— Понятное дело, — Артём зло усмехнулся. В его резких, нетерпеливых движениях угадывалось раздражение. — Всё растаяло, прибывает отовсюду, вот тебе и течение. Ты что, в школе не учился?
— Это я знаю, — принялся оправдываться Рома. — Просто сложно объяснить, когда ты там, на воде, такое чувство, что она живая и сама тебя несет. Смотришь в неё, а она как будто оттуда смотрит.
— Всё с вами ясно, — с тяжелым вздохом Артём покачал головой. — Деревня.
— И что, никто на тот берег не плавает? — спросил Макс.
— Почти никто. Потому что каждый раз всё не слава богу. Пару лет назад один умник решил бизнес устроить. Купил моторку, чтобы народ за деньги возить. Ага. Так её на следующий день ветром сорвало с привязи и унесло.
— Мы по несколько раз в год заявление в администрацию района пишем, чтобы переправу нам человеческую, сделали, — неожиданно развернулась к нам Юлина мама, всё это время жарившая что-то на плите. — Двадцать лет уже. И хоть бы что. Никому до нас дела нет. Один раз только ответ пришел, что, мол, нельзя ничего строить. Дескать, экологическая зона. Даже переезд железнодорожный порушили из-за этого.
— Для катера не нужно разрешение администрации, — в иронично приподнятой брови и скривленных губах Артёма читалось насмешливое презрение.
Без какой-то явной причины он вдруг стал вести себя вызывающе и нарочно лез на рожон.
— Никто не плавает на ту сторону, ясно? — отрезала женщина, с неприязнью глядя на его пирсинг и татуировки.
— Так уж и никто?
Возможно, он разозлился на Карину или Кострова, может у него разболелась голова, но, когда я вернулась с лестничной клетки, он выглядел спокойным и довольным.
Однако Юлина мама давать себя в обиду не собиралась:
— Никто! — грубо ответила она. — А у того, кто пытается, всегда что-то происходит. То дом сгорит, то заболеет кто-нибудь, то помрет. И все, кто здесь живет, и у кого есть мозги, знают об этом и не суются.
Артём многозначительно посмотрел на Макса.
— Звучит, как вызов.
— Вода же ледяная, — сказал Макс. — А у тебя ещё плечо.
— Да не вплавь, дурень! На лодке какой-нибудь. Где-то ведь должна быть хоть одна лодка!
— Лодка была у Лодочника, — вспомнил Рома. — Но он никому её не дает. Сам возит.
— Значит, всё-таки возможно попасть на тот берег?! — обрадовался Артём, точно выпытал, наконец, секретные сведения.
— Да, но Лодочник очень странный. Он на реку всякие заговоры делает и в жертву ей мышей и котят приносит. Я сам не видел, но ребята рассказывали.
— Где он живет? — спросил Артём требовательно.
— Где-то у реки, — пожал плечами Рома. — Но это не точно.
— А кто точно знает?
— Что ты прицепился? — не выдержала Юля. — Мы не выясняли. Мам, ты не знаешь, где живет Лодочник?
— Понятия не имею, — буркнула та и отвернулась к плите.
Артём собирался продолжить, но Макс стукнул его кулаком по колену и перевел тему:
— А гостиницы у вас тут нет? Или хотя бы хостела?
— Что это? — удивилась Юля.
— Ну, или какая-нибудь баба Маня, может, что сдает?
— Смирнова полдома сдавала, но померла неделю назад, — сказала Юлина мама, не оборачиваясь.
— Нам бы до завтра как-то перекантоваться, — пояснил Артём уже более миролюбиво.
— Ещё не хватало, — услышав его голос, взвилась она. — Всё, давайте, уматывайте.
— Мы заплатим, — пообещал Артём.
— Ага, сегодня вы заплатите, а завтра полдома вынесете. Юля, провожай гостей.
Вернулась раскрасневшаяся и тоже разозленная Вика. Молча собравшись, мы вышли из дома. Рома с Юлей отправились за нами.
На улице совсем стемнело.
— Всё, идем в этот ваш Марципан, — скомандовал Артём. — Я угощаю.
Юля обрадовалась и повела нас через дворы. Вика плелась позади всех, надувшись и опустив голову. Макс приостановился, поджидая её.
— Тебя кто-то обидел? — услышала я.
— Типа того.
— Хочешь, я поговорю с ним?
— С ума сошел? Он тебя на месте прибьёт.
— Не прибьёт. Я же убегу, — попробовал пошутить Макс, но Вике было не до шуток.
— Я сама виновата. У нас есть уговор, а я его нарушила.
— Тогда как тебе помочь?
— Никак, — отрезала она. — У меня сейчас, можно сказать, вопрос жизни и смерти решается.
— Давай помогу.
— Денег дашь?
— Сколько?
— Много.
— Денег у меня нет.
— Ну и не лезь тогда со своей помощью, — почти выкрикнула Вика и побежала догонять Артёма.
Глава 14
— Слушай, — ко мне подошел Рома. — Может, вам в Логове пожить? В комнатах.
— Что за комнаты?
— Там вечно кто-нибудь остается, если, к примеру, с родителями поругался или пьяным домой не хочет идти. Условия, сама понимаешь, какие — проходной двор, но есть ещё пара комнат, они на ключ заперты и внутри, говорят, нормальные кровати есть. Их Седой за деньги или за отработку сдает, если кому пожить приспичит или парочке какой-нибудь.
— Кто такой Седой?
— Главный наш. Ему двадцать два. Он в Шиномонтаже работает. Мы вас к нему отведем.
— Я тут ничего не решаю, — сказала я. — Поговори с Артёмом.
— Мне кажется, он на нас злится.
— У него просто голова болит. Так бывает. Не обращайте внимания. У нас сегодня день сумасшедший был.
— Кстати, Седой наверняка про Лодочника что-нибудь знает. Он тут про всех всё знает. А если не знает, то за деньги может узнать.
— Это хорошо. Даже здорово. Я поговорю с Артёмом.
Выслушав от меня про Седого, комнаты и Лодочника, Артём задумчиво покивал. Вспыхнувший приступ раздражения сменился деланной беспечностью.
Я подумала, что он переживает из-за Вики и её разговора с Филом, не зря же тогда говорил про ревность, что не может не ревновать, потому что это у них семейное. Только почему он открыто не проявлял свою симпатию к ней, я понять никак не могла. Разве что пытался щадить чувства Макса, но из-за этой затянувшейся неопределенности всем было только хуже. Однако теперь его рука лежала у Вики на плече, и от этого казалось, что между ними уже всё решено.
— Предлагаешь снять номера?
— Просто передаю, что Рома сказал. Это как вы решите.
— Ну, а сама-то ты чего хочешь? — поинтересовался Артём насмешливо.
— Я хочу вернуться домой.
— А как же дачный дауншифтинг? Разве после звонка родственникам тебя не отпустило?
— Да, но в четверг обязательно нужно быть дома. Даже в среду. Потому что самолёт у родителей в пять утра.
— Сегодня только понедельник. До четверга ещё уйма времени. Расслабься.
— А что, если за это время вода не спадет? Как мне расслабиться?
— Тяжелый случай, — он кивнул Вике. — Человек не умеет расслабляться.
— Это всё от подавленных и нереализованных желаний идёт, — произнесла Вика тоном заправского психолога. — Ты слишком беспокоишься о чувствах других. Подумай о себе. Чего бы тебе на самом деле хотелось.
— Вот-вот, — подхватил Артём. — Чего бы тебе хотелось?
— Мне бы хотелось домой.
— Да что ты заладила, как Одиссей, «домой, домой», — Артём развернулся ко мне. — Сама хвасталась своей фантазией. Вот и представь, что ты на райском острове, где нет ни прошлого, ни будущего. Просто здесь и сейчас. Небытие и наслаждение. Наслаждение и небытиё. Что может быть лучше? Если попросишь, я буду твоей Калипсо.
Он шутил, однако Вика серьёзно насторожилась.
— Это из-за того, что ты слишком зависишь от мамы, — неожиданно заявила она. — Собираешься до пенсии её слушаться?
— Ты не понимаешь, — попыталась объяснить я. — Она просто сильно переживает за всё. Ей самой от этого плохо. А зачем я буду делать ей плохо, если люблю её?
— Помнишь, ты спрашивала, почему ты чудная? — Вика недобро прищурилась. — Ты слишком нежная, жертвенная и наивная. И пока не научишься быть жёстче, всё так и будет, как с этими выброшенными игрушками. И смешно, и стыдно.
Про игрушки я Вике не рассказывала. Посмотрела на Артёма, он потупился:
— Ладно, давайте сходим к этому Седому.
Мы остановились под вывеской «Марципан».
— Я за пиццей, — объявил Макс. — Мне нужно нормально поесть. Куплю и приду к вам.
— Только не вздумай никуда убегать, — Артём показал ему кулак.
И действительно, Макс выглядел неважно: губы с силой сжаты, подбородок выдвинут вперед, в глазах — тоска.
— Если что, мы потом в это Логово с ребятами пойдем, — Артём кивнул на Рому. — Про Лодочника узнаем.
— Понял, — Макс накинул капюшон, сунул руки в карманы и направился в сторону широкой улицы со светофорами.
В его обычно непринужденной и спортивной походке сквозила такая тяжесть, словно он был скован цепями и тащил за собой мешки с цементом. Мы проводили его взглядом.
— Пойду с ним, — сказала я. — Я не ем торты и кофе не люблю.
— Ты чего? — возможно, впервые на лице Артёма появилась искренняя растерянность.
— Вы меня сами только что поучали, что подавлять желания плохо. Так вот, я хочу пойти с Максом, — и, не дожидаясь, что они на это скажут, я побежала за ним.
Догнала и просто пошла следом, вглядываясь в трагическую спину и боясь нарушить горестное одиночество.
Вспомнился недавний разговор с тётей Катей, когда я сказала ей, что тону и боюсь не выдержать этой глубины. А она ответила, что нужно перестать сопротивляться, и что если любишь по-настоящему, то нужно думать не о себе.
Я должна была сказать ему нечто подобное. В тот момент мне это помогло. Ведь получалось, что если не можешь побороть эгоистическое стремление к взаимности, то вроде как и не любишь, а раз не любишь, то и страдать нечего.
Макс заметил меня на пешеходном переходе и обрадовался. Ничего такого не сказал, но я почувствовала.
— Давай ещё в аптеку зайдем? — попросила я. — Ногу натёрла. Болит.
— Хорошо.
— А ты от меня не сбежишь?
— Не знаю, — он улыбнулся.
— Можешь не сбегать? Пожалуйста. Я тут потеряюсь.
Он взял меня за руку и крепко сжал:
— Если побегу, держись крепче.