«Она же жена твоего друга, побратима», – укорял рассудок.
«Но друг умер, кто защитит теперь ее и ребенка? – нашептывал кто-то в голове. – Не ты ли самый достойный?»
Вот такие мысли одолевали Ратьшу в день перед битвой, которая должна была решить судьбу Рязанского княжества.
Ехали до темноты без привала и обеда – день короток, можно потерпеть. Прошли большую часть пути через лес. На ночь шатров не ставили – долго. Для начальных людей соорудили шалаши из елового лапника. Остальные, поужинав и задав овса лошадям, набросали тот же лапник на схваченную морозом, припорошенную снегом хвою, прикрыли его овчинами, улеглись поплотнее, так, чтобы согревать друг друга, и укрылись меховыми плащами. Дежурные, меняясь, всю ночь поддерживали разведенные вокруг лежбищ костры. Ничего, выспались. Привычка к такому ночлегу имелась.
Наутро завтрак – и в дорогу. На степную опушку Черного леса Ратьшин головной дозор выбрался еще засветло. Опять к деревеньке, в которой ожидали из татарского стана княжича Федора. Деревня была цела, так что князю Юрию со свитой нашлось где остановиться. Поселили его в старостиной избе.
Ратислав с Олегом и ближней дружиной остановились в небольшой избенке на окраине со стороны степи. Сразу отправил пять десятков сакмогонов в сторону татарского стана. За татарами, понятно, следили все это время рязанские дозоры, но лучше, если глаз, следящих за врагом, будет больше.
Не поместившиеся в избах воины разбили палатки и шатры. Перед тем как двинуться на врага, надо хорошо отдохнуть, поесть и переночевать в тепле. Держались настороже: кони в бронях привязаны рядышком, сами тоже панцирей не снимали и спать, поужинав, улеглись в них.
Ратьше пока было не до сна: носился вдоль опушки со своей полусотней, встречал выходящих из леса, шедших другими дорогами воинов, направлял их в главный лагерь. К полуночи собрали всех. Пока ставили шатры, готовили пищу, ужинали, укладывались спать, минула большая часть ночи. Наконец стан угомонился. Только дозорные протяжно перекрикивались на разных концах громадного лагеря. Теперь стало можно прилечь и Ратиславу.
Проснулся боярин, когда на улице было уже совсем светло. Толком не выспался, конечно, но спать дальше нельзя: что решит великий князь? Может, войско уже готовится выступать? Нет, не похоже. Тогда б разбудили. А тут все тихо. Осмотрелся. В полумраке горницы разглядел: у противоположной стены на лавке спит князь Олег. В кольчуге. Снял с себя только пластинчатый нагрудник, шлем и сапоги. Сам Ратьша спал так же. На полу на расстеленных овчинах вповалку спал личный Ратиславов десяток. Тоже не сняв доспехов. Присмотрелся. Первуши и Могуты не видать. Или спят за печью, или уже поднялись. Скорее, зная неугомонный нрав ближника и заботливость меченоши, уже встали. Так и есть. Стоило Ратьше зашевелиться и усесться на лавке, из-за печи, с кухонного угла выглянул Первуша.
– Встал, боярин, – радостно улыбаясь, сказал он. – Проходи сюда, я поснедать сготовил.
Ратислав поднялся и осторожно, чтобы не наступить на руки-ноги спящих соратников, прошел за печь. Первуша расстарался: сварил в печи не кулеш, а настоящую похлебку из солонины и найденных в подполье лука и капусты. Совсем не спал?
Ратьша озвучил вопрос.
– Немного прикорнул, – махнул рукой меченоша. – Пока похлебка в печи доходила.
– А Могута где? – задал следующий вопрос боярин.
– Встал чуть свет, – ответил Первуша. – Сказал, пошел к сменившимся дозорным, узнать, что татары. Да к княжьей избе собирался сходить.
– Понятно.
Ратьша принялся за похлебку. Выхлебал быстро, облизал ложку. Меченоша уже вытаскивал из печи горшок с кашей.
– Ну прямо как дома, – похвалил расторопного парня боярин. – Сам-то поел?
– Успею. Надо князя Олега покормить. Наших. Могута голодный ушел – похлебка тогда еще не поспела.
В горнице послышался шум, кто-то смачно зевнул. Потом заскрипели половицы, и из-за печи показался Олег. Потянул носом, сказал:
– Запах тут у вас… Мертвый проснется.
– Садись, – подвинулся на лавке Ратислав. – Хотел пойти к князю, но теперь уж дождусь тебя. Вместе пойдем.
– Угу-м, – жадно хлебая горячее варево, согласился князь.
Когда Олег насытился, князь и боярин надели сапоги, стальные нагрудники, шлемы и вышли на воздух. Погода стояла ясная, морозная. Воинский стан еще не проснулся. Только кашевары раздували костры да вешали над ними котлы с водой для кулеша.
В полуверсте от стана со стороны степи несколько сот пешцов ставили изготовленные ночью рогатки против конницы. Работу почти закончили. Хорошо. Теперь внезапного наскока татарских всадников можно не опасаться, даже если те сумеют как-то обойти рязанские дозоры. Похоже, сегодня на татар князь Юрий не двинется. Правильно: воинам лишний день отдыха не помешает, а враги никуда не убегут, к сожалению. А коль решат напасть, так лучше здесь, чем в открытой степи. Здесь хоть тыл лесом прикрыт. В него и отступить можно, коли бой сложится не в пользу русских.
Ратьша и Олег пошли к старостиной избе, где остановился князь с ближниками. Здесь уже не спали. Из избы и в избу шныряли посыльные, выходили и входили воеводы и начальные люди. Оба поднялись на высокое крыльцо, прошли сени, печной угол, вошли в горницу. Юрий Ингоревич с ближниками, воеводами и князьями сидели на лавках за большим столом, совещались о чем-то. Князь и воевода сняли шлемы, поклонились.
– Долго спите, – сверкнул на них воспаленными глазами великий князь.
Ратьша открыл было рот, чтобы оправдаться, но Юрий махнул рукой.
– Знаю, не спали всю ночь, людей в стан собирали. Садитесь.
Роман Романович, сын князя коломенского подвинулся на лавке, давая вновь прибывшим место за столом. Уселись, стали слушать, о чем говорят. Скоро стало понятно, что действительно сегодня войско никуда не тронется – отдых. А вот назавтра в ночь выступает, так, чтобы под утро, к рассвету, добраться до татарского стана и ударить. Врасплох застать, скорее всего, не удастся, но, может, хоть вывести в поле и выстроиться не успеют.
Ратьша подал было голос, предлагая дождаться татар здесь, но не удостоился даже ответа. Больше ничего не говорил, только слушал. Вскоре в горницу почти вбежал посыльный от дозорных сотен, ушедших далеко в степь. Из Ратьшиных степных стражников. Выпалил:
– Татарские дозоры нападают на наши! Стрелы мечут! Потом уходят! Заманивают, видать!
– За ними не кинулись, чаю? – спросил Юрий.
– Не… – убавил голоса посыльный. – Народ все опытный, на такие уловки не поддается.
– Побитые среди наших есть? – видя, что великий князь молчит, спросил Ратислав.
– В нашей полусотне трое пораненных. Убитых нет. У других не знаю.
– Вот тебе и дело, – обратился к Ратиславу Юрий Ингоревич. – Бери всех своих сакмогонов и езжай в степь к нашим дозорам. Посмотри сам, что там и как.
Ратьша кивнул, поднялся на ноги и двинулся к выходу.
– Дозволь тоже с ними, – услышал за спиной голос Олега Красного.
– Нет, – жестко ответил великий князь. – К своим людям ступай. К битве готовьтесь. Татары могут в любой час сюда нагрянуть.
Глава 14
На татар наткнулись совсем скоро после того, как выехали из стана. С Ратьшей шло полных семь сотен степной стражи. Еще две сотни были разбросаны по окрестной степи дозорами. Взял он и две сотни охотников из степных селений, тех, у кого доспех получше и луки помощнее: после стычек с монголами Ратьша понял, что это в схватках с ними главное. По крайней мере, с монгольской легкой конницей. Что собой представляет остальное их войско, предстояло выяснить в битве.
Вначале Ратислав и Могута, ехавшие впереди раскинувшегося широкой лавой отряда, увидели у окоема облачко снежной пыли. Кто-то скакал навстречу. Кто, пока не видно. Но по тому, сколько снега поднято в воздух, понятно, что всадников много, не одна и не две сотни. Столько своих в степи просто не было. Значит, впереди враг.
Облако увеличивалось. Уже стало возможно разглядеть черные точки всадников. И было их, как и ожидалось, много! Ратьша покачал еловцом вскинутого вверх копья справа налево. Его воины уплотнили строй сотен. Степные охотники, разделившись пополам, переместились на крылья войска и выдвинулись вперед, готовя луки.
– Пошли людей, – обратился воевода к ближнику. – Пусть разведают. Как бы не нарваться нам на основное татарское войско.
Могута кивнул и взмахнул рукой, подзывая едущего рядом сотника, командующего легкой сотней степной стражи. Отдал тому приказ. Сотник вздел вверх копье, привлекая внимание своих воинов, а потом наклонил его вперед. Легкая сотня вскачь понеслась вперед, бросая в лица остающихся клубы легкой, сверкающей под солнцем снежной пыли.
Ратислав качнул копье с еловцом назад и сам придержал Буяна. Войско встало. Идти дальше, не зная, что там, впереди, значило рисковать быть стоптанными громадным числом, возможно, идущего навстречу большого войска. Хотя посланные в степь дозоры должны были о таком предупредить. Кони у них резвые, кто-то да оторвался бы от преследователей. Но береженого Бог бережет. Могли захватить их врасплох, стоптать, порубить, стрелами побить.
Ратислав и остановившийся рядом Могута, напрягая глаза, вглядывались в сверкающую искристым снегом степь. Вскоре разглядели всадника, скачущего к ним во весь опор. Он был из сакмогонов, посланных в дозор еще вчера вечером. Осадив коня перед воеводой, воин, задыхаясь, прокричал:
– Татары идут в большой силе! – Посыльный глотнул воздуха, закашлялся и сипло закончил: – Наши с присланной сотней затеяли с ними перестрелку. Отходят сюда. Скоро здесь будут.
– Сколько татар? – спросил Ратислав.
– Тысячи три, не меньше, – подумав, ответил посыльный. – А может, все пять.
– Кто, сами татары аль половцы, к ним прислонившиеся? – решил уточнить боярин.
– Меня вам навстречу послали, когда толком их не рассмотреть было, но по повадкам похожи на половцев.
– Ясно. Посылай гонца в стан к князю Юрию. Может, это передовой отряд, а за ним и все войско на нас идет. – Это уже Могуте. – Пусть передаст все, что он сказал.