– Жаль, что наши райские деньки опять подходят к концу – через пару дней снова в седло, и марш-марш по побережью, навстречу Иерусалиму, – де Фуа грузно опустился на скрипнувшую скамью, махнул служанке – та без лишних расспросов грохнула на столешницу перед новым посетителем неизменный кувшин местного вина, тарелку с начиненными рубленым и обильно приправленным специями мясом лепешек и мисочку с крупными белыми семечками, сладкими на вкус – их тут щелкали все, от нищебродов до вельмож. – Прогуливаетесь? А где прекрасная леди Агнесса, что-то я давно не имел чести засвидетельствовать ей свое почтение? Должно быть, ей нелегко дались тяготы долгого пути… После той роскоши, к которой она привыкла с рождения – и вдруг такая фатальная перемена обстоятельств! Ну да ничего, полагаю, в Тире мессир Конрад будет рад предоставить нашей госпоже такое жилище и такую жизнь, каких она заслуживает. Уверен, она сумеет по достоинству оценить тех, кто позаботится о ней. А самое главное – в замке маркграфа Монферратского леди Агнесса окажется в полной безопасности. Чем скорее мы туда доберемся, тем будет лучше для всех нас. А для нее – в особенности.
– Со мной она и сейчас в полной безопасности, – коротко и зло буркнул шотландец. Его собеседник неторопливо пригубил вина из кружки, довольно крякнул и только после этого согласно кивнул:
– Конечно-конечно, кто бы сомневался. Однако дворцовые покои кажутся мне более подобающим местом для такой дамы, нежели кочующий военный лагерь… и общество человека, чья судьба целиком и полностью зависит от прихотей удачи и благосклонности его покровителей.
Гунтер уже достаточно поднаторел в здешних нравах, чтобы сообразить: за прозвучавшими сейчас словами де Фуа, такими невинными и обыденными, кроется нечто иное. Нечто, касающееся прошлого Агнессы Мак-Лауд.
– Это ты к чему клонишь? – мрачность скотта внезапно сменилась нездоровым, наигранным весельем. Недоумевающий мессир фон Райхерт переводил взгляд с одного из сотрапезников на другого, всей шкурой чуя неладное, но не зная, как поступить. Вмешаться или промолчать, уповая на то, что Мак-Лауду известны правила здешних подковерных игр? – То мои дела с Конрадом тебе покоя не давали, теперь вдруг начал беспокоиться о моем будущем да заботиться о моей жене… Что, приглянулась Агнесса? Подружку себе сыщи да утешься. Или давно покладистой девицы не встречалось?
Последняя фраза сопровождалась откровенно глумливой ухмылкой. Германец в растерянности заерзал по скамье, мельком заметив, что на них начинают оглядываться прочие посетители таверны – как местные уроженцы, так и заглянувшие в трактир крестоносцы армии Барбароссы.
– Отчего ж не встречалось? Кто ищет, как говорится, всегда обретет, – взгляд ярко-голубых зрачков де Фуа остался совершенно безмятежным. – Я вот просто никак в толк не возьму, к чему тебе жена, когда в окрестных холмах полно овец? Поддержал бы традиции своего народа…
– А к чему тебе подружка, когда в Конье было навалом смазливых пленников? – не замедлил с ответом Дугал. – Я слышал, ты прикупил нескольких – за лошадью ходить, жаровню разжигать да держать свечку по ночам?
– Когда мне понадобиться подержать свечку, я непременно обращусь за твоей помощью.
– А что, без посторонней помощи твоя свечка уже не стоит?..
За соседним столом откровенно заржали. Слушателям, не разумеющим франкского наречия, вполголоса пересказывали суть речений, коими обменивались иноземцы.
– Господа… – нерешительно заикнулся мессир фон Райхерт. Дело попахивало ссорой, а старый рыцарь и шотландец прилагали все усилия для того, чтобы обратить пустячный обмен колкостями в настоящий публичный скандал. – Мессир Ангерран, Дугал, право слово, такое поведение совсем не приличествует благородным шевалье…
Миротворца из обер-лейтенанта не вышло – его речи проигнорировали, да вдобавок оба спорщика раздраженно зыркнули в его сторону, явно желая сказать: «Не лезь под руку!»
«Ну делайте, что хотите! – оскорбился Гунтер. – Господь свидетель, я честно пытался их остановить, но они уперлись, как упрямые бараны. В таком случае я умываю руки!..»
Додумать мысль германец не успел – все произошло как-то очень стремительно. Вроде бы они только что спокойно сидели за столом, выпившая и закусывая, и вот уже Мак-Лауд выбросил вперед длинную руку и мимолетно, не прикладывая особых усилий, смазал де Фуа по губам – словно большая кошка наискосок отмахнула когтистой лапой. Роковой фразы старого рыцаря фон Райхерт не расслышал, и в растерянности сморгнул. У него за спиной громко ойкнула служанка. Кто-то из рыцарей витиевато выругался, помянув святого царя Давида и всю кротость его, кто-то вскочил, собираясь вмешаться.
– Вот даже как? – протянул Ангерран. Он не выглядел разгневанным или обозленным, скорее, безмерно пораженным чужой глупостью. По давней привычке де Фуа поднял руку и поскреб отросшими ногтями тянувшийся справа на шее длинный шрам – давнюю, синеватую полосу зарубцевавшейся кожи. – Что ж, это в корне меняет дело. Ты сам выбрал и сам решил. Право на удовлетворение за мной. Здесь, сейчас и немедленно. Равные условия, без доспехов, без кинжалов, до смерти. Мессир фон Райхерт выступит свидетелем, да и иных очевидцев предостаточно.
К стыду своему, первое, о чем подумал германец: не требуется ли по условиям здешних поединков чести от свидетеля-секунданта принимать активное участие в грядущей мясорубке? Вроде бы не требовалось, и на том спасибо…
Потом до него дошел истинный смысл случившегося. Мессир фон Райхерт взвился со скамьи, как укушенный осой в седалище, и вцепился в рукав Мак-Лауда, зашипев:
– Ты что натворил, образина горская?
– Ничего особенного, – невозмутимо, но тоже приглушив голос, ответствовал шотландец. – Просто я не вижу иного способа избавиться от старикана. Либо я его прикончу сейчас, либо в долгой дороге к Палестине он прикончит всех нас. Это меня совершенно не устраивает. Если что – позаботьтесь о Агнессе и мальчиках. Помогите им добраться до ближайшей гавани и уплыть отсюда.
– В Тир, к Монферрату? – туповато уточнил германец.
– В Лондон, к мадам Элинор, – вполне серьезно ответил Дугал. – Кстати, сделай доброе дело, одолжи меч. Коли мессир де Фуа желает равных условий поединка, то будут ему равные условия.
Длинная и тяжелая клеймора шотландца и в самом деле на добрых две ладони превышала обычные мечи-бастарды крестоносцев. Гунтер машинально вытащил из ножен свой клинок – который он почти всякий вечер добросовестно полировал и затачивал, но редко пускал в дело – положив поперек стола, рядом с кружками недопитого вина, обгрызенными костями и шелухой от семечек. Мак-Лауд избавлялся от своей скрипучей ременной амуниции, де Фуа со скучающим видом потягивал вино, зрители гомонили и, как понял германец, заключали пари на исход поединка. Во двор, оповещенный встревоженными слугами, шустрым колобком выкатился хозяин таверны и заголосил на скверном норманно-франкском, требуя от спасителей Гроба Господня идти драться на улицу и не портить репутацию его заведению. На голосистого тавернщика прикрикнули, однако упрямец ни в какую не желал успокаиваться.
– Да пес с ним, на улицу, так на улицу, – пожал плечами кельт, примериваясь к одолженному клинку и с легкостью выписывая им в воздухе восьмерку. На шум забрел перехожий монах в черной рясе, служитель местной, православной церкви, спросил что-то. Судя по интонации, предложил исповедь и отпущение грехов. Зеваки гомонили, солнце светило, дряхлые Норны вращали свои веретена и плели бесконечную пряжу, творя историю. С тоской осознающий свое полное бессилие Гунтер вместе с толпой набежавших желающих поглазеть на бесплатное развлечение вышел со двор на неширокую улицу.
За время пребывания армии Барбароссы в Тарсе дуэли между воинственными франками стали для горожан стали привычным явлением – поэтому никто не удивлялся, не пугался и не бежал сломя голову за стражей. Известное дело, северные варвары повздорили. Сейчас один прикончит другого и пойдет отмечать победу.
«Де Фуа по крайней мере в два раза старше Мак-Лауда, – рассуждал обер-лейтенант. – Уровень… кхм… скажем так, физической подготовки у них примерно одинаковый. Как владеет клинком Дугал, я видел. Мессир Ангерран, надо полагать, не меньше него искушен в искусстве мечного боя – если верить его рассказам о войнах с арабами и многочисленных сражениях в Палестине. А преклонный возраст опыту не помеха. Ой, что же мы натворили и во что влипли… А если, не приведи Господь, де Фуа одолеет скотта? Тогда мы останемся без помощи единственного человека, который хоть что-то знал о потайных входах и выходах этого Средневековья, будь оно трижды неладно!»
Попытки примирения в славном XII веке от Рожества Христова, похоже, были не в чести. Во всяком случае, никто из присутствующих – а Гунтер заметил среди посетителей безымянной таверны некоторое количество господ вполне знатного вида и почтенных лет, наверняка обладавших немалым авторитетом – не сделал попытки остановить поединщиков, ссылаясь, к примеру, на указ императора с запрещением поединков в военное время и в действующей армии. Иное дело, что сами де Фуа и Дугал, за несколько мгновений до того, как скрестить мечи, обменялись несколькими фразами. В общем гаме обер-лейтенант не сумел расслышать, что эти двое сказали друг другу – увидел только хищную ухмылку шотландца и надменно заломленную бровь старого рыцаря.
Гунтер не знал, существует ли в нынешние времена определенное слово или формулировка для начала дуэли. Несколько сорвавшимся голосом он выкрикнул запомнившееся с юношеского периода запойного чтения романов Александра Дюма «En garde!..» и быстренько отскочил в сторону. Его немедля толкнули локтем в спину, чтоб не мешал смотреть. Зрители обступили место будущего поединка широким кругом, готовые в любой миг разбежаться – если в пылу сражения они окажутся в опасной близости от полосующих воздух мечей.
– Зря ты со мной связался, щенок, – вот что процедил сквозь зубы человек, без малейших на то оснований именовавший себя Ангерраном де Фуа. – Может, ты и хорош в бою… только против меня тебе не выстоять. Меня благословила рука того, чья власть превыше вашего нелепого Иеговы и его распятого сынка. Я умер и воскрес, и буду жить, когда твои кости давно истлеют в могиле. Знаешь, почему я тебе это говорю? Через десяток ударов сердца ты умрешь и не сможешь ничего разболтать своим бестолковым дружкам. Не переживай, они ненадолго переживут тебя. А твоя Агнесса и ее племяннички в скором времени тихо и незаметно исчезнут. Но знаешь, еще не поздно все изменить. Остановим этот бессмысленный поединок, договоримся – и…