– А мы сами? – задал новый вопрос Годеня. – Прикрывать будем?
– Только какое-то время, – ответил Ратислав. – Небольшое. Потому как татары, мыслю, на шум быстро подскочат, и уж тогда не отмашемся. Уходить будем по сигналу моего рога. Вот такому.
Ратьша снял с пояса сигнальный рог, принесенный ему только что Семеном, и протрубил.
– Запомнили?
Воины закивали.
– Уходить будем опять по тайному ходу, но сделать надо так, чтобы пленники, которых освободим, того не видали. Коль увидят, кинутся толпой. Много их через него не уйдет, а татарам лаз укажут. Придется его обваливать, и уж больше им не воспользуешься. Сами понимаете. Потому…
Ратислав приумолк, чтобы охотники прониклись его словами. Затем продолжил:
– Потому указывайте невольникам веревки на стене. Пусть туда бегут. А как рог мой услышите, сторонкой, бочком, не скопом, по одному стекайтесь в ров к месту лаза. Мы с меченошами, чаю, уже там вас ждать будем. И уж из рва по-тихому тем же путем возвращаемся. Главное, чтоб невольники, ну и, само собой, татары вас не засекли. Коль кому вороги будут на пятки наступать, туда бечь и думать не смейте. Или помирайте, где стоите, иль бегите вместе с освобожденными к веревкам, по ним взбирайтесь. Все поняли?
– Поняли, – вновь закивали охотники.
– Начальным у вас будет вот он. – Ратьша показал на Годеню. Спохватившись, спросил. – В сражении бывал ли?
– Доводилось, – усмехнулся тот.
– Тогда… Да помогут нам боги.
Кто-то закрестился, кто-то осенил себя перуновым знаком, двое или трое чиркнули по груди знаком Велеса.
– Пошли, – махнул рукой Ратислав и зашагал, держа на Исадскую воротную башню.
Когда проходили мимо нее, увидали у ворот Ермила с десятком воев.
– Веревки приготовил? Людей по стене расставил? – на ходу спросил у него Ратьша.
– Все готово, боярин, – закивал тот. – Люди на местах, веревки готовы.
– Веревки сбросишь, как бой начнется, и факелов зажжешь побольше, чтоб люди увидеть их смогли. А как стрелять татары в них почнут, все погасишь. Ну и в ответ стрелите из всего чего можете.
– Сделаем.
– Смотри у меня, – погрозил Ратислав кулаком воеводе. – Длины у веревок по валу до рва хватит ли?
– Должно хватить.
– Ну-ну…
Прошли Исадские ворота, потом еще саженей пятьдесят вдоль стены. Встали. Здесь их ждали трое. Все из городовой стражи. Один из них сотник.
– Отворили? – спросил у него Ратьша негромко.
– Отворили, боярин. Идите за мной.
Он повел их к ближней осадной клети. Открыл дощатую дверь, вошел. Охотники во главе с Ратиславом двинулись за ним. Ратьша встал внутри клети у входа, еще раз пересчитывая и осматривая своих воинов. Когда уже заходили последние, со стороны башни раздался хруст снега под ногами нескольких бегущих человек. Что еще за напасть? Он выглянул в открытый дверной проем. Под пятном света факела, горящего возле ворот, показались три фигуры в доброй воинской сброе. Мелькнули и снова канули в темноте. Ненадолго. С десяток ударов сердца спустя из мрака вынырнул запыхавшийся молодой вой, за ним сразу еще двое. Ба! Неужто княжич с меченошами? Так и оказалось.
– Почему, боярин, меня с собой на вылазку не взял? – толком не отдышавшись, попер на Ратислава Андрей. – Батюшка велел все время при тебе быть! И на стене, и за стеной!
– Тихо, тихо, воин, – принизив голос, зашипел на него Ратьша. – Прежде всего ты воин и должен подчиняться своему воеводе. То бишь мне. А воевода сказал: ступать к месту постоя. Что не ясно?
В конце своих слов боярин голос возвысил почти до крика и глянул на неслуха, как он это умел. Но то ли темно было возле клети, то ли княжич оказался крепок на испуг, только слова воеводы его не проняли.
– Ежели прогонишь, не возьмешь с собой, – свел он брови в одну линию, – пойдем потом, после того как вы все пройдете. И сотник городовой стражи меня не остановит.
«Пожалуй, что и не остановит, – подумалось Ратьше. – Побоится наследнику возразить сотник. Лучше взять отрока с собой, надежнее будет, чем он сам за стену в пургу полезет. Собьются, уйдут не туда, пропадут ни за что». Опять же, княжича в сечу он не пустит, оставит при себе, а уйти лазом должны успеть по-любому. Решено, княжич и меченоши его идут с ним.
– Ладно, – сказал нехотя, с затаенной угрозой в голосе. – Но отцу о таком твоем неподобающем поведении я сообщу.
– Это пожалуйста, – весело отозвался Андрей. Морщинка над переносицей у него разгладилась, углы рта расползлись в улыбке.
– Рано радуешься, – буркнул недовольно Ратислав. – За мной ступайте.
Он повернулся и двинулся в глубину клети. Княжич и меченоши последовали за ним. У дальней стены клети толпились охотники. Ратьша раздвинул их и оказался возле разверстого в полу отверстия подземного лаза. Тяжеленная толстая крышка, сколоченная из дубовых плах, лежала поодаль. Боярин подошел к черной пасти лаза, заглянул, посветив отобранным у стражника факелом. Снизу пахнуло сыростью и теплом, особо заметным после вьюжной уличной стужи. Вниз, в пасть лаза спускались венцы сруба, в бревна которых были вбиты железные скобы, служащие ступенями. Пять верхних венцов покрывала шуба инея – именно настолько мороз проник вниз, в подземелье.
– Позволь мне первому, – подошел к Ратиславу сотник городовой стражи.
– Давай, – отодвинулся чуть в сторону Ратьша.
Сунув в руки одному из сопровождавших его стражей факел и буркнув: «Потом сбросишь», сотник ловко на руках опустил тело в проем лаза, нашарил ногами скобы и начал спускаться, быстро скрывшись во тьме.
Чуть погодя снизу раздалось:
– Бросай!
Стражник аккуратно, древком вниз, бросил факел.
– Давай следующий, – снова подал голос сотник.
Следующим Ратьша решил лезть сам. Закинул за спину небольшой круглый щит, поправил саадак с луком и тул со стрелами. Так же, как и сотник стражников, на руках опустился в проем лаза, нашарил ногами скобы и начал спускаться. Когда снаружи осталась только голова, приказал стоящим рядом меченошам:
– Следующие вы. Потом княжич со своими. Дальше все остальные.
Спуск оказался недолгим. Саженей через шесть-семь ноги коснулись вымощенного бревнами пола. Здесь, в подземелье, и в самом деле было ощутимо теплее, чем даже в клети, не говоря уж об улице. И еще сыро, бревна осклизли от влаги.
Ожидающий сотник городовой стражи посторонился, давая пройти дальше по проходу. Сказал:
– На правой стене факел. Засвети от моего, боярин.
Ратислав вышел из пятна света, пошарил по стене, нащупал древко факела, протянул сотнику. Дерюга, пропитанная смолой, занялась быстро.
– Иди вперед, боярин, пока не упрешься в дверцу. Там жди меня. Надо воям спускающимся место дать. Иди, тут недалече.
Ратислав зашагал вперед. Лаз оказался невысок – голову приходилось пригибать, – но довольно широк, двое воинов в полной сброе пусть и с некоторым трудом, но могли в нем разминуться. Потолок через каждую пару саженей подпирали бревна. К нижней их части были привязаны крепкие веревки, которые уходили к самому началу лаза. Нужны они были для того, чтобы выдернуть подпорки в случае обнаружения осадниками потайного хода и завалить лаз.
Через два десятка саженей Ратьша уперся в дверцу, так же, как и крышка потайного хода, набранную из толстых дубовых плах. Запирал ее мощный железный засов. Ратислав остановился и стал поджидать остальных.
Первым до него добрался Первуша. Семен малость поотстал, но вскоре и он оказался рядом. Новоявленный Ратьшин меченоша легонько поеживался и поводил шеей. Глаза его тревожно поблескивали в свете пламени факела. Видно было, что Семену малость не по себе в подземелье. Или боится предстоящей схватки? Еще этого не хватало! Но ладно, посмотрим.
Следующим прибыл княжич. Этот возбужден и даже весел. С любопытством оглядывается по сторонам. Сразу за ним – оба его меченоши. Первым Воеслав, тоже с горящими в предвкушении предстоящего глазами. Вторым… Как же все-таки звать второго меченошу княжича? Нет, не вспомнить. Надо будет переспросить. Второй меченоша большой радости не выказывал. Но сосредоточен, брови нахмурены, губы сжаты в тонкую нить. Может, и будет толк от отрока?
Потайной ход наполнялся воинами. Скоро стало совсем тесно и душно. К Ратиславу протиснулся сотник стражи. Сказал глухо:
– Все спустились. Можно вылезать наружу.
– Давай, – кивнул Ратьша.
Сотник пролез к дверце, с видимым трудом отодвинул засов, толкнул ее плечом. Дверь не поддалась.
– Примерзла, зараза, – пропыхтел он и толкнул дверь еще раз, сильнее. Та даже не дрогнула.
– А ну дай я спробую, – пролез из толпы охотников Годеня.
Он легонько отодвинул в сторону сотника, примерился и двинул плечом дверь. Та с хрустом распахнулась. Снаружи во вспотевшее уже в духоте лицо ударили свежий морозный воздух и колкий снег.
Годеня вылез наружу, за ним – сотник стражников, потом – Ратислав с княжичем и всеми меченошами, следом полезли остальные. Охотники оказались в крепостном рву. Ход шел под стеной и здесь заканчивался. Когда выбрался последний воин, сотник аккуратно прикрыл дверцу. Та оказалась сделанной заподлицо с толстыми жердями, которыми были выложены стенки рва, предохраняя их от осыпания. Даже вблизи, зная, что искать, приглядываясь, не враз разглядишь, что тут начало тайного хода.
Глубина рва в этом месте больше трех саженей, потому выбраться из него не так-то просто. Удостоверившись, что все на месте, Ратьша подошел к наружной стенке рва и помахал воинам на стене факелом. На стене послышалась возня, и вскоре в ров полетела шестовая лестница. Немного погодя – вторая. Объяснять, что делать дальше, охотникам не понадобилось, они быстренько приставили лестницы к наружной стенке рва и, пропустив вперед воеводу и княжича с мечниками, полезли следом за ними наверх. Сотник городовой стражи остался возле дверцы. Будет ждать их возвращения.
Выбравшись из рва, Ратислав со спутниками бегом добрались до первого ряда надолбов, стараясь пригибаться пониже. Здесь остановились, чтобы посмотреть, не заметили ли татары их появления. Но нет, невольники продолжали работать, а монголы-охранники не спеша разъезжали меж ними, иногда хлеща плетками нерадивых. Да и то, редкие факелы на крепостной стене стража погасила, и на ее черном фоне темные фигуры охотников не должны были быть видны. Тем паче место работ освещалось довольно ярко, а глаза человека со света в темноту видят плохо.