Мы еле-еле отыскали Дженну. Знаете, как подростки объясняют дорогу? «Проезжаете „Уолмарт”, а потом сразу налево. Там где-то рядом еще была кондитерская. А ну да, точно, мы как ее проехали, так сразу и свернули. Вроде бы». Однако мы каким-то чудом все-таки нашли ее – позади сделанного из металлической сетки забора станции техобслуживания, за мусорными баками; она пряталась на дереве.
«Дженна, черт побери, да где же ты?» – заорал Верджил.
И только услышав его голос, она высунула личико из листвы – маленькая луна посреди зеленого поля звезд. Девочка стала осторожно спускаться вниз по стволу, но в конце концов сорвалась с него и упала прямо на руки Верджилу. «Все хорошо, я держу тебя», – сказал он ей, не отпуская.
И вот теперь Дженна пытается объяснить нам, что стряслось.
– Я нашла Гидеона, – дрожащим голосом говорит она.
– Где?
– В заповеднике. – Тут девочка снова начинает плакать и добавляет: – Но потом подумала, вдруг это он сделал что-то с моей мамой, и сбежала.
Верджил еще крепче обнимает ее:
– Он тебя обидел?
Я даже не сомневаюсь: если бы Дженна ответила утвердительно, наш сыщик убил бы Гидеона голыми руками.
Но девочка качает головой:
– Нет, просто я… нутром почувствовала опасность.
– Хорошо, что ты прислушиваешься к своей интуиции, детка, – говорю я.
– Вообще-то, он сказал, что не видел маму после той ночи, когда ее увезли в больницу.
Верджил поджимает губы:
– Этот тип запросто мог и соврать.
Глаза Дженны снова наполняются слезами. Это напоминает мне Невви и странный плачущий дом.
– А еще Гидеон рассказал, что у нее должен был родиться ребенок. От него.
– Вот так поворот! Конечно, как экстрасенс я немного сдала, но такого даже и предположить не могла, – бормочу я.
Верджил отпускает Дженну и начинает расхаживать взад-вперед.
– Это мотив, – тихо говорит сыщик, видимо прокручивая в голове цепь событий, а я смотрю, как он загибает пальцы, что-то прикидывая в уме, и качает головой; наконец Верджил с мрачным видом поворачивается к Дженне. – А у нас для тебя новость. Пока ты беседовала с Гидеоном в заповеднике, мы с Серенити встретились с Невви Руэль.
Девочка вскидывает голову:
– Но ведь Невви Руэль умерла!
– Нет, – возражает Верджил, – просто кто-то хочет, чтобы мы так думали.
– Мой отец?
– Ну, труп тогда обнаружил Гидеон. Именно он сидел рядом с погибшей, когда прибыла полиция.
Дженна вытирает глаза:
– Но труп все-таки был.
Я смотрю в землю, ожидая, пока она сложит два и два.
Когда это происходит, стрелка вдруг поворачивается в неожиданном для меня направлении.
– Гидеон этого не делал, – упрямо заявляет девочка. – Я сначала тоже на него подумала. Но мама была беременна.
Верджил делает вперед и говорит:
– Вот именно. Гидеон не мог убить ее.
Перед отъездом Верджил идет в туалет на станции техобслуживания, и мы с Дженной остаемся одни. Глаза у нее красные.
– Если моя мама… мертва… – Девочка замолкает. – Она ведь дождется меня, да?
Людям нравится верить, что они могут воссоединиться с умершими родными. Но в загробном мире столько разных уровней; мечтать о встрече там с определенным человеком – все равно что думать, будто вы обязательно столкнетесь с тем, кого ищете, раз оба живете на планете Земля.
Однако я считаю, что на сегодня Дженне уже хватит плохих новостей.
– Милая, она, скорее всего, и прямо сейчас здесь, рядом с тобой.
– Но я этого не ощущаю.
– Мир духов устроен по образцу нашего, но мы видим только реальные вещи. Ты можешь войти на кухню, а твоя мама варит там кофе. Ты можешь застилать постель, а она пройдет мимо открытой двери. Иногда края видений стираются, потому что вы живете в одном пространстве, но они всегда будут мутными. Вы как растительное масло и уксус в одном сосуде.
– Значит, – упавшим голосом произносит Дженна, – я никогда по-настоящему не верну маму.
Я могла бы солгать ей – сказать то, что все хотят услышать, но вместо этого говорю:
– Нет, милая, к сожалению, это невозможно.
– А что будет с моим отцом?
Ответа у меня нет. Не знаю, попытается ли Верджил доказать, что Томас Меткалф убил свою жену. И выйдет ли из этого что-нибудь, учитывая психическое состояние подозреваемого.
Дженна садится на деревянный стол для пикника и подтягивает колени к груди:
– У меня была подруга, Чатем, она всегда мечтала о Париже, считала его райским местом. Хотела поехать учиться в Сорбонну, гулять по Елисейским Полям, сидеть в кафе на Монмартре и смотреть на проходящих мимо худощавых француженок, и все такое. Когда Чатем исполнилось двенадцать, тетя неожиданно взяла ее с собой в командировку во Францию. Когда Чатем вернулась, я спросила ее, действительно ли Париж оказался таким потрясающим, как она это себе представляла. И знаете, что она ответила? «Он похож на любой другой город». – Дженна пожимает плечами. – Я никак не думала, что почувствую то же самое, когда окажусь здесь.
– В Теннесси?
– Нет. Как бы это лучше выразиться, в конце пути. – Девочка смотрит на меня, в глазах у нее стоят слезы. – Теперь я знаю, что мама не хотела бросать меня, но от этого не легче. Понимаете? Ничего не изменилось. Ее здесь нет. А я есть. И я все равно ощущаю пустоту.
Я обнимаю ее за плечи:
– Завершить путь – это большое дело. Но никто не говорил, что, попав сюда, ты должна оглядеться вокруг и отправиться домой.
Дженна быстро проводит рукой по глазам:
– Если Верджил окажется прав, я хочу увидеться с отцом до того, как он попадет в тюрьму.
– Мы не знаем, случится ли это вообще…
– Папа не виноват. Он не понимал, что творит.
Дженна заявляет это с такой убежденностью, что я понимаю: она совсем необязательно верит своим словам. Ей просто нужно так говорить.
Прижимаю ее к себе, пусть поплачет у меня на плече.
– Серенити, – глухо произносит девочка, уткнувшись в мою рубашку, – вы дадите мне пообщаться с мамой, когда будет нужно?
Люди умирают не просто так, на то есть причина. Раньше, когда я была настоящим медиумом, то соглашалась провести для клиента самое большее два сеанса связи с усопшим. Я хотела помочь людям пережить боль утраты, а не становиться оператором на номере горячей линии «1–800-позвони-мертвецу».
Прежде, когда со мной были Люсинда и Десмонд, я умела воздвигать стены, и это давалось легко – помощники охраняли меня от пришельцев с того света, которые хотели распоряжаться мной. Я была надежно защищена от громко стучащих в барабаны духов, желавших разбудить медиума среди ночи, чтобы передать сообщения живым. Это позволяло мне использовать Дар на своих условиях, не подчиняясь требованиям настырных призраков.
Однако теперь я готова была поступиться неприкосновенностью личной жизни, перенести любые неудобства, если бы только в результате смогла снова вступить в контакт с потусторонним миром. Не стоит морочить голову Дженне, имитируя прозрения, которых нет. Бедняжка заслуживает лучшего отношения. Одним словом, я никак не могу дать девочке то, чего она хочет.
Но тем не менее, заглянув ей в глаза, я отвечаю:
– Разумеется, милая.
Домой мы добираемся очень долго и бо́льшую часть пути молчим. Мы не смогли сесть на самолет, поскольку Дженна несовершеннолетняя и на это требуется разрешение от ее опекуна. В результате мне приходится всю ночь провести за рулем.
Я слушаю радио, чтобы не заснуть, а потом, где-то на границе Мэриленда, Верджил, предварительно оглянувшись на Дженну и убедившись, что та крепко спит, заговаривает со мной:
– Предположим, она мертва. Что мне делать?
– Ты про Элис?
– Да.
Я медлю с ответом:
– Полагаю, надо выяснить точно, кто ее убил, и призвать его к ответу.
– Я больше не служу в полиции, Серенити. И теперь понимаю, что копом я был никудышным. – Он качает головой. – Я-то считал, что это Донни тогда напортачил. Но похоже, сам во всем виноват.
Я смотрю на него, ожидая пояснений.
– Да чего уж скрывать, той ночью в заповеднике мы все были не на высоте. Никто не знал, как оградить место преступления, когда вокруг бродят дикие звери. У Томаса Меткалфа снесло башню, а мы об этом даже и не подозревали. А теперь выясняется, что еще и личность потерпевшей установили неправильно. Но поставь себя на мое место. Пропали жена и дочь директора заповедника, хотя об их исчезновении никто не заявлял. И вот я нахожу на земле женщину без сознания, в грязной и перепачканной кровью одежде. Естественно, я решил, что это Элис Меткалф, кто же еще это мог быть. Я так и врачам из «скорой» сказал, когда те забирали ее в больницу. – Верджил отворачивается к окну, по лицу его скользят лучи фар проезжающих мимо машин. – При женщине не было никаких документов, удостоверяющих личность. По-хорошему, конечно, надо было проверить, кто она такая. Почему я не могу вспомнить, как она выглядела? Блондинка или рыжая? Почему я не обратил внимания?
– Просто сосредоточился на том, чтобы пострадавшей оказали медицинскую помощь, – говорю я. – Не надо понапрасну себя терзать. Ты ведь не пытался никого умышленно сбить со следа, – добавляю я, вспоминая свою недавнюю карьеру болотной ведьмы.
– Вот здесь ты ошибаешься, – возражает Верджил и поворачивается ко мне. – Я как раз таки умышленно скрыл улику. Рыжий волос, найденный на теле Невви. Когда я прочитал о нем в отчете судмедэксперта, то не знал, принадлежал ли он Элис, но прекрасно понимал: это означает, что смерть в заповеднике может оказаться вовсе не несчастным случаем. И тем не менее согласился с доводами напарника, мол, людям нужно чувствовать себя в безопасности: если слон затоптал человека – это уже плохо, но убийство – гораздо хуже. Тогда я изъял этот листок из отчета, после чего, как и обещал Донни, стал героем – самым молодым сотрудником отдела, которого произвели в детективы. Ты знала об этом?
Я качаю головой и интересуюсь:
– И куда ты подевал тот листок?