучи человеком, опять же относительно, неглупым, он понимал, что молодость и перспективность понятия временные и имеют обыкновение тихо и незаметно уходить по-английски, растворяясь в тумане воспоминаний и старых фотографий. Как неглупый человек, он прекрасно понимал, что дело, которое ему только что поручил Разумов, явно не позволит перейти из категории перспективных в категорию успешных. Подумаешь, беглый аварийщик решил, что жизнь прожита зря, и наложил на себя руки. Что тут можно расследовать? Радует только одно: это дело не затянется надолго, а значит, он благополучно уйдет в отпуск. Даже если какие-то бумажки будут недооформлены, то этим можно будет заняться и по возвращении, хотя самым правильным будет, если дело передадут обратно в район. Это их уровень — такой ерундой заниматься.
Не поздоровавшись, мужчина прошел мимо пожилого вахтера. Мимо вахтера все проходили не здороваясь. Уже пожилой пенсионер целыми днями сидел в небольшом закутке, отделенном от холла стеклянной перегородкой, и смотрел телевизор. Его задача была не пускать внутрь наркоманов и бомжей, которые так и норовили воспользоваться бесплатным туалетом, в котором можно было заодно и помыться. Но чаще подобные попытки предпринимались зимой. Летом и в речке помыться можно, во всяком случае, вахтер был в этом уверен.
Мужчина неторопливо поднимался на четвертый этаж офисного крыла здания. Он никуда не спешил, да и тяжелая ноша не позволяла ему перепрыгивать через ступени. В одной руке мужчина крепко сжимал ручку коричневого кожаного портфеля, в другой нес большой желтый пакет, явно наполненный чем-то тяжелым. Во всяком случае, ручки пакета были натянуты до предела. Поднявшись на верхний этаж, мужчина не стал на нем задерживаться, а продолжил подниматься по лестнице. Старое здание было устроено так, что на чердак вел полноценный лестничный марш. Это удобно. Особенно он оценил это удобство две недели назад, когда взламывал навесной замок на двери в чердачное помещение. Сначала мужчина попробовал сделать это с помощью принесенной с собой монтировки. Однако замок оказался на удивление крепким, и сломать его не получилось, как он ни старался. Вторую попытку мужчина предпринял в тот же день. На сей раз он прихватил с собой только что купленную маленькую дисковую пилу с аккумуляторной батареей. Звук работающего инструмента, отраженный от бетонных стен, казался невыносимо громким, а когда вращающийся на бешеной скорости диск начал резать с трудом поддающийся металл, он стал еще громче. Однако шум этот никого не заинтересовал. Вахтер был занят просмотром очередного телесериала, да и ш