— Товарищи! — воскликнул вскочивший с места Андрей Бубнов, — Да как же можно было расстреливать из пулеметов своих товарищей, тех, с кем мы вместе боролись с проклятым самодержавием, и лили кровь за счастье народа?!
— Пролетарии шпане не товарищи! — набычившись ответил Бубнову Ворошилов, приглашенный на заседание ЦК в качестве свидетеля событий прошлой ночи, — одни честно трудятся, а другие грабят.
— Правильно, товарищ Ворошилов! — поддержал его Ильич, — Сказочки о благородных Робин Гудах оставим слабоумным англичанам. Бандит грабит, и поэтому пощады ему давать не следует. Вот вы, товарищ Бубнов, где вы были этой ночью? Молчите? А что это у вас за царапина на щеке? С трудом спаслись от кровавых сатрапов товарищей Дзержинского и Бережного? Опять молчите? Подумай хорошенько, батенька, что вы скажете людям товарища Дзержинского?
Да, кстати, товарищ Бубнов, вы ведь кажется сторонник революционной войны с Германией? Скажите мне, пожалуйста, чего революционного в войне за интересы французских и английских буржуев? Мы обещали народу мир, и мы его ему дадим. Нет ничего революционного в том, чтобы русский мужик погибал за интересы Ротшильдов и Рокфеллеров! — Ленин перевел дух,
— Итак, товарищи! Кто за то, чтобы удовлетворить просьбу товарищей Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова, Ногина, не желающих больше заниматься с нами совместной работой? Раз, два, три, четыре… семь. — Кто против? — Нет, нет, товарищи "протестанты", не беспокойтесь, голосовать вы не можете, поскольку сами написали заявления. Против — двое. Воздержавшиеся? — Воздержавшихся нет. Решение принято. Граждане, попрошу вас покинуть помещение.
Ленин дождался пока правые безропотно, уныло, без единого слова протеста покинули заседание ЦК, и снова обратился к аудитории,
— Второй вопрос, товарищи — это пополнение состава ЦК, который сегодня сократился наполовину. Мы, вместе с товарищем Сталиным предлагаем кооптировать в состав ЦК товарищей Фрунзе, Калинина, Ворошилова, Молотова, Петровского, Кирова, и перевести из кандидатов в члены ЦК товарищей Стасову, Джапаридзе. Кроме того, мы предлагаем привлечь к работе в ЦК наших новых товарищей: Тамбовцева, Бережного и Ларионова. Надеюсь, все знают, какую роль сыграли эти товарищи в быстром и абсолютно бескровном приходе к власти нашей партии? Один из них — товарищ Тамбовцев, присутствует здесь. Товарищ Тамбовцев, скажите, что вы думаете о вчерашнем мятеже?
Сделав сценическую паузу, я сказал, — Товарищи, после того как большевики взяли власть, абсолютно неизбежно то, что партия победителей разделилась на две части. Большинство, возглавляемое товарищами Лениным и Сталиным — это люди, реально боровшиеся против отсталого феодально-монархического строя за социальную справедливость для всех людей, без различия по половому, расовому, и даже, классовому принципу. Справедливость — штука универсальная, и не нуждается в сегрегации.
Меньшинство партии большевиков — это люди, которых справедливость как таковая не интересовала вообще. Они хотели власти, для того, чтобы свести счеты со своими обидчиками, возвысится над быдлом — так они называли народ. И, товарищ Дзержинский подтвердит, выполнить заказ своих зарубежных хозяев, одним из требований которых было продолжение, так называемой революционной войны с Германией.
— Именно так, товарищи, — кивнул "Железный Феликс", — мы уже точно знаем о связи некоторых наших бывших товарищей с разведками стран Антанты и американскими банкирами. Нами задержан брат Якова Свердлова Залман, служивший посредником между ним и французским посольством, а также участвовавшие в заговоре их племянник Енох Иегуда, более известный, как Генрих Ягода. Преотвратнейший тип, надо вам сказать.
— Хорошо, товарищ Дзержинский, — встрепенулся Ленин, — а скажите нам, как вы оцениваете роль этих, гм, товарищей в наших последних событиях. — Дзержинский замешкался, подбирая слова, и Ленин рассмеялся, — Э-э-э, Феликс Эдмундович, можете не отвечать. Я и так по вам вижу, что они были руководителями антибольшевистского мятежа!
Итак, я ставлю на голосование: кто за то, чтобы принять вышеназванных товарищей в члены ЦК ВКП(б)? — Раз, два, три… семь! Замечательно! И двое — против? Ах, товарищ Сокольников воздерживается? Ваше право, Григорий Яковлевич, ваше право. Итак, решение принято. На следующее заседание, посвященное вопросу о начале мирных переговоров с Германией, ЦК должно собраться в новом составе. А сейчас, товарищи, все свободны.
Уже в коридоре Ильич поймал меня под локоток, — Товарищ Тамбовцев, можно вас на пару слов? Меня чертовски заинтересовали ваши слова про справедливость? Как определить, что справедливо, а что нет?
— Все очень просто, товарищ Ленин, — улыбнулся я, — взвесьте баланс прав и обязанностей данной личности, и тогда вы увидите, насколько справедливо поступают с ним общество и государство. Справедливость, это когда и то и другое уравновешено. Если права превышают обязанности, то это несправедливость положительная, иначе говоря, данная личность принадлежит к классу эксплуататоров. Если же наоборот, то несправедливость отрицательная, а человек относится к эксплуатируемым.
И вообще, смысл человеческих отношений со временем меняется, и это тоже надо учитывать. Какой-нибудь поручик в мирное время гордо именующийся "благородием", и раздающий солдатам зуботычины, в военное время должен идти в бой в одном ряду с ними, и по причине своей заметности, может погибнуть в числе первых.
— Интересно, интересно, — пробормотал Ильич, — товарищ Тамбовцев, вы навели меня на одну мысль. С такой стороны я к этому вопросу как-то не подходил. Мы с вами еще поговорим, а сейчас, извините — дела.
До Петрограда осталось всего ничего — ночь пути. В Тихвине нам последний раз поменяли паровоз. Царское семейство из вагонов не выходило. Романовы прекрасно понимали, что сейчас их ненавидят все — и правые и левые. Из всего случившегося с ними можно сделать вывод, — политик, исчерпывавший кредит доверия народа, всеми презираем и не любим. Как говорится, от любви до ненависти — один шаг.
В связи с этим можно вспомнить не только несчастного Николая с семейством, но и Горбачева и Ельцина, а так же многих других, масштабом поменьше. Хотя, если сказать честно, больше всего народ ненавидит не царя, а царицу. Но, вопреки широко распространенному мнению так называемых либеральных историков, над дискредитацией монархии и разложением государства работали не революционеры во главе со "зловредным Лениным", а как раз их собратья по духу — интеллигенты-либералы, которые так же слепо верили в некие "общечеловеческие ценности", и так же презирали свою страну и свой народ. Нынешние российские "хомячки" с Болотной быстро нашли бы себе единомышленников среди местной либеральной клоаки, которая, собственно, и породила Февраль семнадцатого.
Что же касается семейства бывшего царя, то в основном с ними проводил время Владимир Константинович Пилкин. Мои же люди в контакт с ними старались вступать как можно меньше. Ведь наше дело какое — встретить в Екатеринбурге и доставить в Гатчину. Ну а о дальнейшем голова будет болеть уже не у нас.
Кое-какое впечатление о них у меня конечно сложилось. Люди как люди, уставшие, задерганные и, можно сказать сильно запуганные. Ничего такого особенного в них не было. Хотя, может, эта обыкновенность и послужила причиной их падения. Правителеми Земли Русской должны быть титаны, вроде Ивана Грозного, Петра Великого или Сталина. Обыкновенных людей, волей случая или чьим-то злым умыслом оказавшихся у руля Государства Российского, Госпожа История не жалует.
Вот так и семья последнего царя из династии Романовых напоминает выброшенную на свалку никому ненужную вещь. Вспоминается состоявшийся недавно откровенный разговор с семейством сразу после стоянки в Вологде, когда нам стало известно о подавлении в Питере мятежа сторонников Троцкого и Свердлова. Об этом нам сообщили по рации.
В этом разговоре, к моему огромному удивлению, первой скрипкой была Александра Федоровна, а отнюдь не бывший император. Быстро баба оклемалась и начала качать права. Пришлось быстренько ставить ее на место, правда, оставаясь при этом в рамках вежливости и дипломатического этикета.
— Мадам, — сказал я ей, после ее неожиданного требования оказывать ей царские почести, — не забывайте, что в данный момент, вы, ваш супруг, и ваши дети — обычные граждане. И теперь вам никто и ничем не обязан. За то, что вы живы, благодарите людей вроде Владимира Константиновича Пилкина, которые, с одной стороны сохранили верность династии, а с другой стороны, поняли, что их таланты еще понадобятся России, и они продолжают ей служить.
Да и сохранение вам жизни — это есть наименьшее зло. По нашему мнению, те, кого в Питере большевики недрогнувшей рукой отправили к праотцам, были заинтересованы в разжигании в России гражданской войны. Так что будет справедливо, если вы поблагодарите их за то, что ваш муж не сделал за двадцать три года вашего правления. А они сделали, не побоялись крови. И избавили нашу страну от ужасов, подобных тем, которые творились во Франции после их Великой Революции. Или вы хотели бы разделить судьбу Марии-Антуанетты?
Александра Федоровна после моих слов тут же потухла, и превратилась в ту, кем она и была в настоящий момент — несчастную пожилую и больную женщину. Николай Александрович во время нашего разговора так и не сказавший ни слова, лишь угрюмо смотрел в окно поезда на проносящиеся мимо сосны и ели, словно понимал свою вину во всем случившимся с ним и его семьей.
Вот так, медленно поспешая, мы и доехали пока до Тихвина. Прислуга царская для нас проблем не составляла, сидела всю дорогу тихо, как мыши под веником. По прибытии на любую станцию, где предполагалась временная стоянка поезда, я непременно выставлял внешний караул, и обязательно с пулеметом. При этом у "печенега" с пристегнутой патронной коробкой снаружи торчал довольно солидный кусок ленты, самим видом которой он мгновенно приводил в чувство даже стадо возбужденных дезертиров, которые пытались, размахивая винтарями, отобрать у нас паровоз и вагоны.