— Тогда моим ногам точно придёт конец.
Аптека попалась нам раньше, чем пиццерия. Я купила пластырь, влажные салфетки и жвачку. Макс бритвенный станок, пасту и две зубные щётки. Я посмотрела на него и тоже взяла пасту и щётки: себе и Вике. Пусть она и хотела меня обидеть, выставляя дурочкой, но её можно было понять.
А когда вышли на улицу, Макс вдруг поднял голову вверх и замер.
— Чувствуешь? — глубоко с упоением вдохнул воздух.
Я принюхалась. Пахло свежим, тёплым хлебом и приближающимся дождем.
— Идём, — и он повёл меня на запах.
Долго искать не пришлось. Это была маленькая, уютная булочная, каких в Москве не осталось. Даже горячая выпечка из гипермаркетов не пахла так вкусно.
На прилавке под стеклом лежали обсыпные булочки, рогалики, бублики, ватрушки. За ними несколько видов черного и белого хлеба, а в самом конце целый поднос с пирожками: круглыми, овальными, жареными и печеными. Макс остановился перед ними с лицом, каким он обычно смотрел на Вику. В ту минуту он совершенно точно позабыл о ней.
— Что вы хотите? — подошла к нам продавщица.
— А с чем у вас пирожки? — спросил он.
— Да с чем хочешь, — она тут же принялась показывать. — Вот эти длинные с картошкой, эти с грибами, с капустой, творогом, печенью, с мясом. А круглые — сладкие. С вишней, яблоками, курагой.
— Может, ну её пиццу эту? — спросил Макс с надеждой.
— Ты какие хочешь?
— Мама обалденные с капустой пекла. Самые лучшие. Но с картошкой я тоже люблю.
— А я с вишней хочу и с яблоками.
— Тёма с грибами любит. Давай всем возьмем.
Увлёкшись, мы с какой-то необычайной детской радостью набрали семь пакетов с разными пирожками и сложили их в один большой.
Но как только вышли на улицу, Макс, не тратя время на развязывание узелка, разодрал тонкую плёнку прозрачного пакетика и, задыхаясь от удовольствия, набросился на пирожки.
— У мамы были круче, но эти тоже ничего. Попробуй, — достал ещё один пирожок и дал мне.
Мы сели на металлическое ограждение перед магазином и стали есть.
Густая, насыщенная влага стояла повсюду, размывая, словно акварель, очертания магазинов, домов и деревьев. Было душно и в расстегнутой куртке даже жарко. Дело шло к маю.
— Слушай, Максим, — как заговорить про Вику я не знала. — А ты бы мог в меня влюбиться? Ну просто так. Чисто теоретически.
Макс перестал жевать и уставился на меня.
— Возможно. Я про это не думал.
— Потому что я чудная? Некрасивая? Маленькая?
— Вовсе нет, — справившись с удивлением, он проглотил кусок. — Просто не думал и всё.
— Из-за Вики?
— Ну, да, — обрадовался он подсказке. — Из-за неё.
— Ты её любишь?
— Давай дальше.
— Я хотела сказать тебе, что если ты её по-настоящему любишь, то должен желать ей счастья.
Он сосредоточенно нахмурился:
— О чем вообще речь?
— Я же вижу, как тебе плохо оттого, что она не с тобой. Перестань сопротивляться и просто плыви по течению. Тогда и тонуть не будешь.
— Перестать сопротивляться? — лицо его сделалось мрачным и упрямым. — С какой стати? Я без борьбы никогда не сдаюсь.
— Сам же говорил, что у тебя нет шансов…
— Я передумал. Шансы есть всегда. Как думаешь, сколько денег ей нужно?
— Но, Максим, это неправильно. Чувства же нельзя купить.
— Разве? Не слышала, что она сказала? — тон его сделался злым. — А раз такое дело, то я в игре.
— Где же ты возьмешь такие деньги?
— Есть у меня один хороший знакомый… И у него их много.
— Зачем же Артёму тебе помогать, если он сам в неё влюблён?
— Серьёзно? — Макс хохотнул. — Вот это новость. Он тебе сказал?
— Нет, но я же понимаю.
Макс наклонился надо мной.
— Поверь, во всём, что касается девок, Тёма бесчувственный гад. Я тебе уже как-то об этом говорил. Хочешь честно?
Я кивнула.
— Он мне сам деньги на Вику предложил, а я отказался. Просто верить не хотел. Понимаешь? Надеялся, что ошибается. А ведь он в первый же день сказал, какая она, и я с ним спорил до посинения. Но зато теперь у меня есть не просто шанс, а практически гарантийное письмо.
Говорил он с упрёком и горечью. Но мне вдруг отчего-то стало ужасно жалко Вику. Она так старалась, так верила в себя.
Макс словно прочел это на моём лице.
— Не говори ей. Я сам, — помолчал немного. — Ты спрашивала, люблю ли я её. Да, люблю. Про это можешь сказать.
И мы отправились через дорогу в Дикси за водой.
Магазин был совсем маленький — едва развернешься, чтобы не сбить товары с полок. И я сбила. Не только из-за магазина, но и потому что задумалась о том, что говорил Макс. Задела локтем коробку с зелеными яблоками, коробка не упала, но яблоки, которые наполняли её с горкой, покатились. Макс к этому моменту уже ушел за водой.
Я присела и только начала собирать яблоки, как тишина торгового зала вдруг наполнилась громкими, грубыми голосами и резким неприятным смехом. Подняла голову и увидела тех самых ужасных типов с бейсбольной битой и пистолетом. Вошли по наглому, как к себе домой, зачем-то пнули стоявшие у входа сложенные металлические корзинки, которые тут же с грохотом свалились, а когда проходили неподалёку от меня, Гашиш схватил мандарин и запросто кинул его в своего приятеля.
Позабыв про яблоки, со скоростью гепарда я, минуя молочно-колбасные и конфетно-чайные отделы, которые, как водится, нужно пройти, чтобы добраться до напитков, бросилась искать Макса.
Возле его ног стояла упаковка с Аква минерале, а в руках он крутил бутылку вина.
— Уходим, — выхватила вино из его рук и сунула на полку. — Здесь Гашиш.
— Кто?
— Тот, который тебя ударил возле кафе.
— Пучеглазый?
Однако моего ответа не потребовалось, потому что они уже вырулили из-за стойки. Макс резко развернулся к ним спиной, и быстрым шагом мы направились к выходу.
Наверное, именно наша поспешность и привлекла их внимание, потому что кто-то тут же крикнул в спину.
— А ну стоять!
— Кто это? — спросил второй.
— Пока не знаю, но мне уже не нравятся.
Мы ускорились.
— Постой-ка, я узнал его! Вот сученыш!
Тогда-то мы побежали. Промчались мимо кассы с молоденькой кассиршей, жавшегося неподалёку пожилого охранника и выскочили к шкафчикам для сумок.
Вот там я и налетела на третьего, татуированного парня, который тут же широко расставил руки.
— Опа! Попалась!?
От него сильно несло табаком и потом, и, едва я успела это почувствовать, как Макс ударил его в плечо, от неожиданности парень ослабил хватку, и через несколько секунд мы уже неслись через парковочную площадку, поперек которой стояла здоровая машина этих уродов.
Я держалась за руку Макса так крепко, как могла. И если до этого я думала, что моим ногам вот-вот придет конец, то сильно ошибалась — я их не чувствовала.
Ещё утром, когда мы бежали с Викой от дурочка Колюни, мне казалось, что быстрее бегать я просто физически не способна, но то ли Макс, подобно Гермесу, нёс меня каким-то волшебным образом, то ли я себя сильно недооценивала.
Мы влетели в первый попавшийся двор и чуть притормозили. Макс огляделся. Было темно и после фонарей на улице видно очень плохо. «Упыри», как называла их Вика, бежали за нами буквально попятам. Так, что я могла слышать их голоса.
Макс метнулся к ближайшему подъезду, широко распахнул дверь, но передумал и потащил меня под окна дома в сторону подвала. И только мы успели спуститься по лесенке вниз и притаиться в нише подвального колодца, как наши преследователи остановились возле подъезда.
— Внутрь забежали, — сказал Гашиш.
— Сколько здесь этажей? — откликнулся другой.
— Пять вроде.
— Зуб даю, на последнем сидят.
— Дайте замочить кого-нибудь, не, ну дайте, — подал голос третий.
— Тебе, Харя, всё мочить, — наспех ответил Гашиш. — Сначала пытать будем. Мне нужен второй говнюк. Я ему обещал язык отрезать. Ладно, ты здесь стой. Ловить будешь, если вдруг выскочат. Только не как в тот раз.
— Да нормально всё. Не мог же я битой в магазине махать. У меня условный ещё не кончился.
Хлопнула дверь подъезда. Чиркнула зажигалка. Потянуло сигаретным дымом. Макс осторожно высунулся и снова спрятался. Затем крепко обхватил мою голову и зашептал прямо в ухо:
— Идем сейчас. Под окнами. Тихо. Но главное — быстро.
Я хотела сказать, что не смогу и тихо, и быстро, но он закрыл мне рот ладонью, после чего подсадил.
Чтобы Харя не заметил, я выбралась из подвального отсека на четвереньках. Осторожно оглянулась. Он курил, пристально глядя на подъездную дверь. В одной руке — сигарета, в другой — бейсбольная бита.
Вжавшись в стену, на полусогнутых я пошла вперед, а через пару секунд Макс уже был рядом. Обогнал, взял за руку.
Мы незаметно прошли два следующих подъезда и только добрались до последнего, как на улицу со злобными матюками выскочил Гашиш. И, почти сразу заметив нас, заорал: “Веня, окружай! Харя, за мной!
Больше не прячась, мы помчались в конец дома. Свернули за угол и остолбенели. Перед нами простирался тот же пустырь, через который мы шли из санатория. Я узнала это место по темному силуэту водонапорной вышки.
Бежать по пустырю было равносильно самоубийству. Сходить за машиной и догнать нас на открытой местности у них заняло бы меньше времени, чем у нас добежать до его середины.
Поэтому вместо того, чтобы кинуться к пустырю, Макс, не раздумывая, подлетел к водосточной трубе дома, потряс, затем схватил меня в охапку и просто посадил на неё. К счастью, на высоте первого этажа вдоль стены проходила другая труба. Мне удалось уцепиться и, встав ногой на крепление водосточной трубы, выпрямиться. Слева на втором этаже был балкон, справа — окно.
— На балкон давай! — тяжело дыша, распорядился Макс.
— Не могу, — пролепетала я.
Я действительно больше не могла. Ноги подгибались, руки дрожали, толстая подошва ботинка соскакивала с крепления, и я готова была свалиться в любую секунду.