Никита посмотрел на Гончих, прядающих ушами. Они уже почуяли добычу и теперь ждали команду. Диапазон их действий был весьма широк. Звери могли окружить беглецов и держать их в тесном кольце, не выпуская наружу; а то и гнать по снежной целине, пока те не упадут без сил, чтобы перерезать им глотки и выпить горячую бодрящую кровь. Но больше всего Вожаку нравилось пугать людишек своим видом и постепенно сводить их с ума. Когда на тебя неподвижно уставятся два горящих багровыми угольями глаза, трудно не поддаться панике. А еще хуже, когда непонятная зверюга не дает и шагу сделать, ощериваясь в злом оскале на каждое движение.
Вожаку в голову вошел мысленный приказ Хозяина: подобраться незаметно к избушке и следить за людьми, не давая им возможности разбежаться в разные стороны. Потеряешь одного из виду — потом проблем не оберешься с этим бегунком.
Гончие оживленно запрыгали на месте, и ведомые Вожаком, потянулись за ним между деревьями, и наконец, исчезли в мелкорослом кустарнике, протянувшемуся по небольшому взгорку.
— Подождем еще несколько минут, — Никита посмотрел на Ульмаха, удивляясь его метаморфозе. Демон посчитал, что находиться в зимнем лесу с обнаженным торсом несколько странно, пусть рядом никого, кроме хозяина, не было; он скопировал одежду Никиты и теперь с удовлетворением крутился на месте, оглядывая себя.
— Все-таки одежда из твоих времен, Хозяин, куда удобнее чем те балахоны, которые я носил, — пояснил Ульмах. — В них невозможно заниматься чем-то иным, кроме хождения по базарам и сидения в чайхане.
— Тебе же не холодно, — усмехнулся Никита, отслеживая в аурных слоях метки Гончих и зыбкие дрожащие — четверки наемников. — Зачем такие сложности?
— Чтобы твои враги не сразу поняли, кто я такой, — разумно произнес демон. — Пусть думают, что справятся с двумя обычными людьми…
Никита не стал его убеждать, что не собирается доводить ситуацию до абсурда, когда вооруженные люди, в четыре раза превосходящие его по численности, начнут сопротивляться. Гораздо правильнее будет ударить сонными чарами, а потом по одному выводить их из забвения для душевного разговора.
— Время, — сказал он, и Ульмах метнулся вперед по снежной целине, не применяя возможностей снегоуборочной машины. Если среди наемников находится Борецкий, он может уловить магические возмущения поблизости от места стоянки. Никита шел след в след, сплетая нужную магоформу. Перчатки он положил в карман куртки, чтобы чувствовать обнаженными пальцами тончайшие нити энергий, черпаемых из эфира.
К избушке, стоявшей в окружении высоких елей, он подошел под покровом «вуали» и спрятался неподалеку за деревом. Внимательно осмотрелся. Лесной приземистый домишко оказался завален снегом по самую крышу, и только натоптанная дорожка от массивной двери к недалеким кустам да легкий вьющийся дымок из жестяной трубы указывали на обитаемость этого места. Неподалеку от лесного домика виднелись серые тушки Гончих. Они лежали в снегу и терпеливо контролировали все возможные пути отхода, если кому-то из добычи вздумается бежать через полянку в лес.
А вот магическая защита вокруг избушки присутствовала. Никита почувствовал незримое сопротивление пространства и колебания эфирных потоков, скручивавшихся в разнообразные жгуты энергий. Борецкий поставил самую примитивную сигнализацию: от зверей и людей, ненароком забредших в эту глухомань. Против профессионала такая защита только мешается и раскрывает местоположение того, кто усиленно хочет спрятаться. Гончие проявили невероятную сообразительность, не став соваться под действие «маячков». Их радиус небольшой, но верещат так, что мертвого поднимут.
Никита резко выбросил вперед раскрытую ладонь, посылая силовой импульс в сторону домишки. Он не стал проламывать защиту, а встроил «магических шпионов» в ее структуру, заодно вогнав наемников в глубокий сон, которые даже не поняли, что их сморило: то ли тепло от печки, то ли усталость. А может, то и другое вместе.
— Теперь можно и в гости, — пробормотал Никита, проследив, когда минутная стрелка на часах совершит полный оборот. — Пошли, Ульмах, поглядим, что за рыба в сети к нам попалась.
Он дошел по хрусткому снегу до избушки и осторожно потянул дверь на себя. Но не тут-то было. Наемники, по всей видимости, закрыли ее изнутри или на брус, или же на массивный крючок. Пришлось послать демона, чтобы тот разблокировал ее.
— Они все спят, — доложил Ульмах, распахивая дверное полотно наружу.
Никита вошел в помещение, вдыхая в себя запах перележавших трав и березовых углей, огляделся по сторонам, не забыв отработать защитный комплекс в случае форс-мажорных обстоятельств.
Справа от входа была выложена печурка из дикого камня, в которую хозяин этой избушки вмонтировал чугунную плиту небольшого размера, как раз чтобы хватило места для чайника и кастрюли. Стенка возле печки оббита жестью, рядышком аккуратная горка наколотых чурбачков. Полати расположены по обе стороны от обеденного столика возле окошка, закрытого и заваленного, к тому же, снегом. Поэтому в качестве освещения наемники использовали переносной фонарь, который сейчас стоял на столике, заваленном открытыми консервными банками и нарезанными пластами хлеба. Беглецы, по-видимому, хотели по-быстрому перекусить и завалиться спать, потому что сонные чары застигли их в самом неудобном положении. Двое откинулись на бревенчатую стену и тихо похрапывали. Еще один спал прямо за столом, уронил голову на руки. А вот четвертый вольготно раскинулся на полатях.
Видимо, это и был Борецкий. Пятидесятилетний мужчина с легкой щетиной на породистом и властном лице, с мясистым крупным носом, такими же губами и широкими скулами тяжело дышал, положив руку на грудь. Он был в теплом толстом вязаном свитере, плотно обхваченном ремнями, в подмышечной кобуре торчала рифленая рукоять пистолета.
Левая рука мужчины расслаблено лежала на груди. На пальцах серьезные боярские атрибуты: перстень с родовым гербом, два золотых массивных кольца, заряженных магической силой. Точно, это и есть атаман Борецкий. С ним, пожалуй, и нужно начать разговор. Остальные — лишь пешки, мало что знают.
Никита первым делом собрал все оружие, которое обнаружил в избушке. Автоматический карабин, два автомата, у каждого дополнительно к арсеналу пистолет и охотничий нож — все это железо перекочевало на улицу. Поглядев на разлегшихся возле двери Гончих, волхв усмехнулся и дал знак тварям, чтобы они и дальше находились на своих местах.
— Как сладко спят, даже будить жалко, — тихо пробормотал Никита, вытаскивая пистолет из кобуры Борецкого. Потом оглянувшись, увидел в уголке чурбак, на который и присел. — Ульмах, встань у двери, а то выстудишь всю избу. Что снаружи, что внутри, один черт — холодом от тебя несет.
Демон беспрекословно подчинился и подпер притолоку своими могучими плечами. Никита поднес к лицу Борецкого раскрытую ладонь и легонько прикоснулся ею щеки спящего. Мужчина вздрогнул, под веками забегали глазные яблоки, и через мгновение он распахнул глаза; ничего не понимающим взглядом уставился на незнакомого для него парня в черной шапочке, а потом на стоящего демона. Свел брови к переносице. Испуга Никита не ощутил. Борецкий хорошо владел ситуативной оценкой происходящего.
— Нашли все же, — хрипло пробормотал атаман, быстро оглядевшись по сторонам. Его рука прошлась по кобуре, но не обнаружила привычную рукоять пистолета. И он сразу обмяк.
— Нашли, — подтвердил Никита. — Не так уж и трудно было. В зимнем лесу очень трудно ходить незаметно. Кучу следов оставили, магические ловушки раскидали.
— А… Ты волхв, — Борецкий качнул головой. — Тогда понятно. Защитные маячки тоже ты обошел?
— Говорю же, нетрудно оказалось. Ты не догадываешься, кто я такой?
Никита стянул с головы шапочку, пригладил влажные волосы. Терпеливо ждал, когда атаман узнает его. Обязан узнать. Просто так, наобум, приказ о ликвидации человека не отдается. Сначала изучается его окружение, семья, ведется слежка. Значит, фотографии Никиты у потайников были.
— Назаров? — заметно напрягся Борецкий. — Ты-то откуда? На нашу базу напали боевики Меньшиковых, твоих там не было. Я так и понял, что императорский клан за нашей кровью пришел.
— Неважно, сударь. Я пришел за ответами. Сам расскажешь или придется выбивать силой?
— О чем я должен говорить?
— Кто дал приказ на уничтожение моих жен? Только не говори, что личная обида, кровная месть за Авиновых…
— А разве не так? — поморщился Борецкий.
— Не верю. За такую акцию ты мог напасть на мой поселок, убить пару-тройку нужных мне людей в качестве предупреждения… Но ты послал своих наемников чтобы ликвидировать племянницу императора, а вместе с ней и мою вторую жену. Хочешь сказать, что совсем с головой не дружишь, атаман? Кто заказчик?
— Я уже сказал о причинах, — Борецкий спустил ноги на земляной пол, но замер, увидев качнувшийся ствол пистолета. — Это кровная месть.
— Сейчас от твоей базы не осталось и следа, — тихо ответил Никита. — Волкодавы Меньшиковых согнали живых в одно стойло и уже начали допросы. Твоя семья, атаман, тоже в руках следователей. Никаких шансов на их спасение. Император дал указание снять ментальные слепки с памяти каждого твоего родственника. Поверь, он сделает все, чтобы найти ниточки, которые вы так тщательно прячете. Насчет Бельских можешь ничего не говорить. Я и так знаю, что они связаны с вами. Назови мне заказчика. Истинного заказчика.
Борецкий после упоминания о ментоскопии сильно побледнел. Ведь он оставил в поселке жену, троих детей, отца с матерью, братьев и сестер, понимая, что с ними далеко не убежит. На что надеялся этот человек?
— Да, это твоя ошибка, — кивнул Никита, хорошо разобравшись в эмоциях атамана. — Родственники пойдут под нож, если ты сам не придешь с повинной. Ну или не сдашь все связи с кем-то из столичных аристократов.
— От чьего лица ты говоришь? — атаман покосился на спящих наемников и намеренно повысил голос, ожидая, что они очнутся.