— Все! Разобрал! — сказал Костя и показал на страницы, лежавшие справа. — Здесь положительное… Высказываются крупные специалисты, признают поединок редким по красоте и динамике. Валерку считают новой боксерской звездой. А здесь, — он положил ладонь на несколько тощих страниц, — льют помои. Связывают спорт с политикой и победу западногерманского чемпиона расценивают с реваншистских позиций.
— Между прочим, — вставил Игорь Леонидович, — побеждать надо так, чтобы ни у кого не возникало сомнений. А это будет, как говорил Маяковский, лучшим доказательством нашей чистоты и силы.
— Не сыпьте соль на рану, — полушутя-полусерьезно ответил Валерий, — и так покоя нет…
— Соль — штука полезная. Без нее нет жизни.
Раздался приглушенный телефонный звонок. Валерий снял трубку.
— Да, да, Рокотов у телефона… Кто?.. Джоан? Добрый день, Джоан. Вернее, доброе утро… — Валерий прикрыл трубку ладонью и посмотрел на тренера. — Это та корреспондентка… Что делать?
— Обещание принято выполнять.
— Костя, выручай, — боксер умоляюще взглянул на переводчика. — Вдвоем мы ее быстро спровадим… А то я Лондона так и не увижу!
— Не больше десяти минут, — ответил за переводчика Миклашевский. — Костя нужен делегации. А леди вполне сносно болтает по-русски. Ты и сам, без помощников, справишься.
— Алло!.. Да, да… Пожалуйста… У себя… — сказал Валерий в трубку. — Можете подняться… Сто пятая…
Ида Бартон появилась в дверях неожиданно, обворожительно красивая, уверенная. Сделав шаг в комнату, она остановилась, холодно всматриваясь большими голубыми глазами в лица мужчин, как бы спрашивая, «не ошибаюсь ли?». Увидев Рокотова, «племянница» судьи Фрейда Грэндисона улыбнулась тепло, доверительно:
— О! Мистер Валери!
Она пришла одна. Из ее слов можно было понять, что у «дядюшки» Фрейда свои дела, он с друзьями-судьями отправился бродить по городу, а она должна трудиться — «делать свой бизнес», выполнять поручение редакции журнала. С ее приходом в комнате как будто стало уютнее, светлее. Журналистка, не теряя времени, достала блокнот и засыпала вопросами не только Валерия, но и тренера, и Костю-переводчика. Вопросы ее были целенаправленны и говорили о том, что в спорте она разбирается, хотя разговор шел в основном вокруг боксерской биографии Рокотова.
Все так увлеклись, что не обратили внимания на легкий стук в дверь.
— Простите за вторжение, — сказал незнакомый мужчина на чистом русском языке. — Надеюсь, я вам не помешал?
Он был среднего роста, плотный, в годах, одет в серый поношенный костюм спортивного покроя. Квадратное, ничего не выражающее лицо делового человека, любезное и холодное.
— Слушаю вас, — Валерий шагнул к незнакомцу.
— Не ошибаюсь, вы — товарищ Валерий Рокотов!
Слово «товарищ» он выделил интонацией, оно прозвучало довольно весомо, но в то же время странно для заграницы. Валерий насторожился. Любезно и вполне корректно ответил. Игорь Леонидович и переводчик Костя рассматривали вошедшего.
Если бы они повернулись и посмотрели на «племянницу» судьи Грэндисона, то наверняка бы удивились, заметив ее властный, требовательный взгляд, устремленный на незнакомца, взгляд начальника на опоздавшего подчиненного.
— Разрешите представиться! Роберт Мак-Гайер, специальный репортер рабочей газеты, — громко и с какой-то внутренней гордостью произнес гость и протянул документ. — Вот мое удостоверение личности.
— Приятно познакомиться, — Валерий дружески пожал протянутую руку, представил тренера, переводчика и подвел к Иде Бартон. — А это ваша конкурентка, журналистка Джоан Грэндисон. Вы знакомы?
— Первый раз вижу, — сказала Ида. — Мы незнакомы. Наш журнал без политики. Популерейшен спорт. Чистый спорт!
— Друзья! — Игорь Леонидович обратился к журналистам. — Приглашаю всех вниз. Давайте продолжим нашу беседу в ресторане. Пора завтракать. Прошу!
— О, мистер треньер! Благодарю, — Бартон спрятала в сумочку блокнот и ручку. — Я должен редакция… Надо делайт матерьял…
Уговорить ее не удалось. Валерий проводил журналистку к лифту, попрощался.
За завтраком Роберт Мак-Гайер выпил, оживился, рассказал свою биографию. Во время войны он был стрелком-радистом на бомбардировщике дальнего действия. Однажды во время ночного полета самолет подбили, пришлось прыгать с парашютом. Семь месяцев находился в плену, в концлагере, близко познакомился с русскими, вместе с ними принял участие в побеге. Двадцать пять дней пробирались на восток, к фронту. В Польше присоединились к партизанскому отряду, которым командовал майор Василий Федоров. В партизанском отряде англичанин Роберт Мак-Гайер пробыл более двух лет, выполняя задания, ходил в разведку, принимал участие в боях. У него было много русских друзей.
— Вы, наверное, догадались, я прибыл к вам не только, чтобы знакомиться, но и для дела, — Роберт Мак-Гайер допил кофе и поставил на блюдце чашку. — Небольшая просьба. Наша газета желает поместить фотографии русских боксеров. Фотографии боев имеются. Редактор поручил мне организовать один снимок на кладбище у могилы товарища Карла Маркса. Мы очень хотели, чтобы там был товарищ Рокотов. Цветы уже приготовлены. Наш фотограф ждет.
— Вообще-то мы не против, но времени нет, — сказал тренер. — Сегодня уплываем домой.
— Только один час, рабочая газета просит русских друзей, — настаивал Роберт, трогая Миклашевского за руку. — Только один час! Вы понимаете, это важно… Машина к вашим услугам. Разрешите взять товарища Рокотова? Я сам отвезу его туда и обратно.
— Понимаю, дорогой, все понимаю. Но я должен зайти в посольство, — тренер рассуждал вслух. — Костя с боксерами отправляется в музей восковых фигур. Билеты уже есть… Как же нам быть?..
— Вот что, — Костя посмотрел на Рокотова, — Валера, может, ты один съездишь? А? Проявим дух солидарности!
Валерий бросил умоляющий взгляд на тренера.
— Игорь Леонидович, мы же с вами договорились…
— Я об этом и говорю. Заодно и Лондон посмотришь, — поспешил Костя и обратился к журналисту: — Покажете ему столицу?
— Вы первый раз в Лондоне? — спросил Мак-Гайер у Рокотова и стал уверять, что фотографирование займет считанные минуты и что он рад быть гидом, оказать услугу русскому товарищу, он покажет всю столицу, все достопримечательности и даже то, что обычно иностранцам не показывают.
— Договорились! — Валерий встал. — Я сейчас вернусь, только сбегаю за фотоаппаратом.
Миклашевскому не хотелось отпускать Рокотова одного. Мало ли что может случиться? Недобрые предчувствия шевельнулись под сердцем. Ему не очень нравился этот журналист. Почему — он не знал сам. Просто чувствовал. Но разве об этом скажешь ребятам? Еще смеяться станут.
— Без четверти час быть здесь, — сказал на прощание тренер. — Прошу без опозданий.
Роберт Мак-Гайер с благодарностью пожал ему руку.
— Большое спасибо!
Репортер Мак-Гайер оказался отличным водителем. Умело лавируя в потоке машин, он то стремительным броском выскакивал вперед, то замедлял бег колес, давая возможность русскому боксеру запечатлеть на пленке понравившийся дворец, мост, памятник или просто кусок улицы.
Они кружили по площадям, проехались по набережной, пересекли несколько мостов, постояли у собора Святого Павла, медленно прокатились вдоль величественного здания Вестминстерского аббатства, задержались у Букингемского дворца — резиденции английской королевы, где на часах у ворот стояли бравые гвардейцы.
— Елизавета дома, — сказал Мак-Гайер и насмешливо добавил: — Верноподданные должны радоваться.
— Откуда вам известно, что королева во дворце? — спросил Рокотов.
— Все очень просто. Видите, над дворцом развевается знамя? Его поднимают только тогда, когда порог дворца переступит ее величество.
— Любопытная сигнализация.
— Традиция, — Роберт увеличил скорость. — Предлагаю совершать экскурсию ровно до двенадцати, затем полчаса на посещение могилы Карла Маркса и обратно в гостиницу.
— О’кей! — согласился Валерий, внутренне удивляясь своей беспечности.
В голову полезли всякие нелепости: вдруг откажет мотор или колесо спустит… Как тогда добираться? Времени в обрез, а денег английских в кармане кот наплакал, едва на кружку пива хватит. Но тут же он себя успокоил. Хотелось как можно больше посмотреть. Когда еще придется побывать в столице Великобритании?
Мак-Гайер неплохо знал историю. Они колесили по улицам старого города, любовались роскошными кварталами западного района, где в основном проживают банкиры и промышленные магнаты, крупные дельцы и чиновники, проехали по грязным улицам, где старые прокопченные дома стоят плотно, поддерживая друг друга.
— Пора, — Валерий показал на часы. — Без десяти двенадцать.
— Да, время, — Роберт круто развернул машину. — Фоторепортер там тоскует…
Вскоре подъехали к кладбищу. Тяжелая каменная арка, массивные ворота, высокая ограда. Смутное предчувствие шевельнулось в груди боксера. Он много читал о Лондоне, видел фотографии, смотрел киножурналы, в которых показывали, как русские моряки возлагали венки на могилу Маркса. Вход на кладбище был иным.
— Скорее! — Роберт захлопнул дверцу машины. — Нас там ждут.
На кладбище было удивительно пустынно. Памятники, кресты, склепы, густые заросли низких елок. Вдали одиноко возвышалась белокаменная часовня. Не верилось, что здесь, где похоронен величайший мыслитель, так уныло и безлюдно. Накануне открытия турнира советские боксеры посетили Хайгетское кладбище и возложили венки на могилу Карла Маркса. Валерий в тот день не ходил с командой, у него был лишний вес, и тренер послал его в баню париться. Аркадий Беленький рассказывал, что кладбище, как парк, и народу много. Валерий и сам читал, что Хайгетское кладбище ежедневно посещают туристы из многих стран. Где же эти туристы? Почему не видно ни одной живой души? Сердце учащенно забилось. Куда он идет? С кем? Тревога охватила Валерия. Он ясно почувствовал, что кто-то незримый следит за ним, буквально следует по пятам. «Вернись! Вернись! — кровь застучала молоточками в висках. — Почему доверился человеку, которого видишь первый раз? Вернись, там, впереди, западня!» Подозрительные тени мелькнули за белым мраморным памятником и