Не дожидаясь ответа, она взяла кобылу за повод и повела к загону перед трактиром. Томас следовал за ней.
— Что это только что был за язык, мадемуазель?
Девушка ослабила подбородный ремень и подпругу. Но при этом избегала взгляда Томаса. Кажется, вопрос был ей неприятен, так со стороны выглядело, как будто она хотела оценить его.
— Ну, язык наших предков, — сказала она, наконец. — Господа в замке называют его окзитанским.
«Аристократка, которая говорит на языке крестьян?» Ситуация становилась еще загадочнее.
— И что вы только что мне сказали?
— Это было только приветствие.
«Для кого-то другого», — подумал он. Возможно для графа д’Апхер? Совершенно очевидно, что девушка узнала лошадь графа. Пожалуй, он действительно разъезжал чаще, чтобы посещать деревенских девушек.
Томас как раз хотел расспросить, когда девушка его опередила.
— Это лошадь не мадемуазель д’Апхер? — спросила она робко.
Томас прислушался. Не одолжил ли граф ему лошадь своей жены? Это было логично: если у неё была высокая температура, она и без того не могла ездить верхом. Но ещё кое-что бросилось ему в глаза — девушка назвала её мадемуазель, а не мадам. Лунатик не была его женой, а, вероятно, сестрой.
— Вы знаете мадемуазель? — спросил он.
Девушка вздрогнула, заметно испугавшись.
— Я… принесу ещё воды, месье, — сказала она ему, чтобы исчезнуть в доме совсем.
— Подождите! Я хочу только узнать…
Но девушка побежала. В середине двора он её догнал. К его удивлению, она так резко повернулась, что Томас с размаху наскочил на неё. Прежде чем юноша смог споткнуться, он схватил девушку за руку, чтобы не упасть.
— Мадемуазель…
Его остановили собачий лай и резкий суровый крик.
— Эй! Что ты там делаешь!
Девушка торопливо вывернулась из хватки Томаса и бросилась назад.
Потом Томас оказался напротив двух парней в рубашках и кожаных жилетах. У старшего была лысина, молодой был смуглый как итальянец и очевидно очень, очень рассержен.
— Убери от неё свои пальцы! — рычал он.
В первый момент Томас просто был захвачен врасплох, но потом увидел сцену глазами обоих мужчин: слегка развязанная коса девушки и солома в волосах, и он — чужестранец, который догонял её во дворе, и она схвачена за руку, как будто юноша хотел её насиловать. Внезапно ему стало жарко.
— Это недоразумение. Я только…
Лысый долго не медлил.
— Эй! — крикнул Томас, однако парень уже схватил его за воротник и швырял из стороны в сторону. Курицы кудахтали и разлетались в стороны. Шов на плече его сюртука разорвался, потом сильный удар попал ему в желудок. Томас задохнулся и тяжело дышал, но лысый уже сжал кулак и снова готовился ударить. Юноша никогда ещё в жизни не дрался и сам удивился, что в этот момент его тело реагировало само по себе. Он обошёл кругом и со всей силы налетел мужчине локтем в ребро. Что только, к сожалению, ни к чему не привело. Следующий удар кулаком расколол на мелкие куски небо в яркие искры, и потом Томас больше не знал, где был верх, где низ. Когда он снова мог ясно мыслить, то напрасно хватал ртом воздух, чужое предплечье давило на его горло. Более молодой парень схватил его сзади.
— Пьер, перестань! — Томас услышал, как кричит девушка, когда кулак треснул по его скуле. Он с трудом ощущал, как падает на землю.
— Ты думаешь, я не знаю, чем ты уже неделю занимаешься за нашими спинами, Мари? — грохотал лысый. — Что ты планировала? В ясный день исчезнуть с мужиком в соломе, как только ты будешь во дворе?
Томас в оцепенении приподнялся, но смог увидеть только глотку чёрной дворняжки, которая лаяла на него во все горло. Он вынужден был закашлять, за что рёбра благодарили его подлым покалыванием. Его голова гудела, и левая сторона лица вокруг глаза уже начала опухать. «Этого не может быть», — подумал растерянно художник. — «Эти варвары действительно избили меня!»
Он хотел встать на ноги, но напротив него была собака.
— Ты не мой отец, Пьер, ты не должен мне ничего говорить! — кричала девушка. Теперь робость больше не ощущалась, она была такой же яростной, как и мужчина.
— Прекрати сейчас же! — женщина в платье из тёмной ткани и льняном чепце решительно шла большими шагами через двор. Без обиняков она встала между лысым и девушкой. — Что здесь происходит, Пьер?
Мужчина сплюнул.
— Я говорил тебе, что Мари тайком встречается с парнем. Недавно ночью он стоял под её окном. Так он пришел. Но в этот момент я поймал обоих.
— Момент, это был не я! — рассердился Томас. — Я вообще не знаю эту девушку! Что за манера так обходиться с гостями?
— Я знаю его, — сказал хорошо знакомый голос. — Он не имеет с Мари ничего общего.
Шаги захрустели по каменной осыпи, потом к женщине, которая, по всей вероятности, была хозяйкой, подошёл Бастьен Хастель. Когда он увидел подбитый глаз Томаса, уголки его рта дернулись.
— И откуда ты его знаешь? — подхватил Пьер.
— Потому что он один из людей короля, ты, идиот! — спокойно ответил Бастьен. — Они прибыли в Ле Бессет только вчера. Осмотри всё-таки лошадь, ты больше не узнаешь герб д’Апхер?
Пропала заносчивая улыбка молодого парня. И хозяйка также испуганно закрыла рот рукой.
— Вы хуже, чем бешеные собаки! — кричала девушка. Уходя, она яростно ударила молодого в плечо, потом исчезла в доме.
— Антуан, убери собаку! — приказала хозяйка. Юноша схватил животное за ошейник и дёрнул назад.
Томас проигнорировал руку, которую ему протянула хозяйка, и стремительно встал на ноги.
— Пожалуйста, извините, месье, — сказала хозяйка. — Пойдёмте в гостиницу. За плохие манеры моих сыновей я должна вам вино.
У Томаса было сильное желание отклонить её просьбу, но, вероятно, действительно было неплохо, что женщина была ему обязана. Он едва кивнул и последовал за ней. С порога юноша бросил взгляд назад. Трое мужчин всё ещё стояли там, теперь он видел сходство в их чертах. Три брата.
Пьер сопел и презрительно сплёвывал.
— Наш трус снова должен был всё знать, — бросил он Бастьену. Тот стал на мгновение бледнее. Правую руку он не мог сжать в кулак, но на левой костяшки были белыми. Казалось, воздух между ним и Пьером трещал как перед грозой.
«Два волка, которые противостоят друг другу с вздыбленной шерстью на затылке», — подумал Томас. Мгновение он был уверен, что станет свидетелем другой драки.
Потом Антуан перешёл на сторону лысого, и Томас понял, что здесь Бастьен имеет дело с двумя противниками. И не существовало никакого сомнения в том, что он проиграет своим братьям. Томас почти мог ощущать бесчувственную ярость Бастьена на своём теле — жар в груди и комок в горле, которые он мог хорошо чувствовать сам. Всё в нём настаивало на том, чтобы встать рядом с Бастьеном. Но погонщик уже повернулся на каблуках и пошёл прочь с поднятыми плечами.
***
Таверна была сырым, но уютным местом. На полке позади стойки выстроились в ряд тарелки, пузатые кувшины стояли готовые к тому, чтобы вечером наполниться. Над плитой — гигантским очагом, висели над дровами несколько кастрюль, сушились связки трав, и также витал устойчивый аромат пряного сыра и мяса, который обосновался в покрытом жиром граните. И в углу с распятием стояла маленькая, но необычная фигура Божьей Матери: она едва была величиной с ладонь и чёрная, но над её сердцем переливались перламутровые лилии.
Мадам Хастель выжала в холодной воде тряпку и подала её Томасу.
— Пожалуйста, извините ещё раз, месье, — говорила она, наверное, уже в двадцатый раз. — В такие времена мы особенно хорошо должны оберегать наших девочек. Здесь, в окрестностях, много чужестранцев, с тех пор как жестокая бестия стала мишенью за вознаграждение. Некоторые приходят даже из Испании, чтобы охотиться на животное. Но я должна добавить, мои сыновья иногда уже… ну, да… немного вспыльчивые.
— Немного? Меня удивляет, что гости мужчины вообще ещё осмеливаются появляться в таверне.
Госпожа Хастель засмеялась, но это был осторожный смех.
— Если бы у вас была такая прелестная сестра, вы бы это поняли. Всё же, что привело вас к нам так рано?
— Я ищу проводника. Я должен идти в Бесьер. Бастьен может проводить меня?
— Когда?
— Ну, лучше ещё сегодня.
— Сожалею, он не пойдёт. Сын должен ещё доставить инструмент для стекольной мастерской. И на обратном пути он привезёт битое стекло для приманки волка к замку Бессет.
— А завтра?
Госпожа Хастель взяла сюртук Томаса и со знанием дела рассматривала прореху в плечевом шве, потом схватила иглу и нитки.
— Здесь он по дороге в Менде, месье. Сын должен многое делать. Бастьен охотно соглашается на длинные маршруты, которые приносят большие деньги, и ночует по дороге в горных хижинах. Иногда он в дороге целыми неделями.
«Вероятно, ему лучше в дороге, чем рядом с Пьером», — подумал Томас. «Ничего удивительного».
— Мадам Хастель? Пожалуй, это невежливо, но я могу спросить, что произошло с рукой Бастьена?
Хозяйка вздохнула.
— Ах, это не тайна. Мои старшие сыновья были на войне, только война пощадила Антуана. Бастьена после ранения отпустили, он пришёл домой три года назад. Пьер вернулся только год назад. Я благодарю Бога, что он снова вернул обоих сыновей живыми.
Только здесь, в центре провинции, Томас понял, как всегда он был далёк от войны в Версале. Конечно, юноша видел инвалидов войны и вдов. Но, если быть честным, то Ауврай воспринимал потери почти только в виде заштрихованных линий на географической карте — колоний, которые падали одна за другой в Англии.
Мадам Хастель подняла свой бокал с вином.
— За мирные времена, месье, — вино было скорее соком. Оно имело сладкий и черничный вкус, при этом немного пахло затхлым погребом.
— Что вы всё-таки хотите точно в Бесьер? — снова начала хозяйка. — Увидеть там бестию?
— Нет, я хочу попасть к женщине, которая с ней боролась. Мне нужна информация.