— Но ведь книгу Шнейдер могла читать где угодно и только в последний день положить на ту тумбочку. — Пахомов внимательно рассматривал фотографии, но не спешил соглашаться с выводами Крыловой.
— Теоретически могла, — кивнула Вика, — но ты вспомни спальню, она небольшая, а кровать огромная. С той стороны, где спала Шнейдер, книгу класть негде, там все завалено и на тумбочке, и на туалетном столике. А обходить кровать не очень удобно — там узкий проход от стены, да и с той стороны ничего нет, зачем ей туда вообще идти? Проще было бросить книгу на кровать, но тот, кто ее положил, хотел именно создать впечатление, что книгу читали и перечитывали. День за днем, пока не остановились на нужной странице. В общем, человек в стремлении сделать все правдоподобно немного перестарался.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел полковник Разумов. Вид у него был мрачен. Он несколько мгновений стоял посреди кабинета, сунув руки в карманы и внимательно разглядывая сидящих за столом офицеров. Затем, словно касаясь придающего силы амулета, провел рукой по усам и произнес:
— События развиваются. Причем сказочно. Только что сообщили. Похищен сын Белоусова. Возле городского бассейна охранника вырубили электрошокером и угнали машину вместе с ребенком. Машину уже нашли, — Разумов вздохнул, — ребенка в ней нет.
Глава 6
Мужчина молча сидел на деревянном ящике и смотрел на забившегося в угол ребенка.
Мальчик так же молча смотрел на мужчину.
Лицо человека на деревянном ящике почти не было видно из-за широкой рыжей бороды, которая начинала расти прямо из-под огромных темных очков. Когда несколько дней назад мальчик впервые увидел это странное лицо, он жутко испугался. Сначала, конечно, он испугался из-за того, что Игорь упал на землю и лежал неподвижно, словно вдруг решил среди бела дня уснуть, а затем испуг стал еще сильнее, когда неожиданно усевшийся на водительское сиденье бородатый человек повернулся к нему и сказал:
— В таких случаях, пацан, убегать надо.
Но бежать было уже поздно, пассажирские двери были заблокированы, и Коля лишь сильнее вжался в сиденье. За прошедшие несколько дней он успел понять, что этот немногословный мужчина не собирается делать ему больно. Он вообще не делал мальчику ничего плохого. Привозил ему еду, воду и даже соки. Привез матрас и теплое одеяло. Но того, что этот человек не позволял ему уйти, не позволял вновь увидеть маму, было достаточно, чтобы Коля не переставал его бояться.
Мужчина, глубоко задумавшись, опустил голову к полу, со стороны могло показаться, что он уснул. Тяжелый вздох, вырвавшийся из его груди, больше походил на стон. На всякий случай Коля отодвинулся еще дальше в угол и почувствовал, как спина коснулась холодного бетона. Мужчина поднял голову, но на ребенка уже не смотрел, словно бы его и не было поблизости. Он достал откуда-то из-под одежды пистолет, снял с предохранителя и передернул затвор. Мужчина встал. Сейчас сидящему на полу мальчику он казался просто огромным.
— Ну все, пацан, прощай!
Тяжелая металлическая дверь в подвал с грохотом захлопнулась. Щелкнул закрывающийся замок, и в подвале стало тихо. Абсолютно тихо.
Баженов вошел в кабинет. Белоусов неподвижно сидел в кресле, уставившись в окно, он даже не повернул голову к своему компаньону. На мгновение Баженову стало его жалко, но только на мгновение, пока Белоусов не заговорил.
— Ну и чего ты приперся? Я же просил меня не беспокоить.
— Извини, — Константин Афанасьевич уже давно привык к хамской манере общения своего компаньона, — надо поговорить.
— Ну говори, раз тебе надо, — раздраженно бросил Белоусов.
Константин Афанасьевич подошел вплотную к креслу, наклонился и прошептал прямо в ухо Белоусову:
— Надо поговорить так, чтобы менты не услышали. Это очень важно. Для тебя важно, Николай.
Белоусов удивленно обернулся, он хотел что-то спросить, но Баженов не дал ему этого сделать.
— Сейчас молчи, — вновь зашептал он, — жду тебя на крыльце через десять минут.
Баженов выпрямился, убрал руку с плеча Белоусова и громко произнес:
— Я вижу, ты, как всегда, не в духе. Я, пожалуй, позже зайду. Когда-нибудь. Когда ты будешь в настроении, — после чего вышел из кабинета.
Белоусов проводил его тяжелым взглядом, достал из шкафа бутылку виски и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка.
— Я не в духе, — пробормотал он, — как всегда, видите ли. А с чего мне быть в духе-то? Скажите мне кто-нибудь?
Не дождавшись ответа, он сделал еще глоток и убрал бутылку обратно. После чего взглянул на часы и засек время. Десять минут пошло.
Десять минут спустя Белоусов вышел на крыльцо принадлежащего ему офисного здания. Баженов уже прогуливался неподалеку, пуская изо рта дым своего любимого «Винстона», который курил еще со студенческих лет. Белоусов подошел к своему компаньону, и они неспешно зашагали по дорожке, ведущей в сторону многочисленных складов.
— Ну, — не выдержал Николай Анатольевич, — чего звал?
Баженов выпустил длинную струю серого дыма и бросил сигарету в сторону урны, но промахнулся. Не терпевший беспорядка Белоусов поморщился, но ничего не сказал.
— Как ты думаешь, нас сейчас слушают?
Константин Афанасьевич заложил руки за спину и вышагивал с таким видом, словно он находился не на территории складского комплекса, а где-то на набережной в Монако или Ницце.
— Кто нас слушает? — не понял Белоусов.
— Как кто? Менты. Твой телефон они по-любому прослушивают, кабинет, скорее всего, тоже. Поэтому я и вытащил тебя на улицу.
— Не думаю, — Белоусов оглянулся, — они же не считают меня подозреваемым. Хотя, — он задумался, — у этих идиотов мозги набекрень, непонятно, что им в голову взбрести могло. Может, у тех двоих, что в машине сидят, и есть эта штука, с которой на расстоянии разговоры слушать можно. Но она в любом случае только в прямой видимости работает.
— Кстати, эти двое идут за нами.
Баженов указал на огромное сферическое зеркало, закрепленное на углу склада, для того чтобы водителям фур было удобнее разъезжаться.
— Да они везде за мной ходят, — вздохнул Белоусов, — уже могу на своей охране сэкономить. Так ты чего хотел?
— Сейчас, — Баженов дождался того момента, когда они свернули за угол и скрылись от глаз приставленных к Белоусову топтунов, — мне в кабинет звонил человек, который представился похитителем Коли. Он хочет поговорить с тобой, но так, чтобы о вашем разговоре никто не знал.
— Ты уверен, что это действительно похититель? — Голос Белоусова задрожал, и у Баженова где-то в глубине души вновь проскользнуло чувство жалости. Проскользнуло и снова исчезло.
— Ни в чем я не уверен, — Константин Афанасьевич нервно оглянулся, сопровождающие еще не появились из-за угла, — но все может быть. Он сказал, что позвонит ровно через час, — он взглянул на часы, — а прошло уже двадцать семь минут. Значит, через полчаса ты должен быть в моем кабинете, но так, чтобы эти двое об этом знать не знали. Секретаря я тоже отпущу, так что в приемной никого не будет.
Они продолжали неторопливо идти вокруг огромного складского здания. Николай Анатольевич о чем-то напряженно думал.
— А почему он тебе позвонил? — наконец спросил он Баженова.
— Потому что он не идиот, чтобы звонить тебе напрямую, — пожал плечами Баженов, — а мой рабочий номер есть в каждом справочнике города.
— В каждом справочнике, — задумчиво повторил Николай Анатольевич и остановился, — я тебя понял, я буду.
Он хлопнул Баженова по плечу и быстро зашагал в обратную сторону, подошел к остановившимся в замешательстве оперативникам, перебросился с ними парой коротких фраз и пошел дальше. Постояв немного, сопровождающие двинулись следом. Вскоре все трое скрылись за углом здания.
— Придет он! Еще б ты не пришел. Мог бы хоть спасибо сказать.
Баженов сплюнул и, достав из кармана сигареты, вновь закурил.
Полчаса спустя Николай Анатольевич появился в кабинете партнера. Он плюхнулся в низкое кожаное кресло и закинул ногу за ногу.
— Еще не звонил?
Баженов отрицательно покачал головой. Он с удивлением разглядывал Белоусова, одетого в комбинезон грузчика и грязную синюю бейсболку с логотипом «Обувь-Шик».
— Тебя никто не видел?
— Вроде нет, — Белоусов раздраженно снял бейсболку и кинул ее на пол, — Гуревича я предупредил, чтобы меня не искали.
— А твои соглядатаи?
— Я через склад сырья прошел и в подвал спустился, — усмехнулся Белоусов, — сам знаешь, какие там лабиринты. Думаю, они до сих пор в них гуляют.
Телефонный звонок оборвал их беседу.
— Баженов слушает. — Константин Афанасьевич поднес трубку к уху.
— Да, он здесь. — Он кивнул. — Да, один. — Он снова кивнул. — Да, я выйду.
Он передал трубку вскочившему на ноги Белоусову и вышел в приемную, плотно закрыв за собой дверь.
Белоусов несколько секунд стоял неподвижно, сжимая в руке кусок черного пластика, потом, наконец, собрался с силами и произнес:
— Белоусов у телефона.
Не успел он произнести эту фразу, как услышал в ответ испуганный детский голос:
— Папа, у меня все хорошо, только сделай, как тебе дядя скажет.
— Коля, Коленька! — закричал Белоусов, мгновенно потеряв над собой контроль.
— Ну что ты так орешь? — Мужской голос звучал приглушенно, словно говоривший обмотал трубку толстым шарфом. — Это была запись, чтобы ты понимал, что я именно тот человек, с которым ты должен говорить и которого ты должен слушать.
— Я слушаю. — Белоусов почувствовал, что в горле у него пересохло, он огляделся и, увидев графин с водой, схватил его и поднес ко рту.
— Ты что там делаешь, пьешь, что ли? — Голос звучал недовольно.
— Воду, воду пью. — Белоусов не помнил, когда он оправдывался в последний раз. Но сейчас ему почему-то совсем не хотелось злить человека, с которым он разговаривал.
— Ах, воду, ну, воду можно, — разрешил голос, — главное, чего покрепч