— Редкое — это верно, — согласился Рева-ев, — вот поэтому мы с вами к нему и подключимся.
— А какие-то материалы по делу есть? — уточнила Крылова.
— Пока немного. — Реваев поправил очки и взял в руки лист бумаги. — Шнейдер обнаружена повешенной два дня назад. Следов насилия на теле не обнаружено, однако руки погибшей были скованы наручниками у нее за спиной.
— То есть самоубийство отпадает? — спросила Крылова.
— Пока ничего не отпадает, — усмехнулся Реваев, — ключ лежал на полу прямо под телом. Теоретически она могла сама надеть наручники. Кстати, изделие интересное, судя по тем фотографиям, что прислали, розового цвета, да еще с меховой оборкой.
— О, такие в секс-шопах продаются, — прокомментировал Мясоедов, — а что вы так на меня смотрите? Я заходил как-то раз посмотреть. Надо же знать, что это вообще такое. Вот видите, пригодилось.
— Но для чего ей это делать? — недоумевала Крылова.
— А чтоб не передумать, — разъяснил ей Жора, — умирать же страшно. Как петля затянется, так начнет дергаться, пытаться выбраться. Почти невозможно, но шанс есть. А когда ручки за спиной, то уже все. Обратной дороги нет.
— Ты прямо знаток нетрадиционного использования спецсредств, — неприязненно заметила Виктория.
— А я с таким случаем сталкивался, — невозмутимо отозвался Мясоедов, — давно, еще когда в районе работал. Участковый у нас один точно так же все провернул. От него жена ушла, вот он сдуру руки на себя и наложил. Петлю, точнее. И наручники нацепил. Но там сто процентов самоубийство было, потому что он письмо оставил. Здесь-то как, ничего не обнаружили?
— Увы, предсмертных писем не было, во всяком случае, пока ничего не обнаружили, — вздохнул Реваев, — ну ничего, завтра на месте еще раз все посмотрим. Кстати, хочу сказать вам, что, возможно, это дело будем рассматривать в контексте еще пары преступлений. Во всяком случае, такая версия есть, и мне ее уже озвучили.
— Умные люди, сидящие этажом выше? — усмехнулся Мясоедов, намекая на расположившееся на следующем этаже руководство следственного управления.
— Ты прав, Георгий, умные люди, — кивнул Реваев, — с другими я стараюсь не общаться. Так вот, во Владимирской области расположены основные производственные мощности холдинга «Обувь-Шик».
— Это те, которые «Мы обуем всю Россию»? — оживилась Крылова. — Их рекламу по телевизору крутят регулярно.
— Возможно, — поправил очки Реваев, — я мало смотрю телевизор. Я могу продолжать?
Крылова, словно школьница, сложила на столе руки и всем своим видом изобразила готовность слушать. Мясоедов последовал ее примеру.
Реваев чуть заметно усмехнулся и продолжил:
— Так вот, вокруг этого холдинга выстраивается цепочка непонятных событий. Вначале погибает в аварии главный бухгалтер, некто Никитина. Виновник ДТП, водитель грузовика, затем съезжает сам с обрыва в реку и тоже погибает. Буквально на следующий день сгорает обувная фабрика, расположенная в Задольске. Кстати, эта фабрика уже горела полтора года назад, тогда она выгорела полностью, и ее совсем недавно восстановили. И вот спустя десять дней после пожара на фабрике погибает следователь Шнейдер.
— А какая связь Шнейдер и обувного предприятия? — не выдержала Крылова и тут же под строгим взглядом полковника рукой изобразила ключ, закрывающий ее рот на замок.
Реваев еще несколько секунд строго молчал, затем благодушно улыбнулся:
— Хороший вопрос. После первого пожара, случившего полтора года назад, Шнейдер вела дело, связанное с некоторыми финансовыми злоупотреблениями на фабрике. Подробностей у меня пока нет, известно только, что там были замешаны бывший директор фабрики Журбин и его жена. И что очень важно, эта женщина, жена директора фабрики, была задержана, после чего у нее случился нервный срыв или не знаю, что еще, но, как результат, она потеряла ребенка, которым была беременна.
— Да уж, — пробормотал Мясоедов.
— Да уж, — согласился полковник, — мало того, сама эта женщина не перенесла все произошедшее и сейчас находится на излечении в психиатрической клинике.
— Господи, какой ужас! — Крылова прижала к щекам руки.
— Да, ситуация плохая, — кивнул Реваев, — после всего произошедшего холдинг забрал свое заявление и дело закрыли. Однако сам Журбин публично угрожал Шнейдер и даже набросился на нее прямо в следственном управлении. Дело против него возбуждать не стали, никто не хотел раздувать эту историю, да и Журбина пожалели. Однако теперь есть вероятность того, что он причастен ко всем трем эпизодам, которые я вам перечислил. Во всяком случае, в этом уверен сам владелец холдинга Белоусов.
— Вы уже и с ним успели пообщаться? — удивился Мясоедов.
— Нет, Георгий, — Реваев снял очки и положил их поверх бумаг, — как оказалось, двоюродный брат господина Белоусова является заместителем министра экономического развития.
— То-то их компания так хорошо развивается, — ухмыльнулся Жора, — был бы родной, еще бы больше магазинов наоткрывали.
— Так вот, вчера сам министр позвонил руководителю следственного комитета и попросил в этом деле как следует разобраться. Так что собирайте вещи, завтра утром выезжаем.
— Я так понимаю, — не унимался Жора, — задача стоит этого Журбина прижать как следует, чтобы не отвертелся.
— С чего ты взял? — удивился Реваев.
— Ну а как? Вы нам озвучили только одну версию. Значит, она приоритетная. Верно?
— Георгий, — Реваев сердито постучал пальцем по столу, — рассматривать будем все версии, какие у нас будут. Если парень виноват, значит, ответит. Если нет, значит, нет. Значит, будем искать того, кто виноват. Ты со мной уже не один год. Должен знать, что я по заказу не работаю.
— Да знаю, только вы один и не работаете. А я из-за этого никак автомобиль не могу обновить, — уныло отозвался Мясоедов.
— Тебя это так сильно огорчает? — еще больше нахмурился полковник.
— Ваша честность или старый автомобиль?
— Наша честность.
Реваев пристально смотрел на Мясоедова, но майора это нисколько не смущало. В глазах его проскакивали искорки смеха.
— Наша честность говорит мне о том, что я почти святой. А старый автомобиль говорит о том, что я идиот. Может, это одно и то же?
— Это у кого как, Георгий. В твоем конкретном случае пока нельзя дать однозначного ответа. — Реваев опять водрузил очки на нос и язвительно произнес: — Надеюсь, твой старый автомобиль нам неплохо послужит в ближайшее время.
— Что значит «нам»? — насторожился Жора.
— Знаешь, меня в нашем разъездном микроавтобусе все время укачивает, я от него отказался, — объявил полковник, — так что, Георгий, мы едем завтра на вашем чудесном авто.
— Ну-у-у, дела, — протянул Мясоедов, — предупреждать надо.
— Вот я и предупреждаю. — Реваев взглянул на Викторию и подмигнул ей. — Надеюсь, Георгий, вы вместе с капитаном Крыловой заберете меня из Бутова в восемь утра?
— Заберем, конечно, — кивнул Жора и запоздало спохватился: — С капитаном? Да она живет на другом краю города! Это ж мне во сколько вставать, чтобы к вам к восьми приехать?
— Знаете, Георгий, — Реваев встал, давая понять, что разговор окончен, — насколько я знаю Викторию, она непременно что-нибудь придумает, чтобы вам не пришлось так рано вставать. Я правильно говорю? — повернулся он к Вике.
Та неожиданно покраснела и, пробормотав невнятное «Так точно», выскочила из кабинета. Что-то ворчащий себе под нос Мясоедов последовал за ней. Реваев проводил их улыбкой.
— Тили-тили-тесто, — продекламировал он и, не закончив фразу, направился к подоконнику. Перед отъездом надо было убедиться, что все цветы, в изобилии растущие в кабинете, находятся в идеальном состоянии.
Без пяти восемь черный «лендкрузер» въехал на пустынную улицу коттеджного поселка на окраине Бутова и остановился возле дома полковника. Раздался протяжный сигнал клаксона.
— Вот что ты делаешь? — возмутилась сидевшая на заднем сиденье Вика. — А если тут люди еще спят? Удивительно, что ты у меня во дворе сигналить не начал.
— Уже восемь, все приличные люди на работу едут. А некоторые даже работают, собирая по городу всех кого ни попадя.
— Здесь наверняка полно пенсионеров. А кого ни попадя, это меня и Юрия Дмитриевича? — уточнила Крылова. — Я ему передам твое мнение о нас.
— Вот только не надо обобщать, — возразил Жора, — и откуда здесь пенсионеры, у них денег на такие дома не хватит.
— Но ведь у тех, у кого хватит, у них же могут быть родители?
Дискуссия была прервана появлением Реваева. Полковник вышел из ворот, неся в каждой руке по тяжелой сумке. Жора выскочил из машины, чтобы уложить вещи в багажник. Пожав Реваеву руку, он поинтересовался:
— А вы не слишком много с собой вещей понабрали, Юрий Дмитриевич?
— Нормально, — улыбнулся Реваев, — лето ведь у нас переменчивое. Сегодня жара, завтра холод. Да и почему-то мне кажется, что мы не на три дня едем.
— И откуда столь печальные мысли? — Мясоедов опустил крышку багажника.
Реваев пожал плечами:
— Всего лишь интуиция. Может быть, я и ошибаюсь.
— Может быть.
Мясоедов уселся за руль. Он прекрасно знал, что интуиция редко подводила полковника.
Кольцевая вяло ползла против часовой стрелки, то немного ускоряясь и вселяя надежду, то вновь сбрасывала скорость почти до нуля. Мясоедов несколько раз перестроился из ряда в ряд, затем поняв, что толку от этих метаний не будет, занял крайнюю левую полосу. Медленно ездить он не любил, однако немного утешало то, что внутренняя часть кольцевой автодороги вообще стояла намертво.
Реваев некоторое время созерцал заднюю дверь плетущегося перед ними «ренджровера», затем обернулся к Крыловой:
— Ну, Виктория, что вы молчите? Поведайте, что рассказал вам Интернет о наших фигурантах.
— А вы так уверены, Юрий Дмитриевич, что мы с ним на эту тему общались? — улыбнулась Крылова.
— Не смеши мой руль, Вика. Что мы, тебя не знаем? — влез в разговор Жора. — Да ты по-любому как домой пришла, так сразу к ноутбуку рванула. Еще не факт, что ужинала. Верно я говорю?