Лолита дошла по коридору до выхода на вторую лестницу и спустилась по ней на первый этаж. Ступеньки вели еще ниже, и она решила дойти по ним до конца. Через несколько секунд она стояла перед дверью, ведущей в подвальное помещение. Профессиональное, а скорее врожденное любопытство подталкивало девушку двигаться дальше, туда, где за приоткрытой дверью заманчиво желтел свет. Она открыла дверь и шагнула вперед.
Подвал оказался заполнен огромным количеством самых разных предметов: шкафы, стулья, стеллажи, табуретки, а на них — автомобильные колеса и покрышки, мегафоны, дорожные ограждения, радиоприемники и телевизоры, лыжи, лампочки, рулоны обоев. Во всем этом хаосе чувствовался тыл отдела милиции — так, по крайней мере для себя, определила этот подвальный мир Лолита Руссо.
Достаточно осмотревшись вокруг себя, журналистка заметила слева еще одну дверь, она открыла ее и обнаружила закуток, в котором сидели двое людей: мужчина и женщина. По виду они были пьющими и больными: он курил, жадно высасывая содержимое из двух окурков одновременно; она мерно раскачивалась и что-то мычала. Эти двое напоминали бездомных — была на них некая печать неприкаянности, сродни той, которая отличает бродячих животных от их более или менее благополучных сородичей, живущих под покровительством заботливых хозяев.
— Вы кого, девушка, ищите? — негромко спросил мужчина, щурясь сквозь неизбежный дым, который он, кажется, весь готов был забрать в себя, чтобы полностью истребить доставшиеся ему окурки, которых еще несколько штук лежало на куске полиэтилена. На голове мужчины отсутствовало левое ухо, а правое сохранилось только наполовину.
«Наверное, это от обморожения», — прикинула Руссо.
— Вам чем-нибудь помочь?
— Да нет, спасибо, я просто гуляю, — улыбнулась Лолита. — А вы здесь что, работаете?
— Да вроде того, девушка, работаем, — ответила женщина с болезненно одутловатым, видимо часто избиваемым, лицом, иссеченным шрамами. Она сидела к журналистке вполоборота, но не поворачивалась, а продолжала покачиваться. — Так это, по хозяйству кому чего помочь.
— Ладно, все посмотрела, пойду назад, — Руссо постояла для приличия, огляделась и двинулась в обратный путь. — Как тут вечером тихо!
— Зато днем как на базаре! — откликнулся мужчина и жестоко закашлялся. — Вот, зараза, опять!
— Ладно тебе каркать! Вы его, пожалуйста, не слушайте! — женщина повысила голос, но по-прежнему не повернулась. — Ты что, мало за свою жизнь наговорился?
Лолита удалялась и все еще различала бурчание женщины.
— А я иду вас искать! — услышала Руссо голос Эльдара, а сам он, одетый в форму, двигался ей навстречу. — Я сегодня немного задержался, дела всякие под вечер накопились. Я вас по времени не подвел?
— Да нет, что вы! У нас с вами еще вся ночь впереди! А если не хватит, так я еще одну смену закажу! — журналистка протянула молодому человеку руку для пожатия или — как знать? — поцелуя. Он мягко принял ее ладонь. Лолита указала второй рукой в обратном направлении: — Скажите, пожалуйста, а что это за люди там, в подвале?
— Да это просто бездомные. Сами знаете, сколько их сейчас по городу слоняется, — Эльдар выпустил ее руку и пошел рядом. — Сейчас люди стараются все подвалы закрыть, так этим все тяжелее себе место найти. А на улице что, месяц-два — и нет человека!
— А что они у вас в милиции делают? — Руссо остановилась на лестничной площадке, ожидая, куда лейтенант ее поведет дальше. — Осваивают экологическую нишу?
— Ну да, что-то наподобие того. Мы их здесь как бы приютили, что ли. Деваться-то им действительно некуда, — развел руками Драхматулин. — Вы где начнете снимать, в дежурке?
— Да, наверное, там, — кивнула журналистка. — Но они здесь вроде как даже работают?
— Да, они занимаются уборкой, что-то ремонтируют, — милиционер шел рядом и старался не обгонять свою спутницу. — Да сейчас почти при каждом отделе милиции несколько таких бойцов проживает. У некоторых даже документов никаких нет. Ну куда им идти?
— Так они вроде как рабы получаются? — не унималась Лолита.
— Ну получаются, а что делать? — сконфуженно произнес Эльдар. — Только вы про это не снимайте, ладно?
— Конечно-конечно! У нас сегодня другая тема: ночная жизнь города, — Руссо оживилась. — Я эту передачу давно задумывала. Ночью выползают все темные силы и начинают заниматься своими темными делами: нападают, грабят, насилуют, поджигают, убивают. А кто им противостоит — пожарные, медики, милиционеры, спасатели. Это основной мотив, понимаете?
— Понимаю. Только как вы все эти темные силы увидите? — удивился Драхматулин. — Что ж, они при вас так и будут совершать правонарушения? Для этого, наверное, надо использовать скрытую камеру.
— Да нет, Эльдар, зачем же скрытую?! Для меня сейчас главное — набрать материал: ваши выезды на телефонные звонки, общение с задержанными и потерпевшими, часы на стене — все это, — журналистка начала на ходу жестикулировать, видимо, чтобы сделать свою речь более доходчивой и убедительной. — А своего я добьюсь на монтаже. Вы знаете, что такое монтаж? Это форменное колдовство! Я могу сделать все, что захочу: хорошего человека — плохим, плохого — хорошим! Для этого бывает достаточно одного кадра или пары вовремя сказанных слов.
— А, ну это, наверное, так, — Эльдар остановился возле одного из кабинетов, достал ключи и начал отпирать дверь. — Сейчас, я только заскочу в кабинет оперов.
— А мне можно с вами? — полюбопытствовала Лолита.
— Конечно-конечно, заходите! — лейтенант пропустил журналистку вперед в призрачно освещенное уличными огнями помещение и зажег свет. — Мне тут просто ребята должны были кое-что оставить, сейчас я эту вещь заберу, и мы пойдем работать.
— А ваши ребята молодцы, даже спортом успевают заниматься, — заметила журналистка турник, вмонтированный в нишу, в которой когда-то, наверное, стояла очень красивая статуя.
— Да это на самом деле не только для наших ребят, даже не столько для них, как для задержанных. Вы понимаете, Лолита, мы сейчас поставлены в такие условия, когда на раскрутку подозреваемых дается очень мало времени. Ну и чтобы работать, как говорится, эффективней, операм приходятся прибегать к разным жестким мерам. Одно дело, согласитесь, когда ты в кресле с сигареткой сидишь, а другое — когда ты час-другой на турничке вниз головой болтаешься, а тебя еще демократизатором по почкам дубасят, правильно? Или вот еще один помощник дознавателя: видите сейф?
— Вот тот, маленький, да, конечно, — всмотрелась Лолита в ржавую конструкцию. — А простите, он-то вам чем может помочь?
— Да ребята в него человечка сажают, и он там созревает до сознанки, — милиционер похлопал ладонью по облупившейся поверхности сейфа. — Но только это все между нами, ладно? Служебная тайна.
Материал для первого эпизода Руссо решила отснять прямо в дежурной части. Когда ребята установили свет и приготовили камеру, журналистка встала на заранее отмеченную точку, так чтобы на стене за ее головой виднелись часы.
— Я готова! — доложила Лолита. — Можно начинать?
— Да, поговори немного, — попросил оператор. — Сейчас мы настроимся.
— Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! — произнесла свой обычный тест Руссо. — Кто не спрятался…
— Отлично! Давай! — скомандовал оператор. — Камера! Мотор! Начали!
— Мы находимся в дежурной части одного из отделов милиции Санкт-Петербурга. Сегодня здесь идет повседневная работа: каждый сотрудник милиции находится на своем месте, и каждый готов исполнить свой милицейский долг, — начала Лолита. — Мы еще не знаем, какие приключения ждут нас грядущей ночью, но вот мы уже слышим звонок, и это, возможно, уже звучит чей-то призыв о помощи.
Двое милиционеров завели в дежурную часть трех женщин. Руссо они представились как пародия на трех богатырей: одна — невероятно толстая и могучая, другая вытянутая и третья — мелкая, как ребенок.
— А это наши ветераны, — отрекомендовал задержанных Эльдар. — Кстати, вот у этой, Антонины Ремневой, самой мощной тетеньки, убили мамашу, с которой вы как-то по телевизору беседовали.
— Да? Как интересно! — журналистка обратила внимание на Антонину, которая по-хозяйски расположилась на скамье, предложенной женщинам одним из милиционеров.
— Тоня, в кино-то будешь сниматься? — спросил Драхматулин Ремневу. — В главной роли!
— Ты, гражданин начальник, лучше скажи нам, за какие грехи нас сейчас арестовали? — Антонина понуро посмотрела на телекамеру. — Мы что, террористы или наркодельцы? Я, между прочим, сама как бы работником охраны числюсь!
— Ладно тебе бакланить! — брезгливо буркнул один из милиционеров, приведших женщин. — Не надо ссать в общественных местах — вот и вся наука!
— Да она больной человек! — заступилась за Ремневу маленькая женщина. — У нее справка по этой части имеется! Чем же она виновата, что ей приспичило?!
— Вот такие у нас будни милиции, — улыбнулся Эльдар. — Не знаю, будет ли это кому-нибудь интересно?
— Ничего-ничего, — успокоила Лолита Драхматулина. — Вы не против, если мы сейчас перейдем в холл, я бы вам там еще несколько вопросов задала?
— Да о чем речь? Пойдемте! — с готовностью расправил плечи милиционер и обратился к дежурному: — Слышь, выгони этих теток — чего с них взять?! А то они и здесь нагадят!
Вторым эпизодом Руссо решила снять синхрон Эльдара, в котором он рассказал бы о своей работе в милиции, — например, о каком-то запомнившемся из его практики случае. Драхматулин не заставил себя долго ждать и начал свои воспоминания:
— Я тогда еще только начинал работать участковым. Звонит как-то мне одна бабуля и начинает плакаться: «Я одинокий, больной человек, у меня в квартире люди, они хотят меня убить!» Я сразу беру людей, машину, и мы мчимся к бабуле. Подымаемся на этаж, звоним. «Кто там?» — «Как кто?! Милиция! Вы милицию, вообще-то, вызывали?» — «Вызывать-то вызывала, а вы-то хоть сами из милиции или только прикидываетесь?» — «Да из милиции мы, гражданочка, из милиции!» — «А как я это, скажите вы мне на милость, проверю?» — «А вы не поленитесь, посмотрите в глазок, мы тут все перед вами по росту на лестничной площадке и выстроились!» — «Да, — отвечает, — вроде как из милиции, заходите!» Отпирает дверь, заходим, ведем себя поначалу осторожно: кто его, на самом деле, знает, что в этой квартире творится? «Ну что тут у вас, бабуля, рассказывайте». — «А вот вторгся ко мне один молодой человек, поселился, а потом еще и всю свою семью привел: жену, стало быть, и двух ребятишек, причем в высшей степени беспокойных и изобретательных, ну просто сладу с ними никакого нет, замучили меня, старуху безответную!» — «А сам-то он сейчас где?» — «Да где же ему и быть-то, как не в моей квартире, здесь он и есть, безбожник, вон там, в комнате, на диване валяется!» Заходим мы, значит, так аккуратственно в комнату (у нее и вся квартира-то в одну комнату!), оглядываемся и никого в упор не видим. Спрашиваем хозяйку: «Может, он, пока вы нас вызывали да мы к вам ехали, куда-то вышел?» — «Нет, из квартиры он уже три дня как не выходит, все здесь сидит, ждет, как стервятник, когда я усну, чтобы меня убить и моим жильем завладеть! Он ведь как: то газу напустит, то квартиру выстудит — всячески пытается меня со свету сжить!» — «Хорошо, давайте-ка мы сейчас в остальных помещениях посмотрим, может быть, он на кухне затаился? Или в туалете?» — «Может быть, и там скрывается, от него всего, чего угодно, можно ожидать — он такой бессовестный!» — «Так он вам что, родственник или как?» — «Мне он никто!» Обшарили мы, короче говоря, всю квартиру — так нигде никого не обнаружили! Возвращаемся в комнату. Я спрашиваю бабулю: «Скажите, бабушка, где о