– Анжели. Наталь Анжели.
На обратном пути я обдумываю вывод, к которому пришла.
Да, моя мать способна изменить отцу.
С этим мужчиной.
С Наталем. Наталем Анжели. Он Король-Рыбак[99] и правит сиренами, принцессами и дельфинами.
А ведь… черт, как же трудно это написать!
Плевать, никто не прочтет мой дневник. Я прекрасно знаю, что вы не существуете, мой читатель из будущего.
А ведь он любит меня. И я его люблю.
Не смейтесь, умоляю! Не издевайтесь, все серьезно – так серьезно, что хочется все глаза выплакать над дневником.
Я люблю Наталя.
Влюбилась впервые в жизни.
И ни один другой мужчина ничего с этим не поделает.
Он перевернул покоробившуюся страницу и несколько минут сидел неподвижно.
С пляжа Ошеллуча доносились мелодии техно.
Он прошелся по аллее, чтобы было лучше слышно.
17 августа 2016
02:30
Франк посмотрел на часы.
Что они себе думают?!
Ветер с моря разносил звуки электронной музыки, глухо, монотонно и навязчиво бахали ударные, как будто кто-то поставил огромный барабан у кромки прибоя и каждая волна била в него, била и била.
Бум. бум. бум. бум…
В кемпинге все спали. При закрытых окнах и дверях шум не проникал ни в бунгало, ни в финские шале, ни в дома на колесах. Чего не скажешь о палатках. Ну что же, тем хуже для туристов! Не исключено, что диско Червоне выбрал не случайно, а как способ выжить их, чтобы поставить новые – капитальные – дома и удесятерить стоимость участка под застройку.
Черт, где они? Вряд ли Клотильда пляшет под техно-ассорти.
Франк еще полчаса бродил по кемпингу, встретив несколько страдающих бессонницей теней – обеспокоенных родителей, владельцев собак с питомцами на поводке и несчастных с аллергией на Давида Гетта[100].
Луч фонаря Кло осветил дорогу, было 3 часа 04 секунды. Франк мог бы поклясться в этом под присягой, потому что не сводил глаз с экрана мобильника, контролируя время.
– Где Валу?
Он сразу пожалел, что не задал вопрос в иной форме: «Ну как вечеринка?», «Так что там твоя итальянка?», «Понравился ночной клуб на берегу моря?».
Кло вернулась одна.
Она так устала, что даже лицо осунулось. Франку на мгновение показалось, что жена рухнет на кровать не раздеваясь со словами: «Завтра, все завтра, умоляю, я должна поспать!» Ему не понравилась беспечность, высокомерная беззаботность Клотильды, которая не только выкинула его из игры, но и заставила оправдываться.
– Где Валу? – повторил он.
Клотильда тяжело опустилась на стул. Франк надоел ей своими вопросами, но она все-таки ответила:
– Осталась с подружками. С девчонками из кемпинга. Они вернутся все вместе.
– Ты издеваешься? – Слова выскочили сами собой, непроизвольно. – Ты что, не в себе? Ей пятнадцать!
Расстрельная команда взяла на изготовку.
– Ладно, я пошел. Приведу нашу дочь, – бросил Франк и исчез в ночи.
Клотильда спала, когда он вернулся.
Во всяком случае, лежала под простыней в маечке «Чарли и шоколадная фабрика».
С закрытыми глазами.
Она оставила окно открытым, Франк подумал: «Начхать», быстро разделся, не зажигая света, прижался к жене и шепнул:
– Все в порядке. Валу легла.
Она не разомкнула губ.
Франк положил голову на обнаженное плечо Клотильды, прихватил ладонью левую грудь.
Сердце на замке.
Он чувствовал дыхание жены, ее сердце стучало в миллион раз громче, в унисон музыке, доносившейся с пляжа.
– Мне очень жаль, Кло. Прости, что нагрубил. Я вдруг испугался за Валентину. И оказался прав – внизу было полно пьяных парней. И обкуренных тоже. Пляж, море, скалы.
Сердечный ритм замедлился.
Губы наконец приоткрылись…
– Что она сказала?
– Валу? Ничего. Наверное, была удивлена, что ей позволили так долго развлекаться.
Бум бум бум бум
С улицы.
Взмах ресниц.
Клотильда осторожно повернулась и посмотрела мужу в глаза:
– Проехали. Страх за ребенка сводит с ума. Ты потрясающий отец.
– И дрянной муж?
Она не ответила, но не воспротивилась, когда он начал ласкать ее, ощутила, как подступает желание, и шепнула:
– Заткнись, идиот!
Они любили друг друга молча, как подростки, чтобы не услышали Валу и люди в соседнем бунгало.
Без слов и слишком быстро.
Потом Клотильда закрылась. Легла на бок. Свернулась калачиком на смятой простыне.
Франк расслабился, «отпустил себя».
Клотильда ускользнула.
Неужели все было предначертано с самого начала?
Он вспомнил, как они впервые встретились двадцать лет назад, на костюмированном вечере у общего друга. Оба только-только поставили точку в любовных отношениях и были свободны. Клотильда нарядилась Мортишей Аддамс[101], Франк – Дракулой. Она вряд ли обратила бы на него внимание, выбери он другой образ. На чем держится жизнь? На маске, которую носишь или отвергаешь? Накануне памятной вечеринки Франк искал костюм Питера Пэна. Не нашел. Судьба…
«Встречи – результат совпадений, – размышлял он. – Игры случая. Раз люди не расходятся, вступив в брак по воле судьбы, значит, она могла бы подобрать другой вариант и все любовные истории одинаковы. Их тысячи тысяч, одни лучше, другие хуже. – Франк вздохнул, посмотрел в окно на квадрат беззвездного неба. – По большому счету, настоящие романы те, в которых один из партнеров с самого начала мухлюет, извлекает выгоду из случая, маскируется, надевает хороший костюм, много лет носит маску и сбрасывает ее, только заманив другого в ловушку, приручив его».
– Как там твоя прекрасная итальянка? – вполголоса спросил Франк в спину жене.
– Хороша. Все еще хороша…
Он бредит. Напридумывал бог знает что, а Клотильда просто переволновалась. Жизнь наладится, он должен перетерпеть. Его палец медленно заскользил вверх по позвоночнику жены.
– Она красивая, но странная, – продолжила Клотильда. – И не помнит Николя.
Палец отклонился влево, потом вправо.
– Двадцать семь лет спустя? Считаешь, это странно? А ты помнишь друзей юности?
Она задумалась.
– Ты прав, не помню.
Франк убрал руку.
Он был разочарован. Знал, что жена сказала неправду.
Суббота, 19 августа 1989,
тринадцатый день каникул,
небо цвета синих чернил,
как твои глаза
Дорогой читатель из будущего!
Пишу вам открытку с Корсики – коротенькую, потому что сейчас у меня есть дело поважнее.
Я слишком занята.
Ничегонеделанием. Мечтами.
Я два дня не давала о себе знать и теперь – раз уж взялась – сообщаю новости (такое в моей жизни было всего раз, когда меня отправили в летний лагерь в Веркоре и мама положила в чемодан конверты с марками, чтобы я писала тетушкам, дядюшкам и кузенам)…
Итак…
Дорогие все!
Я по-прежнему на Корсике.
Здесь все в порядке, у меня полно друзей.
А позавчера появился возлюбленный.
Ловец дельфинов. Я все время о нем думаю.
Он ничего не знает. И никогда не узнает.
И не полюбит меня.
А вот маму может полюбить.
Моя жизнь – сплошное недоразумение.
В остальном все хорошо.
Обнимаю.
Знаю, знаю, такой стиль называется телеграфным… Ну извините!
В последние два дня – с тех пор как мне на голову свалился Наталь и мое сердце раскачивается в такт его шхуне – я слегка отдалилась от нашей банды и ее приключений. Мимо проходит Мария-Кьяра, она нарисовала на теле синие джинсовые шорты с карманом, ширинкой и бахромой. Вышло очень похоже, хотя даже ее попка не влезла бы в такие мини-мини-шорты, обтягивающие, как вторая кожа. Парни плетутся за ней, точно бродячие псы, и принюхиваются… к запаху свежей краски. Мария-Кьяра наблюдает за ними в маленькое зеркальце и играет в Девочку-с-Пальчик, которая роняет на тропу то лифчик, то трусики. С десяток мелких оголодавших людоедов уже взяли след.
Мария-Кьяра все еще не рассталась с невинностью, но во всеуслышание заявила, что улетает в Бари 25 августа и сделает, что обещала, прежде чем сядет в самолет. Через шесть дней. Жар, охвативший маленьких пубертатных самцов, усилился до невозможности.
Хотите знать мое мнение? Я считаю фаворитом самого неспешного. Он ждет, когда другие выбьются из сил. Таков мой брат Николя. Держу пари, Мария-Кьяра выберет его. Когда придет время. Она это знает. Он тоже. Братишка слегка загордился, стал похож на поучающего всех придурка.
Впрочем, я необъективна.
Потому что влюблена.
Хочу снова увидеть Наталя. Мечтаю, чтобы он заметил меня. И взял на борт.
Я не знала, что так бывает: смотришь на мужчину пятнадцать минут, перекидываешься парой фраз и… начинаешь думать о нем день и ночь.
Это и есть любовь?
Любить – значит страдать из-за человека, которому нет до вас дела? Он давно обо мне забыл, а заговорил только потому, что хотел подкатиться к маме.
Я права, скажите мне?
У мамы, кстати, фора перед папой: вчера они спорили о вечере 23-го, и он сдался. Мы отправимся на аперитив в Арканю, к бабушке с дедушкой, а потом родители отпразднуют годовщину в Casa de Stella.
Все кузены будут слушать концерт «А Филетты»… Кроме нас.
Мама победила и получит свой букет шиповника на День святой Розы. Она даже слегка возгордилась – и поглупела. Ладно, зато мы избежали песнопений.
Я все вам расскажу, но сначала опишу, как прошел сегодняшний день.
19 августа 1989 года…
Далеко, очень далеко отсюда.