— Ну, конечно! — обрадовался Мотылёк.
— Я хочу обрисовать свою позицию, чтобы вы не считали меня эдаким ретроградом и дорвавшимся до власти консерватором. Ежегодно сверху спускается новый план, который мы должны выполнить. Должны, понимаете? Потоп, падение метеорита или эпидемия — план обязан быть выполнен. И тут появляетесь вы, учёные, с новой придумкой. Возможно, в будущем она значительно облегчит труд и повысит эффективность производства, но здесь и сейчас, план должен быть выполнен. Он — главное, всё остальное побочное.
— Но распоряжение совета — попытался вставить Мотылёк.
— Подождите. Я объясняю вам прописные истины потому, что вы молоды и симпатичны мне своим хлещущим через край рвением.
Мотылёк растерянно ответил: — Спасибо.
Не так он представлял разговор с заместителем директора, совсем не так.
— И всё же инновации должны внедряться, иначе неизбежны стагнация и отставание — миролюбиво закончил Николай Анатольевич: — Я рад, что вы взяли на себя ответственность за работоспособность ЕУС. Это показывает вас как ответственного и договороспособного человека. Мне бы хотелось предложить вам что-то вроде соглашения. Вы не слишком активно пользуетесь своим высшим допуском. Если понадобиться что-то серьёзное, то обращаетесь сначала ко мне.
— А вы? — спросил уже начинающий что-то понимать Мотылёк.
— А я буду оказывать вам полное содействие. В меру своих сил, конечно. Но с людьми вы будете разговаривать сами, никого уговаривать или, тем паче, приказывать я не стану. Только прошу помнить — выполнение плана задача номер ноль. Всё остальное, включая ваше перепрограммирование единой управляющей системы — на втором месте. Надеюсь, мы понимаем друг друга?
— Думаю да — ответил Мотылёк.
Заместитель директора фактически пообещал не вставлять палки в колёса проекту, взамен на то, что посланник института не станет «борзеть». Мотылёк не считал, что сможет здесь и сейчас добиться чего-то большего. Хотя бы так и уже хорошо. Интересно, а как проходит первая встреча с руководством комплекса у Коня?
Николай Анатольевич ощутимо расслабился.
Неужели высший допуск настолько серьёзная штука? — мысленно отметил Мотылёк.
— Прекрасно, вы с самого начала показались мне адекватным молодым человеком. В конце концов, все мы делаем одно большое дело, от проходящего практику в рамках «знакомства с профессией» школьника, до директора производственного комплекса. От рабочего у станка, до учёного из НИИ, разве не так?
— Именно так — согласился Мотылёк.
— Тогда позвольте по — дружески предостеречь вас, товарищ Мотылёв — Николай Анатольевич махнул рукой, как будто отмахиваясь от чего-то невидимого: — Когда будете уговаривать цеховых мастеров, не рассчитывайте, что они прислушаются к вашим словам.
— Почему?
Николай Анатольевич улыбнулся: — Вы не представляете, что значит уход хорошего, опытного цехового мастера. Это мини — катастрофа. Маленький локальный апокалипсис, ограниченный рамками цеха. Поверьте, Денис, мастера очень заняты, у них полно дел. Вам будет непросто отыскать с ними общий язык. Отчасти из — за вашего возраста, но главным образом потому, что они не поверят, что усовершенствование ЕУС может что-то кардинально поменять в производственных цепочках комплекса.
Первым порывом Мотылька было спросить: — А вы сами верите или всего лишь не хотите прямо выступать против указания совета?
Чуть позже он был готов поменять первоначальный вопрос на: — Разве пример Новосибирска никого и ни в чём не убеждает?
Однако, сдержав первый порыв, Мотылёк лишь кивнул головой, показывая, что принял слова к сведению и коротко поблагодарил: — Спасибо.
— Удачи, молодой человек — вроде бы искренне пожелал Николай Анатольевич: — И помните: я всегда и по любому вопросу буду рад принять вас. Не стесняйтесь связываться со мной в любое время, вашим запросам будет установлен высший приоритет.
После разговора с заместителем директора, Мотыльку потребовалось посидеть пять минут в уголке, чтобы прийти в себя. Мимо снова пробежала занятая девушка, похоже, та же самая. Заметив Мотылька, она презрительно фыркнула и тут же умчалась прочь. Он только улыбнулся. Заводское управление — отдельный самостоятельный мир, имеющий весьма косвенное отношение к самому производству. Впрочем, последние слова Николая Анатольевича серьёзно встревожили Мотылька. Неужели цеховые мастера не захотят принимать участие в столь значимом проекте — пробуждении интеллекта в чернореченской ЕУС? При планировании в НИИ, этот момент как-то не учли. Ладно, Мотылёк с Конём, но и всем корифеям, во главе с блистательным Тимофеем Фёдоровичем, подобное даже не пришло в голову.
— Эй, Конь — пользуясь минуткой пока переводил дух, написал письмо другу Мотылёк: — Как там у тебя дела?
Короткое письмо, но большего и не требовалось, чтобы ощутить виртуальное плечо товарища и воспрянуть духом.
Он зашёл в отдел кадров, где ему сменили полученную при въезде в город гостевую учётную запись на постоянную. После предъявления командировочного удостоверения и подтверждения высшего допуска, на Мотылька заинтересованно и с любопытством посмотрели и выдали графики работы всех интересующих его людей. Кроме школьника. Практика по «введению в специальность» давно закончилась и искать его следовало в общеобразовательной школе, а не в цехах производственного комплекса. Интересно, чем таким мог загрузить часть вычислительных мощностей ЕУС обыкновенный школьник, что уровень паразитных искажений скакнул вверх почти на порядок?
— Ёлки — моталки — ругался Мотылёк: — Такое ощущение, будто в одиночку пытаюсь сдвинуть гору. Ну не может быть, чтобы абсолютно всем в чернореченском комплексе было пофиг на пробуждение интеллекта в колыбели единой управляющей системы. Или может? Да нет, он просто не нашёл ещё нужных людей. И, к тому же, устал. Сегодня был очень долгий день и он, ёлки — блин — моталки, всё ещё не закончился.
Согласно рабочим графикам, из интересующих Мотылька людей, сейчас в комплексе присутствовал только один цеховой мастер, но он не ощущал в себе сил для разговора с ним. Кроме того вот — вот должна была начаться смена визуализатора. Баста! Все разговоры — уговоры оставляем на завтра.
К остановке мобилей Мотылёк шёл уже поздним вечером, скорее даже ранней ночью. Солнце уже скрылось за горизонтом, только на облаках ещё горел последний алый отсвет. Ущербная луна, бледная и заострённая, глядела сверху вниз. Вдоль пешеходных дорожек зажглись вереницы огней. Крохотный фонтан перед зданием управления подсвечивался изнутри, отчего вода в нём казалась расплавленным хрусталём. Голографический Ленин стоял на постаменте, снисходительно поглядывая на зевающего от усталости Мотылька. Как будто говорил: — А вы ожидали ковровых дорожек и распахнутый объятий, юноша?
— Ничего я не ожидал — буркнул Мотылёк.
Видимо он вышел как раз тогда, когда у каких-то цехов происходила пересменка. Множество людей спешили к остановке по пешеходным дорожкам. Столько же двигались в обратную сторону — к зданиям производственного комплекса, сияющим в лучах установленных на стенах прожекторов, будто волшебные кристаллы.
Это место больше походит на уголок влюблённых, на парк для романтических прогулок, нежели на крупный производственный комплекс — подумал Мотылёк.
Заглядевшись, он не заметил, как толкнул плечом идущего мимо человека.
— Простите.
— Вы снова заблудились? — спросила знакомая девушка, к которой он днём пытался подкатить на старом, как мир, самокате.
— Всё ещё не научились пользоваться коммуникатором? — ехидно продолжала она: — Сочувствую.
Идущая рядом подруга засмеялась.
— Зачем вы так? — укоризненно спросил Мотылёк: — На войне не добивают раненых.
— Разве мы с вами на войне? — спросила девушка.
— Меня Денисом зовут — представился Мотылёк.
— Чао, Денис. Работа зовёт! — попрощалась неожиданная знакомая.
С высоты постамента смотрел Ленин, словно бы утешительно говоря: — Всё фигня, кроме мировой революции. А женщины, парень — фигня в кубе.
Проиграл мелодичную трель коммуникатор, пришёл ответ от Коня.
— Хреново у меня дела — написал друг: — Управленцы — хитрые бестии, безопасники — козлы, а цеховые мастера — упёртые тугодумы. Равнодушные люди — главное зло нашего мира. И только мы с тобой, два одиноких героя, пытающиеся одолеть дракона. Тимофей Фёдорович — волшебник, а Новосибирск — спасённая принцесса. Видел, какую он картинку на основе Ленкиного образа нарисовал?
Почему-то тот факт, что у товарища тоже не всё ладиться, странным образом подбодрил Мотылька. Он хмыкнул. Зачерпнул из фонтана хрустальной, подсвеченной снизу воды, отчего его ладошки покрылись с тыльной стороны позолотой. Плеснул в лицо — холодная, зараза.
Кивнув на прощание голографическому памятнику вождя мирового пролетариата: мол ещё увидимся, спасибо за поддержку, Мотылёк чуть было не заснул в мобиле на обратном пути. К счастью усиливающаяся вибрация и звонок коммуникатора разбудили его. Мотылёк вышел на остановке возле гостиницы. С неба смотрели слабые, едва видимые во всём том свете, что излучал город, звёзды.
— Кто такой? — немедленно поинтересовалась подруга, едва они отошли на пару шагов: — Почему не знаю?
— Так, один парень — неопределённо ответила Наташа: — То ли на практику приехал, то ли в командировку.
— Послушай — уперев руки в бока, высказала подруга: — Ты никогда не забудешь Артура, если продолжишь отшивать всех парней, кто пытается с тобой познакомиться.
— Я же не виновата, что знакомиться со мной пытаются исключительно далёкие от адекватности парни! — возмущённо пожаловалась Наташа.
Они завернули за здание управления. Там, в зарослях молоденьких, не успевших набрать силу берёз пряталось скромное двухэтажное здание отдела визуализации и дизайна форм чернореченского производственного комплекса.
— Неправильные парни? Знаешь, неправильные пчёлы обычно слетаются на неправильный мёд.