дно и не заботясь о соблюдении установленных часов. Они более не рабы космических ритмов, которые на протяжении веков, невзирая на перемены в окружающем мире, устанавливали порядок общения с Богом. Миссия проповедника побуждала доминиканца к действиям — сражение нельзя было откладывать. Встреча с противником происходила не один на один в пустыне или в полях — враг находился среди людей, в самом центре нового мира. Речь уже шла не только о деревне, но и о городе, где также предстояло сражение. Поэтому доминиканский монастырь возник среди городских домов, на которые проливал свой свет. Обитель братьев проповедников отличалась от обычной обители также тем, что жизнь монахов не заключалась в четырех стенах. Монастырь — лишь кров для братьев, куда, завершив дела, они возвращаются на ночлег, где делят пищу — подаяние, собранное в предместьях. Кроме того, как и монастырь при соборе, доминиканская обитель стала — и в этом состоит ее главная задача — некой стройкой, где кипит умственная работа, иначе говоря — школой. В каждом подобном центре обучения «лектор» излагает и комментирует Священное Писание. В соответствии с уставом каждый доминиканец должен иметь собственноручно переписанные Библию, «Сентенции» Петра Ломбардского, где в сжатой форме содержится вся богословская наука, «Историю» Петра Едока, откуда можно черпать темы проповедей. Речь не шла о тяжелых, богато переплетенных книгах, подобных тем, что извлекались из монастырских библиотек для богослужений или долгих размышлений. Это были настоящие учебники, всегда находившиеся под рукой, которые братья проповедники носили с собой в суме, чтобы в любой момент получить нужную справку. Большую часть содержавшегося в книгах они помнили наизусть.
Не следует основываться в своих занятиях на писаниях язычников и философов, за исключением краткого ознакомления с ними. Не следует изучать светские науки, а также так называемые свободные искусства, за исключением тех случаев, когда глава ордена или главный капитул не примут иного решения в отношении кого-либо из братьев. Настоятель может дать особое разрешение ученикам, которые не могут легко прервать свои занятия и которых нельзя потревожить, призвав на службу или обеспокоив любым другим делом.
Самое важное в этом отрывке из установлений ордена, свидетельствующем о нововведениях, о главном стремлении, взгляде, обращенном в будущее, — не формальные и традиционные ограничения, но исключения из правила, открывающие двери интеллектуальным поискам, пока еще осторожным, но уже набирающим силу и размах. Монахам предстоит принять участие в бою за доктрину, следовательно, они обязаны предстать во всеоружии — хорошо разбираться в диалектике, этой «светской науке», а также изучить рациональные доказательства, заключенные в произведениях Аристотеля, философа и язычника. Новый орден возник рядом с образовательными структурами того времени. Во всех крупных городах — центрах образования, в Монпелье, Болонье, Оксфорде и прежде всего в Париже, на улице Сен-Жак, — доминиканские монастыри присоединились к группам, занимавшимся богословскими изысканиями, и вскоре встали в авангарде их.
Орден братьев проповедников, колыбелью которого был кафедральный капитул, отделился от него, стремясь к тому, чтобы просветительская деятельность ордена отвечала требованиям времени, и желая поставить ее на службу Римскому Престолу и под его контроль.
Возникновение францисканского ордена было прямым следствием ряда духовных разочарований, постигших городское население. Сын разбогатевшего купца, выходец из коммуны города, охваченного катарской ересью, Франциск Ассизский в юности предавался куртуазным развлечениям — сочинял любовные песни, участвовал в рыцарских забавах. Позже он проникся тревожными настроениями, которые испытывали в то время средние слои населения южных областей. Это не было проявлением учения катаров — с ним говорил Сам распятый Христос. Когда, вслед за Пьером Вальдо, святой Франциск пожелал отказаться от всех мирских благ и нагим предстал перед своим отцом, бросив к его ногам богатые одежды и деньги, епископ его родного города укрыл его своим плащом. Святой Франциск сохранил верность Церкви. Он также добывал пропитание подаянием. Он без устали возносил хвалу Богу и стал юродивым во имя Господне. По традиции трубадуров, святой Франциск продолжал служить своей возлюбленной — Госпоже Бедности. Он проповедовал покаяние и воспевал красоту мира, брата Солнца и звезды. За ним последовали другие юноши, его друзья. Святой Франциск повел своих учеников, одетых в рубища и не имевших даже сумы, в дальние странствия, подобно Христу, ведшему за собой апостолов. Им предстояла жизнь среди бедняков, работа на скотных дворах и в мастерских. Вечерами они будут делиться со своими спутниками радостью, которую приносит смирение. Если же они не получат денег за работу, тогда с верой, что Бог не оставит их, отправятся просить милостыни.
В 1209 году Папа Иннокентий III, стремившийся привлечь к себе нищенствующие ордена, благословил проповедь святого Франциска и одобрил его простой устав, основанный на нескольких евангельских текстах. Вскоре братья францисканцы появились во всех городах. Первые из них прибыли в Париж в 1219 году. Сначала им был оказан плохой прием — этих одержимых бродяг принимали за еретиков, им приходилось предъявлять письма Папы Римского. Но уже в 1233 году францисканский орден распространился во всех городах Северной Франции. В то время в знатных семьях положение жен и дочерей изменилось в лучшую сторону. Женщины, во всяком случае те из них, которые были богаты, составляли теперь группу, чьи духовные устремления привлекли внимание духовенства. В итальянском городе Ассизи знатная дама Клара основала общину сестер в подражание «меньшим братьям» своего друга Франциска — миноритам. Вскоре возник «третий[123] орден», предлагавший тем, кто не мог порвать с жизнью в миру, правила апостольской жизни, подходившие их положению. Сам святой Франциск продолжал идти вперед по пути подражания Христу. Он пришел к такому самоотождествлению с Ним, что «пламя любви» вызвало на его теле стигматы, подобные ранам, которые получил Спаситель. Толпы почитали его как святого. В городах Тосканы в нем видели образец нового совершенства, пример стремления к смирению, завладевшего недавно сформировавшимся городским слоем населения, стремления к отказу от благ, к благотворительности, к радостному поэтическому настроению, пылкому излиянию чувств. Святой Франциск боролся с ересью не мечом или разумными доводами, а порывами сердца, самим образом жизни, который он вел. В своей простоте он лучше, чем кто бы то ни был, воплощал евангельские истины, растворенные в мире. Этот человек хорошо ладил с Христом, был великим подвижником христианской истории, и можно без преувеличения говорить о том, что именно ему мы обязаны всем, что сохранилось в наши дни от живого христианства.
Святой Франциск не был священником и не стремился им стать; этому примеру следовали и его первые ученики. Но он не был настроен против духовенства. Говоря с народом, святой Франциск лишь желал помочь тем, кто каждый день освящал хлеб и вино. В то время главным оружием Церкви в борьбе с катарами, вальденсами и всеми, кто отвергал священство, была Евхаристия. Латеранский собор установил догмат пресуществления. В Бокэре, Сен-Жиле, Модене — городах, зараженных ересью, — на церковных порталах возникли скульптурные изображения Тайной вечери — Христос протягивает ломоть хлеба Иуде. Святой Франциск, слуга духовенства, встал на защиту священников.
Если блаженной Деве Марии воздается столь великое почитание, подобающее Ей, ибо Она носила Христа в Своем благословенном чреве, если блаженный Иоанн Креститель содрогнулся и не осмелился коснуться главы своего Господа, если гробница, где временно покоится тело Христа, окружена почитанием, сколь свят, справедлив и достоин тот, кто своими руками прикасается, принимает в сердце и уста и дает другим в пищу тело и кровь Христовы.
В своем духовном завещании святой Франциск продолжает:
Если бы я обладал такой же мудростью, какой обладал Соломон, и если б я встретил самых бедных священников века сего, не стал бы без их согласия проповедовать перед их паствой. Их и всех других хочу я бояться, любить и почитать как владык своих. Не хочу раздумывать об их грехах, ибо Сына Божия вижу в них, они — мои наставники. И потому так поступаю я, что нигде не вижу я в веке сем Всевышнего Сына Божия телесно, кроме как только в Святейшем теле и крови Его, которые священники воспринимают и дают другим. Эта Святые таинства хочу превозносить и почитать превыше всего, им подобает совершаться в местах, украшенных со всем великолепием.
Смиренное и почтительное дополнение дела духовенства, францисканская проповедь была поначалу наивной, предлагала примеры, а не аргументы, основанные на логике. Именно благодаря этому она была столь действенна. Кардиналы, однако, желали организовать ее иначе, усилить — в то время в первую очередь требовалось не столько воспевать хвалу Богу и Его творению, сколько устранить любые отклонения от доктрины Церкви, выправить народную веру, иными словами, укрепить догму рациональной основой. Папа нуждался не столько во вдохновенных псалмопевцах и юродивых, сколько в логиках и докторах богословия. Невзирая на протесты святого Франциска и части его последователей, Папский Престол принудил братьев францисканцев превратиться по примеру доминиканского ордена в некое воинство священников и ученых. Францисканцев заставили осесть в монастырях, пресекли их романтические странствия среди полей Умбрии. Их снабдили книгами и учителями, для них открыли studia[124] в Париже и других центрах университетского образования. С 1225 года францисканцы состояли при Папе в качестве второй армии — войска, вооруженного знаниями. Они проникли в города, которые предстояло завоевать; определилось их место в системе репрессий, разработанной католическим духовенством.