— Это когда-нибудь закончится, Томас? — спросила Изабелла сдавленным голосом.
— Я обещаю это вам, Изабелла! Мы взяли его след, это, безусловно, займёт только несколько дней, пока его не схватят, и хаос закончится. Между небом и землёй может быть многое, — продолжил он более мягко. — Но иногда сказки — это просто сказки.
***
Сегодня она не слышала песню, никакой условный стук не позвал её из постели к окну, и всё-таки от испуга у Мари сильно билось сердце. Её сестры лежали рядом с ней в кровати, свернувшись рядом друг с другом, как два щенка. Камилла что-то пробормотала, и Мари ласково провела рукой по её волосам, чтобы она снова заснула.
Девушка прислушалась, но сейчас также никакая песня не вызывала её. Только хруст как стремительно приближающиеся шаги. Одним прыжком она выпрыгнула из кровати и подбежала к окну. «Адриен!» В её груди стало тесно. Даже в свете месяца она сразу узнала его. Мужчина стоял у конюшни и держал рукой дворнягу за загривок, которая не издавала ни звука. Мари почти споткнулась, так быстро она понеслась из комнаты по лестнице вниз. Сегодня ей не пришлось выходить через окно. В кровати родителей её мать спала глубоким сном. Мари тихо отодвинула засов и выскользнула через дверь на улицу.
К её изумлению, в этот раз Адриен не стал ждать. Широкими шагами он вышел в сад, и собака последовала за ним как тень.
— Подожди! — крикнула Мари ему в спину шепотом, но он даже не обернулся. Несколько секунд она просто озадаченно на него смотрела, потом побежала назад, обула туфли и набросила на плечи пальто своей матери. Немного позже девушка тоже вошла в сад.
Это была душная тёплая ночь бабьего лета. Спелые яблоки висели на ветвях и источали тонкий аромат. Адриен стоял у внешней стены сада возле узких деревянных ворот и смотрел в сторону леса. Своё ружье он прислонил к стене. Несмотря на тепло, Мари вздрогнула, когда увидела тёмную полосу деревьев. Но потом другие ощущения выступили на передний план — аромат травы и купыря (прим. пер.: род однолетних, двулетних и многолетних травянистых растений семейства Зонтичные), и её снова охватила тоска, которая не позволяла спать по ночам.
— Адриен! — она подошла к нему и обняла сзади, прислонив голову к его спине. — Я жду тебя несколько дней. Где ты был так долго?
— В охотничьем лагере, где ещё, — пробормотал он. — Мы около трёх дней охраняем горную дорогу.
— Это отсюда всего лишь полтора часа. Почему ты не пришёл ко мне раньше?
Он повернулся так быстро, что она испугалась. Мари ахнула от того, как сильно его руки обхватили её. Своими губами мужчина яростно прижался к губам девушки. Зуб больно ударил Мари по верхней губе. Она почти возмущённо вскрикнула, но потом потеряла равновесие. В следующее мгновение девушка почувствовала себя лежащей на траве, тесно прижатая к телу Адриена, это была больше борьба, чем объятия. Стебельки щекотали её под коленями, и его рука двинулась ей под пальто и сжала грудь. Мари так грубо схватила его за запястье, что ногти впились в кожу Адриена, и со всей силы оттолкнула его руку.
— Эй! Что это такое? — прошипела она.
— Что случилось? Ты больше не хочешь меня? — его голос был незнакомым, похожим на рычание.
— Не правда! И ты хорошо об этом знаешь.
— Ну, правильно! Непорочная девица. Я должен только спросить её отца! Только странно, что обычно ты не так разборчива со своими объятиями. Стоит мне только отвернуться, как ты бросаешься на шею другим парням.
— О чём ты говоришь?
Но в тот же самый момент девушка поняла: объятия Томаса и тень за окном. Дворняга лизнула её по щеке, но она отодвинула животное от себя.
— Это всё-таки был ты! Я выбежала, но ты уже исчез. Почему ты не подождал?
— Если бы я остался, я бы убил тебя, я клянусь тебе, Мари. И твоего парня.
Она никогда не боялась Адриена, но сейчас едва ли узнавала его.
— Я только поблагодарила Томаса. Потому что он написал для нас прошение! — «И, в конце концов, это также моя и твоя вина, что папа и братья в тюрьме». Но всё-таки она сдержалась от этого упрёка.
— Ты считаешь меня идиотом? Как часто Томас бывал в твоей постели?
Теперь в ней высоко вспыхнул гнев, так сильно и поглощающе, что в нём сгорала каждая мысль.
— Ты — идиот, если думаешь, что я такая! Если ты мне не веришь, то лучше исчезни!
— Чёрта с два! — его поцелуй был стремительным и властным. И самым безумным было то, что какая-то её часть не могла сопротивляться его дикости.
Мари упала назад в траву, яростно, тесно сплетаясь с ним, и на этот раз она не оттолкнула его, когда почувствовала на своей груди руку Адриена. На мгновение девушка уступила, все её чувства обострились, и она насладилась этой близостью. «Прекрати, ты виновата в беде твоей семьи, теперь ты также хочешь их опозорить?» В этот момент мужчина отпустил её, поднялся и взъерошил волосы.
— Томаса ты тоже так целовала?
— Подумаешь хотя бы минутку? — прошипела она и вскочила. Теперь Мари больше не обращала внимание на то, что говорила слишком громко. Но когда её щеки покраснели от гнева, она поняла, насколько они похожи. «Конечно, он ревнует — что я бы подумала, если бы увидела его с другой? Я бы выцарапала ему глаза!»
Она с трудом взяла себя в руки.
— Неужели ты думаешь, что я для каждого вылезаю ночью из окна? И, кроме того, это было средь бела дня, моя мама была рядом.
— Вероятно, это устраивает твою мать — господин из Версаля всегда лучше, чем такой, как я.
Мари покачала головой.
— Ты действительно сумасшедший! Ты забыл, о чём мы договорились две недели назад?
— Я совершенно ничего не обещал тебе.
— Что теперь это значит?
— Тогда я думал, что ты моя фея, а не… лживая девица.
Мари никогда не знала, насколько близко находились любовь и ненависть. Не задумываясь, она замахнулась. Только когда девушка почувствовала жжение в ладони, она поняла, как сильно ударила. Они стояли лицом друг к другу, тяжело дыша. Его глаза блестели как тёмные глубокие воды.
Мужчина отступил на шаг, потом ещё на один.
— Об этом, — он сказал это так тихо, что прозвучало почти нежно, — ты ещё пожалеешь.
***
— Что случилось с кошачьей принцессой? — спросил Томас. — У всех сказок есть хороший конец, и это ведь верно?
— Да. Принц задумался. Но когда кошка искренне попросила его выполнить задание, его сердце успокоилось. Со слезами на глазах он поднял свой меч и сделал то, что она от него требовала. Тогда кошачий мех исчез, и перед ним появилась счастливая принцесса, которая освободилась от проклятия волшебницы.
Томас точно знал, что днём этот момент не будет иметь большого значения. Но теперь он просто поднял к своим губам её руку и поцеловал. А потом юноша почувствовал щёку Изабеллы на своей тыльной стороне ладони и гладкие изгибы шрамов. И её волосы, которые скользнули по его костяшкам пальцев. Кожа на этом месте, казалось, вспыхнула, и этот жар нашел отзвук в его груди.
— Mairala, — сказала Изабелла едва слышно. — На окзитанском это означает «родной язык», который мне хорошо знаком.
Это был особенный подарок, который девушка ему сделала. И теперь он понял, что речь шла не о фантазиях в стране чудес. Напротив: её колдовство просто было в том, что она говорила о действительности. Просьба белой кошки была просто образом доверия, которое дарили любимому человеку.
Mairala. Слово звучало в голове Томаса, приводя его мысли в движение. Насколько знакомым должен быть язык, чтобы даже грезить на нём? «О чём пела вам ваша нянька перед сном?» В то же время, с другой стороны: отчужденность между Жан-Жозефом и его сестрой, неуклюжий шрифт Изабеллы, её любовь к Мари и молчание Хастель — и, наконец, маленькая фигура мадонны, которая стояла теперь в «Белой Корове».
— Вашей кормилицей была Тереза Хастель, — сказал он почти удивлённо. — Но не только это: старый граф отдал вас на попечение Терезы после смерти вашей матери. И это должно быть, было долгое время, потому что вы недолго были в монастырской школе. Даже если госпожа де Морангьез и Жан-Жозеф рассказывают что-то совсем другое, и Хастель обязаны были молчать.
Изабелла вырвала у него руку.
— Кто тебе это рассказал? — внезапно она перешла на привычное «ты».
Он сглотнул.
— Никто. Я только что это предположил. Кто с детских лет был в монастырской школе, почерк того не выглядит так, как будто бы он только научился писать. И статуя, которую можно увидеть на портрете твоей матери, стоит в трактире. Вероятно, твоя мать подарила её Терезе в знак благодарности?
Ткань зашуршала, когда Изабелла вскочила. В прямоугольнике окна он мог видеть, что девушка резким жестом подняла руку, как будто тёрла свои глаза. И в этот раз Томас не спрашивал, что правильно, а что нет, он поднялся, просто подошёл к ней и взял за руки.
— Я не вор, — тихо сказал он. — И я знаю, как бесценны тайны.
Изабелла почувствовала обещание, он смог это понять, потому что она расслабилась в его руках. Девушка погладила пальцами его шею, плечи, потом тоже обняла его, и это было как тогда, когда он первый раз держал её в руках. Томас нежно погладил Изабеллу по волосам. В этот раз она не вздрогнула. Это было так, как будто обе их руки нашли свой собственный язык.
— Что ты нашёл ещё? — тихо спросила она.
— Твою… лошадь. Мари сразу её узнала, хотя сельские жители клялись, что никогда не видели тебя в деревне. Где вы жили?
— В маленькой деревне в Мон Муше, которая называется Ле Нуазэт (прим. пер.: Les Noisettes — лесной орех), из-за кустов орешника, который там растёт. А лошадь выбрала для меня Мари из-за трёх серых пятен на морде. Мне было десять лет, когда мой отец взял нас с собой на рынок лошадей. Мари говорила, что лошадь выполнит три моих желания. Отец смеялся и говорил, что я должна слушать свою умную подругу. Потом он отвёл меня в монастырь Сен-Жульен-Де-Шаз. Там я ждала, пока он был на войне. Но, в конце концов, я вернулась назад к моей семье.