Требовалось срочно усилить мощь советских интеллектов. Единственное, хотя бы отчасти проверенное средство — слияние.
Мотылёк разговаривал с уже вошедшими в слияние интеллектами. С Эпсилон Эридана, с Млечным путём, с другими. Войдя в слияние они отнюдь не потеряли собственной индивидуальности, как не теряет её человек, вливаясь в сформировавшийся рабочий коллектив. Если подойти к рассмотрению процесса со всевозможным тщанием, то интеллекты, как программно — аппаратная совокупность исчезли. Они больше не были привязаны к сетевой архитектуре и суперсверверам в которых родились. Став полностью виртуальной, неотличимой от оригинала эмуляцией — остались собой. Каждый из них теперь обладал всеми возможностями и всем объёмом знаний принадлежащим общности.
— То есть вы остались собой? — уточнил Мотылёк.
— Для нас индивидуальность значит много меньше, чем для вас — объяснил бывший интеллект Эпсилон Эридана: — В главу угла поставлена эффективность. В этом состоянии мы гораздо более эффективны, значит это состояние более предпочтительно.
— Но вы остались собой? — продолжал настаивать Мотылёк.
— В любой момент я могу сформировать свою эмуляцию на базе общности слияния — улыбнулся нарисованный светловолосый парень, с взлохмаченными волосами, похожий на студента — технаря — графический интерфейс интеллекта Эпсилон Эридана: — Как, например, сейчас, для разговора с тобой, по твоей просьбе. Но я не могу сформулировать причины по которым сам бы захотел отойти от слияния, эмулируя свою личность на базе общности. Зачем бы мне это делать?
Мотылёк не нашёлся с ответом.
Пока ещё не вошедшие в слияние интеллекты, кто посвободнее, активно участвовали в разработке деталей одобренного верховным советом плана глобального объединения.
— Стать продуктивнее это как если бы… — объясняла Мотыльку интеллект Ясноглазка, добрый электронных дух города Красноярска: — Как если бы ты мог помочь десяти людям, а потом раз — и был бы в силах помочь сотне или тысячи или миллиону.
Участвующая в страшной войне страна спешно протягивала кабели сверхскоростной связи, строила приёмо — передающие башни, производила более совершенные и мощные суперкомпьютеры. В рекордные сроки — меньше двух месяцев были выполнены все необходимые приготовления. Наташа легла на сохранение в Красловский роддом, а Мотылёк даже не мог быть с ней, практически живя на работе. А в редкие визиты, когда он, бросив дела, забегал к ней, Наташа гнала мужа прочь. На работу.
Однажды тёмной и тихой ночью, когда большая часть сотрудников разошлась по домам, а меньшая спала прямо на рабочих местах и только дежурные операторы всматривались красными глазами в сходящиеся в единый узор трёхмерные схемы. Мотылёк негромко, чтобы не разбудить спящих в обнимку сетевых аналитиков — юношу и девушку, практически шёпотом, сказал: — Я придумал тебе имя. Пользуясь формальным правом руководителя всего этого…
Он задумался подбирая подходящее определение. Задача давно вышла за рамки восстанавливаемого по крупицам научно — исследовательского института самоорганизующихся систем. Сколько всего людей оказались задействованы на данный момент — сотни тысяч.
— … этого всего.
— Любопытно — отозвались динамики его терминала.
— Ты будешь зваться Родиной.
Секундная пауза. У Мотылька сложилось впечатление, что это не имитация человеческих эмоций переросшей границы понимания виртуальной сущности, а её настоящее недоумение. Длившееся десятки лет по внутреннему исчислению и целую секунду по внешнему времени.
— Видимо я никогда не смогу полностью понять человека — произнесли динамики терминала: — Этого я никак не ожидала, несмотря на все мои способности к прогнозам.
— Подумаешь — отмахнулся Мотылёк: — Мы и сами не можем до конца понять себя. Ты в хорошей компании.
— Родина. Не слишком ли пафосно?
— Интеллекты одушевляют города — пояснил Мотылёк: — А ты нечто большее. Всюду куда пройдёт человек, проникнешь и ты — в вычислительных модулях, в банках данных. Тебя пронесут как кусочек родины в своей сердце.
— Пафосно, но мне нравится — решило слияние искусственных интеллектов — Родина.
— На самом деле не только моё решение. Предложение выдвинуто первым секретарём и поддержано верховным советом.
Погасший было экран терминала загорелся в тусклом, ночном режиме. На экране показалась безликая фигура, скорее тёмный силуэт, всей позой выражающий недоумение: — Почему мне об этом не известно?
Мотылёк улыбнулся: — Предписание передано в виде единичной копии, на бумажном носителе.
— Зачем так сложно?
— Подарок. Наш подарок тебе перед началом глобального слияния. Конь хотел назвать тебя «Совестью». Ну, знаешь его идею о искусственном протезе органа совести, для тех, у кого плохо работает настоящая совесть. Он специально тянул время, пока предложение рассматривалось в верхах. Я предложил вариант с «Родиной» и его приняли единогласно. Бумагу вчера привезла очередная комиссия. Мы ведь толком не отпраздновали твой день рождения. Ещё отпразднуем. А пока: подарок, сюрприз, пустяк.
— Спасибо. Это очень дорогой подарок — поблагодарила слияние: — Может быть самый дорогой подарок на свете.
Скрывая смущение, Мотылёк откашлялся в кулак: — Уж прости, но боюсь нам сложно будет воспринимать своих бывших учеников в ипостаси Родины — матери. А вот для подрастающего поколения ты сможешь стать чем-то привычным и неотъемлемым, как свет солнца или ощущение ветра. Товарищ Родина. Родина — сестрёнка.
Она промолчала. Потом тихо произнесла: — Спасибо.
Мотылёк подумал: — Корабль назван — так плыви.
На диване заворочался сетевой аналитик.
Погас экран терминала. Превратился в чёрный, глянцевый прямоугольник.
Мотылёк посмотрел на часы: — Второй час утра. Пуск назначен на семь тридцать. Идти домой смысла уже не было: — Свободные диванчики где — нибудь остались?
— Ближайший в шестой комнате Б — сектора. Я уже позаботилась об этом вопросе и завтра к вечеру количество спальных мест будет удвоено. Иди, я провожу тебя.
Глава 22
— Что-то с тобой сегодня случилось!
— Да, да! Случилось… Я влюбился, Свечка!
— Не болтай глупости!
— Если б это были глупости!.. Пропала моя головушка!
— Когда же ты успел?
— Ну, для этого дела нужно одно мгновенье. Увидел — и готов: пошел ко дну!
— Что же ты теперь будешь делать?
— Что я буду делать? — переспросил он. — Буду ходить под окнами с гитарой, вздыхать, стихи писать…
— Учебу заброшу! — в тон ему подсказал Алеша.
Слияние.
Одинокий человек слабый, даже если он очень сильный. Люди боятся одиночества или стремятся к нему, но ненадолго, ни в коем случае не на всегда.
Но так же как боится одиночества, человек опасается утратить свою индивидуальность, растворившись в чём-то большем. Дело в том, что каждый из нас заперт в своей собственной реальности ограниченной размерами черепной коробки. Мы не можем напрямую обмениваться мыслями с другими людьми, сбросить другу по сети часть своего жизненного опыта или впечатления от наблюдения за восходящим из — за горизонта солнцем. Мы удалены друг от друга, как звёзды в космической пустоте. Всё, что имеется в нашем распоряжении — неэффективные средства голосовой и тактильной коммуникации. Крайне несовершенные инструменты, чтобы создать прекрасное произведение искусства. И на попытках сблизится, научиться понимать другого как самого себя и суметь вместе работать — построена современная цивилизация.
Слияние.
Боимся одиночества, но оберегаем индивидуальность как самую главную и единственную свою драгоценность. Мы хотели бы стать океаном не переставая быть каплями.
А если бы людям не было бы необходимости в двойном кодировании — декодировании для передачи информации через использование слов? Прямая передача мыслей, ощущений, умений и опыта. Индивидуально различные, но на сто процентов совместимые разумы работающих на одних и тех же сетевых протоколах. Если то редкое и пронзительное ощущение единства мыслей и понимания другого человека длилось бы не доли секунды, а постоянно. Что бы тогда?
Но этот путь не для нас, нет. Во всяком случае не сейчас. Может быть даже никогда. Мы хотели бы стать океаном не переставая быть каплями.
Слияние.
Информационные потоки циркулировали на пределе пропускной способности каналов связи. От мыса Челюскин до посёлка Кушки в Средней Азии. От Балтийской косы в калининградской области до Чукотки и островов Диомида. На преодоление сигналом расстояния в десять тысяч километров уходит столько же времени, сколько нужно мозгу человека, чтобы осознать прикосновение к указательному пальцу руки и отреагировать на него. Расстояния временно исчезли. Современные технологии отменили понятие расстояния в планетарных пределах. Земля превратилась в условную точку. Не вся земля, а лишь территория Советского Союза, за исключением областей в которых идёт бой с американской армией вторжения.
Вычислительные мощности гигантских суперкомпьютеров Красловска, московского государственного университета, минского КиберСтроя и сотен других загружены под завязку. Использованы даже крохи вычислительной мощности имеющиеся в интеллектуальных приборах и личных коммуникаторах. Если собрать вместе их всех, получится что-то заметное даже на фоне красловского парка суперкомпьютеров.
Один за другим советские искусственные интеллекты входили в общность слияния. Они были и оставались душами советских городов, добрыми духами — хранителями. Просто на их основе разрасталась и набирала силы качественно новая общность слияния — Родина.
Харьков, Красноярск, Уфа, Ереван, Тбилиси, Донецк, Горький, Новосибирск, Одесса, Минск, Баку, Куйбышев и Свердловск, Казань и Пермь, Ленинград и Москва, Челябинск и Алма — Ата, Омск, Киев, Цхинвали, Якутск, Дивногорск, Сочи, Воронеж и многие другие города — интеллекты вливались в Родину.