…Наверное, если б не мадам де Куртенэ, грандиозный замысел побега лопнул бы, как мыльный пузырь. Но самообладание и выдержка почтенной фрау Кэт ковались в горниле многоразличных превратностей Средневековья, и получившемуся результату можно было только искренне позавидовать. Они единственная ничуть не удивилась незваным полуночным гостям. Строго шикнула на проснувшихся и загалдевших подопечных – в том числе и на опешившую Беренгарию – и велела немедля собираться. Девицы во главе с английской королевой взвыли античным хором. Как предсказывал мудрый де Фуа, им надарили уйму одежд, украшений и безделушек, которые они возжелали непременно прихватить с собой. Шепот мадам Куртенэ стал угрожающим, послышался звук оплеухи и чей-то жалобный хлюп носом.
После этого никаких затруднений не возникало. Четыре затаивших дыхание женщины и двое молодых людей прокрались по коридору, выскользнув за дверь, где нетерпеливо переминался с ноги на ногу медвежеватый шевалье. Шедший последним Казаков бдительно оглянулся, прежде чем закрыть створку. На миг ему показалось, что одна из дверец внутренних покоев приоткрылась, и в узкую щель просунулась чья-то голова. Может, невовремя проснувшаяся служанка, может, комнинская наложница. Заметила? Нет? В любом случае, следовало поторопиться.
Пробежка по запутанным переходам и галереям спящей крепости стоила Казакову немалых нервов. Одним глазом следи за тем, чтобы никто не потерялся, другим – за тем, чтобы не налететь на караульных, на припозднившегося слугу или вышедшего по нужде придворного. Маршрут отступления прокладывал Хайме – уверенно, ни разу не запнувшись перед выбором нужного поворота или лестницы. Словно у него в голове хранилась объемная карта Лимассольского замка, с пометками «Здесь стоят дозорные» и «За большой статуей свернуть в галерею, пройти двадцать шагов, спуститься вниз». Казаков несколько раз порывался спросить, куда, собственно, он их ведет, но побоялся нарушить сосредоточенность Транкавеля, похожую на транс. Вдруг собьется, и тогда им до утра хорониться по здешним закоулкам.
Один за другим беглецы проскочили в низкую арку, оказавшись на площадке под открытым ночным небом. Казаков украдкой покосился на мерцающий зеленым циферблат верных «Сейко». Пять с четвертью. Часа через два начнет светать, а пока – только лунный отблеск, но на то, чтоб не сбиться с курса на пяти кабельтовых, хватит и его. На море вроде бы развиднелось, волнение небольшое, трое здоровых мужиков на веслах – шансы есть, господа, шансы есть….
Загнав благородных дам и прекрасных девиц в малый закуток меж бастионами, отважные спасители учинили военный совет.
– Мы где? – задал животрепещущий вопрос Казаков.
– На внешней стене над гаванью, – говоря, Хайме заметно запинался. Он обхватил себя руками за плечи и зябко вздрагивал – то ли от утреннего морозца, то ли собственное колдовство далось ему на сей раз дорогой ценой.
– Святая Дева, получилось… – выдохнул Тедди.
– Еще не получилось. Молитесь, шевалье, и вы, барон, впереди самое сложное. Внизу у причалов рыбачьи лодки. Причалы охраняются. Вот там, слева, находится помещение для стражи. Видишь, в окне горит свет? Рядом – арсенал и склад. На складе наверняка хранятся веревочные лестницы. Нужно сходить и отыскать хоть одну. Потом зацепимся вон за те кольца и спустимся. Главное – не шуметь.
– Тогда кончай клацать зубами и успокой женщин, – от души посоветовал Серж. – Тедди, за мной.
Склад запирался на наружный засов, и вытащить его из медных скоб было делом одной минуты. Юркнув внутрь, Казаков слегка растерялся. Помещение просторное, но чудовищно загромождено разной всячиной. Темно, пахнет смазанной кожей, деревом, железом, чем-то кислым и острым. Серж достал «Лензер», нажал кнопку, и тьму прорезал ослепительный световой сноп, от которого шевалье Чиворт шарахнулся с невнятным воплем.
– Тихо ты! – вполголоса прикрикнул Казаков. Шевалье, белый как мел в призрачном свете диодного фонарика, пучил глаза и размашисто крестился. – Никакого бесовства, сплошная техника, понятно?
– Нет, – честно признался шевалье.
– Да и хрен с тобой. Ищи лестницу, Тедди. Найдешь – свисти.
Шевалье шагнул в узкий проход меж каких-то грубо сколоченных ящиков и пропал. Вокруг метались причудливые, изломанные тени. Спотыкаясь и озираясь по сторонам, Серж сделал несколько шагов. Пузатые бочки, плетеные корзины, поставленные друг на друга ящики, штабель корявых досок, бухты толстых канатов, развешанные на стропилах кожаные ремни с заклепками – наверное, лошадиная сбруя. Связки чеснока, луковых головок и здоровенных копченых рыбин. Невесть для какой надобности затащенный сюда ошкуренный древесный ствол. Корабельная мачта, что ли? Ага, вот и искомый артефакт. Многократно сложенный, перехваченный для надежности ремешками, с вставленными между прядей пенькового каната перекладинами-ступеньками. Казаков примерился вскинуть добычу на спину и крякнул – свернутая лестница оказалась тяжеловатой для одного человека.
«Своя ноша не тянет», – пригибаясь под грузом трофея, барон де Шательро кликнул напарника и потрусил к выходу.
На стене по-прежнему было пустынно. Транкавель с дамами хоронился в густой тени башни. Принесенную лестницу уложили меж крепостных зубцов. Перерезали ремни, на ощупь отыскали два бронзовых крюка и тщательно прикрепили их к вделанным в камень тяжелым кольцам. Хайме толкнул лестницу и посмотрел, как она, разворачиваясь, улетает вниз, к подножию стены. Из-за темноты было не различить, насколько нижний конец не достигает земли. Подняв глаза, Казаков увидел смутные очертания городских крыш и тусклые факельные огоньки.
– Тедди, пошел первым, – решил Транкавель. Шевалье в очередной раз осенил себя крестом, перешагнул через гребень и сноровисто полез вниз. Секунд тридцать спустя, показавшихся вечностью оставшимся заговорщикам, лестница дернулась дважды и встала ровно.
– До самой земли, значит. Спустился шевалье, придерживает лестницу для дам, – с невероятным облегчением произнес Казаков и от полноты чувств перекрестился сам. – Дамы, прошу!
Среди девиц возникло легкое замешательство, пресеченное тихим возгласом грозной мадам де Куртенэ. Одна из фрейлин – рыженькая и пухленькая, именем, если Казакову не изменяла память, Алиса – испуганно ойкнула, но шагнула вперед, и Хайме галантно подсадил ее на первую ступеньку.
Серж представил, как девушка в долгополом наряде с трудом лезет по мотающейся лестнице, прикинул ее шансы сорваться и содрогнулся. Ох уж эти приключенческие романы, где девицы в облегающих охотничьих костюмах лазят по канату не хуже заправского матроса и лихо управляются с любым видом транспорта, от скакового коня до боевого вертолета! Сердце стучало через раз: стоит хоть одной из них упасть…. Или, еще хуже, завопить от испуга…
Ждать на сей раз пришлось гораздо дольше, но наконец лестница судорожно дернулась. Транкавель перевесился через стену, всматриваясь в сумрак. Прислушался.
– Добралась, – произнес он. – Кто следующий? Вы, мадам?..
…Мадам де Куртенэ, поджав губы, шагнула на лестницу последней. Едва она скрылась за гребнем, случилось то, от чего допреж Господь уберегал: распахнулась тяжелая дверь в башню, послышались грубые голоса и блеснул факельный свет. Стража!
На открытой всем ветрам площадке было некуда спрятаться, но вышедшие из освещенного помещения стражники не сразу разглядели, что творится в окружающей темноте. Парочка замешкавшихся на стене беглецов разом присела, вжимаясь к холодный камень. Казаков нашарил спрятанную под одеждой кобуру и вытащил пистолет – он не знал толком, в кого собирается стрелять и собирается ли вообще, но ощущение рубчатой рукояти в ладони придавало изрядно уверенности. Может, им повезет? Может, дозорные сослепу не заметят свисающей лестницы и съежившихся людей? Погалдят и разойдутся на свои посты?
Однако уже в следующий миг стало ясно, что отпущенный на сегодня лимит удачи компания беглецов исчерпала до дна.
– Эй, кто к девкам в город бегал, а лестницу втянуть за собой позабыл? – гаркнул командный голос. – Совсем распустились, сыны свиньи. Убрать неме… эй, это еще кто? Тревога!
Сидевший рядом с Сержем Хайме издал низкий, горловой звук, похожий на урчание большой кошки, и длинным прыжком бросил себя вперед, в темный людской ком. Тонко и противно лязгнуло железо о железо, кто-то истошно завизжал.
Казаков застыл в классической «шерифской» стойке, водил стволом, не решаясь спустить курок. Сбившиеся в бесформенную многоногую и многорукую кучу тени были неразличимы – а ну как подстрелишь Хайме? Проклятье, сколько их там – пятеро, шестеро?..
Плотный человеческий ком распался на несколько фигур, разлетевшихся в стороны. Одна, шатаясь и хрипя, сложилась пополам и упала. Вторая, высокая и широкоплечая, наотмашь полосуя воздух мутно блестящим лезвием, с устрашающим рыком надвинулась на проворно ускользающий в сторону узкий силуэт. Крутясь на месте, Хайме ловко отмахивался позаимствованным коротким мечом. Двое других приплясывали вокруг, но нападать не отваживались, зато орали как резаные, призывая подмогу. Еще один, вывалившись из общей схватки, опрометью бросился мимо застывшего Казакова к лестнице, ведущей в недра башни, и барон де Шательро совершенно машинально выстрелил.
Выстрел шарахнул громко, раскатисто – молотком по листу фанеры. Стражник, словно получив промеж лопаток ломом, покатился по камням. Казаков развернулся на каблуках и спустил курок еще трижды, как на соревнованиях по скоростной стрельбе. Следующий миг растянулся в восприятии Казакова замедленной съемкой, картинкой «slow-move», будто в компьютерной игре-стрелялке, до которых лейтенант был весьма охоч. Только сейчас все было по-настоящему.
Дважды он попал. Один раз – промахнулся. И кое-чего не учел, а именно – того, что Хайме де Транкавель, при всем своем хладнокровии, тоже никогда прежде не слышал пистолетной стрельбы.
Двоих крикунов швырнуло навзничь, третья пуля ушла «в молоко», а Хайме машинально дернулся на грохот и вспышки выстрелов. Лицо у него было азартно-недоуменное. Таким же оно осталось и тогда, когда длинный клинок лимассольского стражника, продолжая замах, косо чиркнул Хайме де Транкавеля по горлу. Без звука Хайме опрокинулся назад и полетел вниз со стены, на щербатый булыжник внутреннего двора.