Тоня шла быстро, не обращая внимания на редких встречных, и очень удивилась, когда ее окликнули:
— Антонина Сергеевна, голубушка!
Она обернулась. Ее догонял, неуклюже переваливаясь по снегу, участковый.
— Здравствуйте, — поздоровалась она.
— И далеко ли вы, моя милая, собрались? — осведомился он без предисловий.
Тоня немного подумала, прежде чем ответить, но решила, что ничем не рискует.
— Мне нужно к Антонине, а днем я забыла сходить.
— Ну, так сходите завтра. Что же вас на ночь-то глядя понесло?
— Нет, мне нужно обязательно сегодня.
— Удивляюсь я на вас, Антонина Сергеевна, — покачал головой Капица. — Рассказ вашего мужа вы слышали, одно тело своими глазами видели… Или вы хотите облегчить убийце задачу? Идти вам нужно через поле, никаких фонарей там нет. Да вы что!
Тоня первый раз видела участкового в таком состоянии, и его тревога передалась и ей.
— Что же мне делать? — растерянно произнесла она, представив черный лес, который нужно будет обойти, и голое поле с редкими, торчащими из снега колосками. — Я обязательно должна сегодня деньги отнести!
Капица хотел что-то сказать, но сдержался. Оглянувшись на их сад, он подумал и предложил:
— Вот что, Антонина Сергеевна. Давайте так: я вас до Антонины провожаю, а вы мне взамен честно рассказываете, за что вы ей деньги платите. — «Конечно, если ты, милая моя, не расплачиваешься с ней за убийства, — прибавил он мысленно, — хотя тебе-то они вроде бы ну уж совсем ни к чему».
— Хорошо, — согласилась Тоня.
Полдеревни они прошли в молчании, что было совсем не похоже на обычно разговорчивого участкового. Тоня искоса поглядывала на него и вдруг спросила:
— А вам ребята нравились?
— Почтальоновы-то? — сразу понял ее Капица. — Да, сказать честно, нравились. Их вообще вся деревня уважала. Отец с матерью у них работящие были, и руки, что называется, тем концом вставлены. Георгий за что ни брался — все получалось. Дом-то ведь он украсил. У него любимое занятие было — зимними вечерами по дереву вырезать. Он и пацанов своих пытался пристрастить, но, кажись, только старший, Мишка, к отцову делу приохотился. А младший, шебутной, вечно во всякие драки ввязывался. Здоровый был, как лось! Но поговоришь с ним, и ясно — дитя дитем, кто позовет, за тем и пойдет.
Тоня еще раз вспомнила своего брата Сашку и спросила:
— А сестра их?
— Девчонка-то? Да так, обычная девчонка, все время с ними крутилась. Только в деревне ведь особо не покрутишься, не наиграешься, родителям помогать нужно. Вот они все вместе и работали. А потом, когда Георгий у них запил, за пятерых работать стали. Мать на них нарадоваться не могла, и соседки завидовали.
— Дозавидовались, — вздохнула Тоня.
Дальше опять пошли молча. Когда вышли из деревни и впереди легла темная дорога, Тоня внезапно остановилась. В ее голове начала неотвязно крутиться одна мысль, и эта мысль ей очень не нравилась.
— Что, испугалась? — усмехнулся Капица, глядя, как она о чем-то напряженно думает.
Тоня взглянула прямо на него и решилась:
— Степан Иванович, а что вы возле моего дома делали?
— Когда? Сейчас?
— Да, прежде чем меня окликнули. Вы же меня сзади догнали.
— А при чем тут твой дом? — удивился он. — Я в магазин шел.
Тоня помолчала, посмотрела на поле, обернулась на крайний дом, в котором светились три окна.
— Вот я сейчас как заору, Степан Иванович, так сюда вся деревня сбежится.
— А с чего тебе орать? — поднял брови участковый. — Насильничать я тебя не собираюсь, погода нынче не та — пока раздеваешься, все хозяйство отморозишь, а больше тебе орать вроде бы и не с чего.
— Да? И в какой же магазин вы шли, если он в вашем Калинове по понедельникам до семи работает? Уж вы-то, Степан Иванович, хорошо знаете распорядок его работы, вы же тут всю жизнь живете. И ребята почтальоновы вам нравились, сами сказали…
— Это ты к чему ведешь, голубушка моя? — прервал ее участковый. — К тому, что я тех двоих порешил, а теперь собрался и с тобой покончить?
Он улыбнулся одним ртом, но глаза его смотрели на Тоню серьезно.
— Почему бы нет? — спросила она в свою очередь. — Мы же знаем, что убийца — кто-то из своих.
Вновь наступило молчание. Капица глядел на Тоню и что-то обдумывал, она смотрела на него и ждала, что же тот ответит.
— Ладно, бог с тобой, скажу, — заговорил участковый. — Ишь, сообразительная, про магазин вспомнила… Присматриваю я за вашим домом, вот что. Так, покручусь рядом, потом обратно возвращаюсь. По-хорошему, нужно бы слежку у вас оставить, оперативников посадить, да только у нас это смешно — какие тут оперативники! На весь райцентр их десять штук с половиной. Ну вот я и брожу вокруг, — невесело усмехнулся он. — А если тебя мои слова не убедили, то подумай вот о чем: пока мы с тобой сюда шли, нас человек десять видело — кто из окон, кто навстречу шел. Неужто ты думаешь, что если б я решил тебя убить, то так бы все дело провернул? Нет, я бы просто домой к тебе пришел и спокойно все сделал. Так что думай сама, веришь ты мне или нет. И давай-ка поторапливайся, совсем уже ночь на дворе. Приедет твой супруг, а тебя дома нет — вот он тогда тарарам-то поднимет!
Тоня вспомнила, что забыла написать Виктору записку, и решилась, начала быстро спускаться вниз с пригорка.
— Ну, слава богу, убедил я тебя, — усмехнулся Капица.
Тоня только кивнула головой, ничего не ответила.
Быстро прошли поле, обогнули лес и остановились около закрытой калитки. В окнах свет не горел. «Наверное, уже спать легла», — подумала Тоня. Она поискала рукой за калиткой, откинула холодный засов и вошла. Участковый следовал за ней и остановился, оглядываясь по сторонам.
Тоня вынула из кармана конверт с деньгами, подошла к крыльцу и положила его на полочку, прижав деревяшкой, как Антонина и велела. Капица наблюдал за ее действиями с нескрываемым интересом.
— Не боишься так просто деньги оставлять, а? Вдруг возьмет кто.
— Не боюсь, — коротко ответила Тоня. — Хозяйка выйдет и заберет.
— Лучше скажи — приедет, Антонины-то нет.
Тоня хотела спросить, с чего это он взял, и тут поняла, что участковый прав. У нее самой появилось ощущение, что дом пустой, когда они только вошли во двор, а теперь, когда она стояла рядом, оно еще усилилось.
— И правда, — удивленно произнесла она. — Вы тоже почувствовали?
— Чего тут чувствовать, голубушка Антонина Сергеевна? Чувствовать тут совершенно нечего. Тезку вашу как забрали нынче с утра, так до сих пор и не привезли.
— Куда забрали?
— Куда-куда… В прокуратуру райцентровскую. Она, можно сказать, первый подозреваемый после Тюркиных.
— Каких Тюркиных? — не поняла Тоня.
— Соседей ваших. Вот беда с вами, Антонина Сергеевна: с лета тут живете, а соседей по фамилиям и не знаете.
— Так их что, допрашивают? — никак не могла она понять.
— А как же, милая вы моя! — удивился Капица. — Не вареньем же их угощать. Повествование супруга вашего вы слышали, выводы делайте сами. Кто еще мог убивать, если из почтальоновых один помер, а другой сидит, а? Только Тюркины и Антонина.
— Да вы что?! — не сдержалась Тоня. — Саша с Колей не могли такое сделать!
— А я, значит, мог? — заинтересовался участковый. — А Антонина могла?
— Да зачем ей… что вы такое говорите! И почему вы мне раньше не сказали, что ее здесь нет?
— Так вы же, моя милая, сами кричали, что хотите деньги непременно сегодня доставить. Вот и доставили.
— А если их кто-нибудь возьмет, пока она там?
— Не возьмет, — успокоил ее Капица. — Всю жизнь деньги так оставляли, и никто не брал — себе дороже.
— Значит, вы тоже приносили, раз знаете? — прищурилась Тоня.
Участковый помолчал, потом усмехнулся и сказал:
— Кто приносил да зачем — дело прошлое. А вот вы, голубушка Антонина Сергеевна, обещались мне рассказать о настоящем. Пока до дома обратно идем, вы мне все и поведаете.
Закрыв за собой калитку, они побрели по заснеженному полю, спотыкаясь в темноте. Пару раз Тоня чуть не упала, но Капица ловко подхватывал ее. В конце концов он взял Тоню под локоть, так они и вышли на дорогу.
Уставшая и окончательно выбитая из колеи сообщением участкового, Тоня послушно рассказала о том, как ходила к колдунье. На сей раз она не стала скрывать ни о своем видении, ни о просьбе Антонины, ни о том, зачем ей понадобился отвар.
«Вот почему ты тогда так обрадовалась, милая! — понял Капица, вспомнив реакцию девушки на сообщение о первом убийстве. — Ты-то думала, что сама виновата. Немудрено, пожалуй».
— Понятно все с вами, Антонина Сергеевна, — сказал он, дослушав ее до конца. Они уже стояли около их дома, и Тоня с радостью обнаружила, что Виктор еще не вернулся. — То, что надо, я следователю расскажу, но это все, я так полагаю, не по его части. А вот от себя могу кое-что добавить.
Он помолчал, глядя в темно-серые ожидающие глаза.
— Вы бы что-нибудь другое придумали, — наконец произнес он. — Я к тому, что надо бы вам не к Антонине ходить за ее травками, а к врачу хорошему. Боюсь, деньгами вы, голубушка, не отделаетесь, и что еще ведьма наша учудит, никто не знает.
— Почему вы думаете, что денег не хватит?
— Да я не сказал — не хватит, я сказал — не отделаетесь. Вы уж мне поверьте, я в Калинове всю жизнь прожил и много чего видал. Жалко мне вас, голуба вы моя, — откровенно признался Капица. — Мало того, что вы в такие страхи попали, а еще и угораздила вас нелегкая с Антониной связаться. Бросьте вы это дело, мой вам совет. Бросьте.
— И что же мне делать?
— А ничего не делайте. Допьете настои, ежели желание есть, и больше к ведьме ни ногой.
— Спасибо, — искренне сказала Тоня. — Я подумаю. До свиданья.
Она повернулась, чтобы зайти в сад, но участковый остановил ее:
— Э, нет, милая вы моя, так не пойдет. Вот я вас до дверей провожу, а там и «до свиданья» скажете.
Когда Тоня повернула ключ в тугой скважине, у ворот раздался шум мотора подъезжающей машины.