Гусев налетел на них сзади. Иринка почувствовала, как за руку ее рванули назад — это преследователь толкнул Аленку, и та упала, заставив Сапожкину остановиться.
Ох, как Иринке сейчас захотелось чуда! Простого незатейливого чуда. Ведь в любой сказке, чуть только герою становится плохо, случается невозможное — прилетают орлы, чтобы снять Айболита со скалы, прибегает Серый Волк, под рукой неожиданно оказывается волшебная палочка…
Иринке так сильно этого захотелось, что она даже голову задрала, чтобы посмотреть, не летят ли ей на помощь те самые орлы.
Орлы не летели. Тогда она снова посмотрела на Гусева. Тот стоял, задрав голову, тоже что-то высматривая в пасмурном небе.
И вдруг в его задранную физиономию влепился хороший комок грязи. От неожиданности Иринка шарахнулась в сторону и только потом обернулась.
— Не трогай ее!
Грановский был мрачен. Никогда Иринка не видела его таким мрачным.
— Гранчик! — рванулась она к нему.
— Уводи сестру, — Грановский даже не смотрел на нее, — я вас догоню.
Сапожкиной хотелось спорить, хотелось доказывать, мол, она ни при чем, во всем виновата Пат. Но у Ваньки был такой взгляд, что спорить с ним тут же расхотелось.
— Уйди, малой, — хрипло произнес Гусев. — Не твоя игра.
— Сам уйди, придурок, — звонко отозвался Грановский, пряча очки в карман. — А то сейчас так получишь, что потом костей не соберешь.
— Ира… — заплакала Аленка, дергая за руку сестру. — Ира-а-а-а!
Иринка последний раз оглянулась и как-то вдруг отчетливо, ясно поняла: какая же она была дура! Рядом с ней столько времени ходил верный, преданный Гран, единственный и неповторимый. А она, вместо того чтобы повернуться к нему лицом, носилась за какой-то своей выдуманной любовью к Атосу. Какой Атос, если есть Ванька!
Слезы брызнули у нее из глаз, она подхватила сестру и побежала к виднеющемуся в лесном массиве прогалу — там начиналась дорога, а значит, там были люди, помощь.
На мосту они остановились. Аккуратненькие мальчик и девочка все еще были здесь. Теперь они пускали свой красивый кораблик с другой стороны трубы и смотрели, как легко он огибает камешки и бежит вниз по течению.
— Ой! — Девочка первая увидела беглецов, и глаза ее расширились от удивления. Видимо, Сапожкина была здорово вымазана в грязи. — Вы встретились?
— Встретились, — хрипло выдохнула Иринка.
— А вас искали… — запоздало крикнула девочка ей в спину.
Гран, верный Гран искал их! Наверное, от Смехова узнал, что Иринка пошла за сестрой, и тут же отправился помогать.
— Уже нашли! — крикнула через плечо Сапожкина.
Встречный ветер выдул у нее слезинку. А перед глазами все еще стояла страшная картина — темный лес, мокрые стволы деревьев, взрыхленная ногами земля и две фигуры, одна невысокая кряжистая, вторая тонкая и чуть сутулая, стоят напротив друг друга, и вот-вот должно случиться необратимое.
Иринка шмыгнула носом и снова свернула к деревьям. Даже если Ванька задержит Гусева, остается еще эта лиса Пантелеева. Запас гадостей на сегодня у нее явно не исчерпан.
— Ира, я больше идти не могу, — вдруг прошептала Аленка, и Сапожкина почувствовала, что рука ее налилась тяжестью — всю дорогу она почти тащила сестру на себе.
Иринка обернулась и с ужасом увидела, что у Аленки потерялся ботинок. Этого только не хватало!
— Сейчас! Потерпи чуть-чуть! — вскрикнула Сапожкина и побежала к площадке.
Они вывалились из-за деревьев и тяжело опустились на лавочку. Хорошо, что их не сразу заметили, а то массового бегства мамочек с колясками было бы не избежать. Опустившись на сиденье, Иринка вдруг поняла, что выглядит ужасающе — свитер порван, куртка испачкана, штаны по колено мокрые, кроссовки в тине. А голова, наверное, взлохмачена, глаза выпучены, лицо перепачкано.
— Нашла кого искала? — раздался рядом знакомый голос.
— Угу, — прошептала Иринка, осторожно косясь на бабушку находчивого любителя разворачивать избушки на курьих ножках.
Но у бабки не было в глазах ни испуга, ни удивления. Она смотрела на девочек так, словно ничего удивительного в их виде нет, как будто каждый день из леса выбегают школьницы в растерзанной одежде с тремя башмаками на двоих.
— Ира, — зашептала Аленка, — не ругай меня, пожалуйста, я не нарочно. Саша сказала…
Иринка прижала к себе сестру и крепко поцеловала прямо в перепачканную, соленую от слез щеку.
— Это ты на меня не сердись.
Глаза у Аленки в тот момент были голубые-голубые, бездонные. Иринка никогда не замечала, какие у ее младшей сестренки глаза. А они, оказывается, невероятно красивые.
— И прости. Я больше не буду тебя бросать.
Иринка, наверное, долго еще сидела бы так и любовалась сестрой, только на дорожке кое-кто показался. Сапожкина перевела взгляд на вышедшую из леса фигуру, и дыхание у нее перехватило.
Там стояла Шурка Пантелеева. Выглядела она тоже не лучшим образом — грязная, лохматая, в мокрой одежде. Но глаза ее так сверкали, что она сейчас без труда прожгла бы бетонную стену.
Иринка пригнула голову и заставила склониться сестру.
— Это Бабайка, да? — ахнула Аленка. — За мной? Потому что я плохо себя вела?
— Беги в избушку! — шепотом приказала Иринка, и сестра сползла с лавки.
— Избушка, избушка… — услышала Сапожкина знакомую присказку. Ага, а вот и хитрец Вася, подкрепился булкой и готов на новые подвиги.
На четвереньках Иринка добралась до находчивого мальчишки и дернула его за штанину.
— Чего стоишь? — зашептала она. — Вон Баба-яга в свой дом пришла, сейчас есть всех будет.
Указав в сторону Пантелеевой, Сапожкина юркнула за толстую ножку избушки. И как раз вовремя, потому что Шурка, изучив бегающую вокруг малышню, двинулась к горке.
Вася секунду стоял в оцепенении, но, когда Пантелеева шагнула на нижнюю ступеньку лесенки, взмахнул руками и с воплем: «Баба-яга! Спасите! Баба-яга!» — бросился к лавочкам.
Пантелеева вздрогнула и оглянулась. Сапожкина забралась в избушку по скату горки.
— Баба-яга! — с лету подхватила вся песочница.
Поднялся невообразимый визг и крик, младенцы плакали, дошколята носились, из-за лавочек поднялись две мирно спавшие до этого собаки и стали прыгать среди толпы, громко гавкая. Многие кинулись врассыпную, мамочки пытались поймать перепуганных детей. В Пантелееву полетели формочки, лопатки и носовые платки.
В общем, поднялась настоящая куча-мала.
Шурка брезгливо оглядывалась, не зная, что делать. А в ее сторону уже бросили песок, камешки и палочки. Общий крик долетел до неба и вернулся обратно.
И только Аленка смеялась. Плечи у нее вздрагивали, лоб бился о тонкую стенку избушки, из груди вырывался беззвучный хохот.
— Ира, Ира, — тыкала она пальчиком в щель между досками. — Я поняла, откуда берутся Бабы-ёги. Все плохие люди становятся Бабами-ёгами. Смотри, ну прямо Баба-яга. Она превратилась!
Собаки прыгнули к Пантелеевой. Малыши качнулись назад, и Шурка осталась один на один с двумя здоровенными псами.
Пат попятилась. Что ей крики мелюзги? Она среди них была как великан рядом с карликами. А вот собаки — это уже серьезно.
Она сделала один шаг, второй, развернулась и помчалась к выходу из парка.
— Ой! Уберите собак! — эхом носился между деревьев ее крик. — Уберите!
Детская площадка взорвалась смехом и радостью, малыши принялись искать свои совки и лопатки. Иринка выглянула из домика.
— Покатаешься со мной? — спросил ее Вася стоя, перед началом лесенки и держа под мышкой лопатку.
— Нет уж, теперь без меня!
Держась за перила, Иринка сползла на землю. Ноги у нее тряслись, а на губах плясала улыбка. Она улыбалась — и поделать с собой ничего не могла. Хотя впору было плакать. Этот уик-энд родители ей не простят никогда. А еще ботинок надо искать…
— На-ка, возьми своей сестренке. — Перед носом Иринки появились шерстяные носки толстой вязки, которые протягивала знакомая старушка. — А то еще простудится.
— Ира, а она совсем-совсем ушла? — тихо спросила Аленка, выглядывая из домика.
— Совсем, — заверила Сапожкина, стаскивая сестру с высокой ступеньки.
— А собаки? — на всякий случай уточнила Аленка.
— И собаки, — вздохнула Иринка. Какой же у нее был тяжелый день! Казалось, вся ее жизнь стоила сегодняшнего дня. — Посиди здесь, я пойду ботинок твой найду.
— А сюда точно-точно никто злой не придет? — Аленка распахнула глаза, в которых снова начал собираться страх.
— Не придет. — Иринка оглянулась. — У тебя защитник будет. Вон, смотри.
Вася поправил лопатку, как, бывало, мушкетеры поправляли свои шпаги.
— С горки со мной скатишься? — с сомнением спросил он.
Аленка глянула на сестру.
— Ботинок найду — скатится, — пообещала за нее Иринка и пошла обратно к речке.
Глава 8Самая маленькая, потому что заключительная, но зато самая главная, потому что о любви
Грановский сидел на корточках около воды и тер руки. Грязь сходила плохо, от холода руки посинели, кожу стянуло.
Несколько секунд Иринка стояла в отдалении, не в силах сдвинуться с места.
Ванька был не столько избит, сколько перепачкан, даже в ушах у него была видна земля. Но все равно весь его вид рождал в ней такую жалость, что ее хватило бы еще человек на десять.
— Спасибо! — Иринка шагнула вперед.
Гран бросил на нее косой взгляд и снова повернулся к речке.
— Знаешь, ты самый лучший!
— Смехову это скажи, — буркнул Ванька, опуская руки в воду. — Он там за тебя переживает. Меня из дома вытащил, говорит: «Мы гуляли, а потом она ушла искать сестру и пропала», — передразнил Грановский голос Матвея.
В растерянности Иринка сунула руки в карманы, нащупала платок, сжала его в кулаке.
— Дай я тебе помогу, — склонилась она над одноклассником.
— Без тебя справлюсь, — отстранился от нее Гран.
— Ну, давай же! — настаивала Иринка.
— Я сказал!
Ванька попытался встать, поскользнулся, взмахнул руками и непременно съехал бы в воду, если бы не Сапожкина. Она успела его ухватить за рукав и резко дернуть наверх.