Она провела час с Якобом Шрайбером и совсем забыла о телефоне. Старый немец говорил только о себе, своем сыне Германе, который очень преуспел в жизни – стал инженером в HealthCare AG, филиале компании «Байер», и женился на оперной певице. У них трое прелестных детишек, белокурых, как все поколения Шрайберов со времен Вильгельма II. Якоб всучил ей номер любимого сыночка, участника и свидетеля лета 89-го.
– Где ты была? – повторил Франк.
Нужно собраться. Она не может сейчас дать слабину. В конце концов, Франк ведь тоже был «недоступен», никто не знал, где он, потому-то Червоне и повез Валу в больницу. Клотильда спросила, повысив голос:
– Как Валентина?
Франк как будто не услышал… но прочел ее мысли.
– Хорошо, что Червоне удалось меня предупредить! Дозвонился до кого-то в клубе ныряльщиков, тот связался с инструктором на яхте. Нас немедленно вернули в Галерию – пятнадцать человек, оплативших свое место. Я был на глубине десяти метров под водой, когда Валу упала, Кло, а ты – в кемпинге, но…
– Как Валу, черт бы тебя побрал?! – взорвалась Клотильда.
– Теперь ты за нее переживаешь?
Ирония в голосе Франка подействовала, как капля смертоносной серной кислоты.
Идиот! Ответь, как там моя дочь?!
– Умоляю, Франк!
Ты получил, что хотел, услышал, как я рыдаю! Говори же…
– С ней все в порядке, – снизошел Франк. – Несколько ушибов на локтях и подошвах. Инструктор уж так хвалил нашу дочь, так хвалил… Не запаниковала, собралась в считаные секунды. Валу очень способная. Мало кто из девчонок сумел бы, да и мальчишек тоже. У тебя потрясающая дочь. Исключительная. Красивая. Храбрая. Хладнокровная.
Хватит, Франк, я все поняла. Твоя малышка идеальна. И ее мать должна соответствовать.
– Когда вы вернетесь?
– Не сию минуту. Врачи хотят понаблюдать за ней. Придется заполнить кучу бумаг. Все могло быть очень серьезно, Кло, мы избежали чудовищной драмы… ты не представляешь…
Еще как представляю… сволочь!
Вернувшись из душа, Клотильда увидела припаркованный рядом с бунгало «пассат». Было около восьми вечера. Она прибавила шагу, а Валентина остановилась. Мать обняла дочь, уткнулась носом в шею своей драгоценной дылде и все повторяла и повторяла: «Крошка моя, бедная моя девочка, слава богу, ты цела…»
Валентина ежилась – ей было неловко.
– Ты же вся мокрая, мама.
Клотильда отстранилась. Полотенце, в которое она завернулась, действительно намочило адидасовскую майку девочки. Не нарочно.
– Пойду переоденусь…
Две минуты спустя Валентина облачилась в анилиново-зеленый топ и короткую юбку, собрала волосы в стильно растрепанный пучок, накрасила губы и глаза.
– Меня ждут ребята.
Девчонка избежала смерти – и ей плевать. Она воспринимала смерть как старую даму, с которой при встрече следует вежливо поздороваться и… разойтись. В пятнадцать лет все чувствуют себя бессмертными.
– Кто именно?
– Тахир, Нильс, Жюстен. Хочешь взглянуть на их документы?
Клотильда промолчала, но снова едва справилась с дурным предчувствием, ощущением грозящей им всем опасности.
Франк налил себе пива. Часы, проведенные в больнице, утомили его, но Клотильда не испытывала сочувствия. Она не простила мужу его тона в телефонном разговоре. У него нет монополии на страх, у нее тоже оборвалось сердце, когда она узнала о несчастном случае.
Франк кликал по зеленым, красным и синим конфеткам в Candy Crush[120] и отвечал на вопросы жены тем безразличным тоном, каким мужчины всегда разговаривают после тяжелого рабочего дня.
Да, карабин не выдержал, нет, причина неизвестна, наверное износился, да, они проверяли перед выходом, но ничего не заметили, нет, инструктор ни при чем, все очень удручены, но такое случается, нет, он не намерен устраивать скандал и не будет подавать жалобу, да, все хорошо закончилось, ночь сна – и Валу забудет.
В голове Клотильды звучали слова Франка.
Безответственная… Ты осознаешь, насколько безответственно ведешь себя?! Где ты была?
На этот раз муж оставил отравленные кинжалы в ее груди: успокоившись, он не стал извиняться. Клотильда сдержала слезы. Она вспомнила фразу из какой-то книги: «Женщина, плачущая перед любовником, получает от него все, что хочет; та, что плачет в присутствии мужчины, который ее не любит, шансов не имеет».
И пошла в наступление:
– Есть уверенность, что это был несчастный случай?
Франк дождался, пока три конфетки не взорвались, выстроившись в ряд, слегка повернул голову и мгновенно перешел от усталой расслабленности к агрессии:
– Что ты хочешь сказать?
– Ничего… Просто… Слишком много совпадений. Падение Валу, дефектный карабин. Шесть дней назад украли мои документы… Сегодня утром кто-то накрыл стол к завтраку.
– Прекрати! – Франк так стукнул телефоном по столику, что в воздух поднялось облачко пыли. – Прекрати! Твоя дочь чудом спаслась, Кло, спустись на землю, забудь весь этот бред с потерянными и вновь обретенными друзьями. Дьявольщина, я больше не вынесу!
Франк резко поднялся, пластмассовый стул опрокинулся. Он потерял самообладание, чего с ним никогда не случалось. Он был на грани срыва – думал, что его дочь погибла или останется парализованной до конца дней.
Значит, Клотильда тоже должна быть в куриной истерике?
Раз это не так, она – дурная мать?
Франк сунул телефон в карман, повернулся, чтобы уйти, и бросил напоследок:
– И еще одно. Когда ходишь в душ, не оставляй мобильник на кровати.
Черт, черт, черт…
Клотильда вспомнила о сообщениях Наталя. Убедившись, что с дочерью все в порядке, она минут десять переписывалась с ним, и они договорились встретиться на следующий день. Наталь пригласил на чай привидение (его слова) – Лидию Дитц, именно и только с ней он хотел общаться. Ничего компрометирующего в посланиях вроде не было, но в каждом предложении был подтекст, Франк – не идиот, мог догадаться.
Клотильда тоже могла укусить.
– Ты залез в мой телефон?
– А тебе есть что скрывать?
Неужели он посмел?
Франк шагнул в темноту:
– В баре собираются покеристы. Червоне меня пригласил. Я решил сходить. – Прежде чем исчезнуть в ночи, он обернулся и произнес, медленно роняя слова: – Прошу последний раз, Кло, забудь! Займись дочерью. Мужем. Сегодняшней жизнью. А все остальное выбрось из головы!
Воскресенье, 20 августа 1989,
четырнадцатый день каникул,
небо цвета морской бездны
Он врун. Все мужчины вруны.
Это обман, шутка, хитрый план.
Чтобы заманить меня в ловушку.
«Арион» качается на волнах, а Наталь все говорит и говорит – о дельфинах, белугах, нарвалах, морских свиньях и всех китообразных Средиземного моря. Он описывает естественную среду их обитания, ум – «Это вовсе не легенда!» – и обучаемость. Объясняет, как их найти, употребляя сложное слово апвеллинг![121] На французском это означает следующее: находишь уголок океана с большой глубиной и сильным течением, которое выталкивает на поверхность… питательные вещества. Течения на месте не стоят (ха-ха, каламбур!), но дельфины – большие хитрюги и умеют их находить. Наталь тоже умеет! Самое главное из течений – лигурийско-провансальское, которое, на нашу удачу, проходит в десяти километрах от акватории Ревеллаты.
Кто купится на эти сказки?
Точно не я. Наверняка найдутся девицы, одетые в стиле Hello Kitty[122], в бикини «Барби» и бейсболки «Минни Маус», которые будут визжать от восторга при мысли об объятиях с дельфинами. Меня мускулистый улыбчивый морской разбойник не проведет. Он сказал: «Лучше переоденься, не то напугаешь моих прирученных друзей», но я не из тех, кто по первому слову мужчины меняет униформу. Я надела черные джинсы, футболку и бейсболку с логотипами фильма «Челюсти» Стивена Спилберга. Клевый образ, хотя понравится скорее зубастым хищницам, чем интеллектуалам Мирового океана.
Мы прибыли в сердце его заповедника. Ничего особенного я не почувствовала, разве что ветер и качка усилились. Маяк де ла Ревеллата за нашими спинами стал похож на зубочистку, воткнутую в канапе. Наталь заглушил мотор и начал молиться. Вроде как.
Я знала слова наизусть.
Оказавшись в безмолвии, ты тут останешься.
Если ты решаешь, что хочешь умереть за них,
Остаться с ними навечно,
Они приближаются и взвешивают твою любовь.
Я замолчала. Наталь был впечатлен.
Если она искренняя,
Если чистая
И если ты им нравишься…
Я позволила ему закончить.
Тогда они унесут тебя с собой навсегда[123].
Согласитесь, довольно чудно́ цитировать диалог из фильма в открытом море.
Наталь закурил, даже не подумав предложить мне сигарету. Ну конечно, он ведь считает меня сопливой девчонкой!
– Долго ждать не придется, – сказал он между двумя затяжками. – Помнишь историю Маленького принца? Как он себя вел, когда приручал Лиса? Что считал самым важным?
– …
– Приходить каждый день в одно и то же время. Увидишь, принцесса, прирученные дельфины похожи на рыжего хитрюгу. Они привязываются к человеку и приплывают точно в назначенный час. Гляди…
Он плавно взмахнул рукой, приглашая меня повернуть голову налево.
Я ничего не вижу. Наталь снова вешает мне лапшу на уши:
– Там… замри…
Господи, они правда здесь… Я их видела.
Клянусь, я ВИДЕЛА их, как ручку, которую держу в руке, и тетрадь, в которой пишу!
Четыре дельфина – два больших и два поменьше – плыли к нам, выпрыгивали из воды, ныряли, снова появлялись и тут же погружались.