Эйо попытался объяснить, что мы не бродяги и бить никого не собираемся. Но мужик не поверил. А когда в разгар убеждения бывший стражник схватил мужика за грудки, на шум выскочили другие деревенские, вооруженные кто вилами, кто топором. Неизвестно, как бы пошло дело дальше, если бы не Ирк. Своим тихим вежливым голосом он попросил прощения у потрепанного мужика в безрукавке, и предложил местным, раз те не хотят нас перевозить, купить у них лодку, причем с тем условием, что посудину мы оставим на другом берегу.
– Это называется аренда, – заявил мужик в безрукавке. Он оказался деревенским старостой и, видимо, имел жизненного опыта поболее чем его односельчане, отчего был не прочь щегольнуть ученым словечком.
– Верно, верно, именно аренда, – кивнул Ирк. – Ну, так что вы решили, уважаемые?
Мужики переглянулись. До них дошло, что есть возможность заработать денег, ничего не делая и ничего не теряя. Но пока они спорили, чью лодку отдать, староста важно шагнул вперед и как бы нехотя сказал:
– Ладно, уговорили. Я продам… сдам вам в аренду свою старую лодку. За золотой! Идет?
Цена была грабительская. Столько не стоил и целый паром.
Ирк начал торг, и уже через пять минут снизил цену до одного серебряного, а еще через двадцать – до десяти медяков, после чего мы стали временными собственниками низкобортной щелястой посудины. Староста сам отвел нас за околицу, где в кустах была спрятана лодка то ли для ночного лова, то ли еще для каких надобностей.
Все шло хорошо. Но когда лодка уже была готова к отплытию, в полулиге от нас из высокой травы выскочил зверь. Я присмотрелся и почувствовал, как у меня холодеют руки от страха. Громадный, величиной с годовалого теленка, косматый зверь огромными прыжками мчался к реке, взрывая землю сильными лапами. Даже издали было видно длинные белые клыки, торчащие из оскаленной пасти.
Мы как один вскочили в лодку. Вместе с нами вскочил и перепуганный староста, и изо всех сил принялся работать веслами. Похоже, вода отпугнула зверя, и тварь, издав громогласный рев, развернулась и понеслась в деревню.
– Нужно вернуться, помочь людям! – воскликнул я.
– Не волнуйся, они знают, что делать, – ответил староста, работая веслами и тяжело дыша, – кто умный, уже в подвале сидит, а если мы туда сейчас сунемся, точно погибнем!
– Что это за зверь такой? – спросил я, пытаясь хоть что-то разглядеть на удаляющемся берегу.
– Не знаю, – отозвался староста. – В первый раз в наших краях он появился пару недель назад. Порезал полстада в соседней деревне и ушел. Деревенские сразу же к нашему сиру прибежали, но сир Аминьйон не поверил и делать ничего не стал. Честно говоря, я поначалу тоже не верил, пока зверь в нашу деревню не заявился. Паника тогда была страшная, мы думали, все, конец, но зверь никого не тронул. Задрал корову и уволок в лес. Мы тоже к сиру, а он нас даже не принял, лишь выдал нам пару старых копий и приказал самим охоту организовать. Мы-то понимали, что это бред, но против воли сеньора не попрешь. Выбрали самых смелых и пошли. Почти сразу на след зверя напали, ловушки расставили и сели ждать, вот только лучше бы мы никого не дождались.
Староста замолчал, в глазах проскользнул неподдельный страх.
– После той встречи из дюжины охотников домой вернулось трое, – продолжил он, – я и еще два рыбака. Мы даже понять ничего не успели. Вот вроде мы вяжем зверюгу, а вот она нас уже в клочья рвет. Клыки, как кинжалы! Ужас!
– А что ваш сир?
– Сволочь наш сир, вот что! – староста сплюнул за борт. Говорил он открыто и искренне, то ли поняв, что мы с властями не дружим, то ли ему уже нечего было опасаться. – Этот гад нас «криворукими» и «никчемными» обозвал, да еще заставил деньги заплатить за пропавшее оружие.
– Вот сквалыга! – возмутился Эйо.
– Вот, вот. После того случая часть наших ушла в город, а те, кто остался, к сиру больше ни ногой, у него все равно никакой защиты не получить.
– А сам– то что остался?
– Я же староста, – гордо ответил мужик, – да и некуда мне идти. А тварь, похоже, люди не очень интересуют, она все больше скот да кур ищет. Если к зверю не приставать, он не трогает, повоет, повоет, и уйдет.
В том, что зверя не интересовали люди, я сильно сомневался, но расспрашивать далее не стал, тем более что мы уже добрались до другого берега, а волчище исчез, словно его и не бывало. Пока я, стоя на песке, напряженно разглядывал пологий берег, староста оттолкнул лодку, махнул рукой на прощание и погреб обратно.
– Вот ведь жизнь у людей, – вздохнул Эйо. – С одной стороны сир щиплет, с другой – разбойники, а с третьей – зверюга злющая…
Я хотел было согласиться, но на меня нахлынуло видение.
– Торжище, – сообщил Ирман. Он, Арк, и еще несколько воинов сопровождали небольшой караван через освободившуюся от снега долину к дальнему базару. Это был первый караван фуркарс за многие месяцы – с десяток быков, груженных тюками с вяленым мясом, поверх которых были навалены оленьи, медвежьи и бобровые шкуры. Товар считался очень ценным, а дорога через дикие земли – слишком опасной, но племени нужна были соль, семена и железные орудия. Арк и Роб одними из первых вызвались сопроводить караван, но обоих сразу фуркарс отпустить отказались. Норды очень боялись вновь остаться без рускас… даже на время. В конце концов в поход отправился Арк, а Роб остался в деревне, врачевать и помогать по хозяйству.
Ирман указал вперед: – Большой торжище!
Был уже поздний вечер, но на севере наступили белые ночи, солнце едва опустилось за горизонт и уже начало подниматься. Арк без труда разглядел массивный частокол, который огибал поселение немалых размеров, принадлежащее занам, племени, в чьих владениях оказались солонцы, а соль в Северной Пустоши была большой редкостью и ценилась не меньше оружия. Поначалу сюда приходили именно за солью. Но постепенно люди стали обмениваться и другими товарами. Так появилось торжище, которое все время разрасталось и с годами превратилось в одно из самых больших во всей Пустоши, что сделало деревню похожей на город, с внешней стеной, высокими башнями и большими бревенчатыми воротами.
На входе стояли высокие бородатые норды в старых доспехах с большими бронзовыми секирами и останавливали всех, кто пытался проехать внутрь. Когда подошла очередь фуркарс, Ирман отдал стражникам пошлину – две соболиных и три куньих шкурки, и каравану разрешили проследовать дальше. А дальше за стеной открылось обширное пространство, забитое палатками, складами и балаганами из жердей. Все вокруг кипело, точно котел на огне. Для обмена и торговли сюда съехались караваны самых разных племен. Были тут и снежные кочевники на оленях, и воины с востока на низеньких мохнатых лошадках, и бродячие лесные охотники, и торговцы из каких-то совсем далеких и неизвестных мест. Они обменивали сушеную и вяленую рыбу, самоцветные камни, шерсть и меха, серебряные и золотые украшения, воск и мед, глиняную посуду, кость, птицу и скот.
Особенно ходовым товаром было оружие – ножи, мечи, наконечники для стрел и копий, изготовленные из камня, железа или кости. Любой товар здесь был хорош, если на него имелся покупатель. К слову, предлагали здесь и скинов, и не только проданных надсмотрщиками Великой Крепости, но и дикарей, захваченных в междоусобных стычках, похищенных тайком или выменянных на ценный товар.
Повсюду звучала разноязыкая речь. Арк слышал и родное северное наречие, и грубый, искаженный южный язык, и местные диалекты – иногда очень отличные друг от друга. Когда же слов не хватало, в ход шел язык жестов, необычная система движений пальцев и ладоней, которую понимали представители почти всех племен. Одновременно с фуркарс на торг прибыли и пастухи укар с дальнего запада. По большей части это были люди небольшого роста, жившие в ледяных тундрах, где пасли свои стада и охотились на мелкого зверя. Верхом на оленях до торжища укар было две недели пути. Арк, уже более-менее изучивший этот суровый край, понимал, насколько опасна была та дорога, где всякое могло случиться. Могли напасть другие племена, бродячие охотники или просто шайки беглых скинов. Были еще и хищники – волки, медведи, огромные рыси, горные львы, забегавшие иногда с южных хребтов. Так что укар выбирались на торжище редко, а в их земли и вовсе никто не заходил, потому и языка их никто не знал. Вот и приходилось объясняться с ними только жестами.
Оставив укар позади, Арк поспешил за остальными. Приезжие торговцы уже начали собирать товар, готовясь к ночи, но само городище и не думало успокаиваться. Оно скорее напоминало растревоженный улей. Со всех концов доносился шум, пение, женский смех и бой барабанов. В центре горел огромный костер, вокруг которого мелькали тени танцующих людей. У самого костра мест уже не было, и потому фуркарс пришлось устроиться поодаль, у частокола. Кто-то разжег огонь, кто-то поставил палатку. Потом был ужин и обильные возлияния. Только Арку пить не хотелось, и он вызвался охранять товар. Впрочем, особой необходимости в этом не было, внутри Торжища порядок поддерживали сами занам, и воров они не жаловали, за кражу сразу прибивали большими гвоздями к позорному столбу у входа и держали там до смерти.
Арк сидел в одиночестве и скучал. Его подмывало пойти туда, где горели костры и грохотали барабаны, но он трезво оценивал ситуацию. Что он там будет делать? Пить брагу и обниматься с красотками из других племен, иные из которых прибыли сюда в поисках мужей? А что будет, если в нем опознают бывшего скина? Да и не до чужих красоток ему уже. В деревне осталась чернокосая высокая Весприс, дочь Люта. Они давно перекидывалось взглядами, обменивались улыбками, но заговорить никто из них не решался. Арк стеснялся, а Весприс боялась рускас больше своего отца.
В раздумьях о прекрасной девушке Арк совсем не заметил, как из тени появилась согбенная фигура. Лишь когда незваный гость уселся рядом, Арк обратил на него взор и насторожился. На него глядел седобородый старец, у которого на шее блестел и переливался знакомый зеленый камень.