Анна, наоборот, игнорирует светскую жизнь. Она дождалась, когда мы смогли начать строительство новой школы для девушек из знатных семейств и полностью ушла в это с головой.
Татьяна — с этой всё непросто. У них — любофф. А ведь я подыскал ей заморского прынца. Тридцатилетний третий сын герцога Вюртембергского, Иоганн Вюртемберг — Виннентальский. У него не было никаких прав на отцовский престол, но как бы по положению он мог претендовать на руку моей сестры. И нам ведь даже удалось достигнуть значительного прогресса в переговорах. Герцогский отпрыск остался очень доволен автопортретом кисти самой Татьяны. Даже вроде этот господин согласился на смену религии и переезд к нам. Ещё бы, там у него родовое сельцо от папаши и всё. Герцог убеждённый сторонник того, чтобы не дробить свой любимый Вюртемберг на части между сыновьями. А у нас Иоганн может рассчитывать на лучший вариант.
Да вот тут и случилась злосчастная любовь. Этого польского шляхтича занесло к нам не случайно.
Дело в том, что некоторое время назад я озаботился безопасностью города и своей драгоценной шкурки. А также спокойствием своих близких. Осложнялась ситуация тем, что никогда наши места не были абсолютно спокойными. Здесь и кочевники шалили, и казачки бывало залетали. Княжеские междоусобицы заставляли подымать ещё выше стены города. Да и литовские рати изредка доходили до стен города. И так получилось, что мой дворец оказался вне городских стен. Городить мощные оборонительные сооружения вокруг дворца мне показалось кощунством, только ажурную ограду. Содержать многочисленную сильную охрану — накладно. И тогда мне удалось убедить брата поменять место постоянной дислокации пехотного полка.
Нерехтский солдатский полк был сформирован два года назад из датных людей Костромы и Ярославля с окрестностями. Эти бедолаги рекрутированы пожизненно в солдаты. Так как своих офицеров, знающих требования уставов новых полков — не хватало, то принимали охотно иностранцев.
Численность полка около 1500 рядовых и офицеров.
Так полковником у нас голландец Филипп ван Бокховен, большая часть его офицеров из Шотландии и Голштинии. А вот этого бравого прапорщика видимо ветер перемен занёс в наши края.
Христофор Радецкий, молодец двадцати пяти лет с роскошными усами. Но, наверное, у него всё ценное и ушло в эти самые усы. Росточку невеликого, ноги кривые как у многих кавалеристов. Пошёл в пехоту видимо не от хорошей жизни. Познакомилась моя младшая сестрица с этим господином на очередном балу. Ну, поляку надо отдать должное, отплясывал лихо. И что уж он там нашёптывал на ушко неопытной девушке, неизвестно. Но она устроило мне натуральную истерику. Впервые позволила себе кричать на меня. Обещала утопиться, если отдам за нелюбимого. Вот и думай тут.
Нет, однозначно пшек в пролёте. И не только потому я недолюбливаю эту спесивую нацию. Меня просто не поймут, если я благословлю этот брак. Подобного прецендента не было и не скоро будет в истории российского самодержавия. И хотя у меня формально есть право на опекунство этой взбалмошной девицы, думаю брат опередит меня и отменит венчание. А это означает потерю заработанного авторитета.
Мой человек уже подкатил к Христофору с предложением некоторой суммы денег, но чтобы тот исчез с нашего горизонта. Но поляк уже почуял запах хороших денег и упёрся.
Я, конечно, могу просто дать команду и тот покинет нас, Волга всех принимает. Но это уже на крайний случай. А пока красавица сидит взаперти и строит против меня коалиции. Ну, допустим Анна занята другим. Ирина старается дистанцироваться, понимает бесполезность попыток выйти замуж по любви. Только моя добросердечная жёнушка, которая прошла через ещё худшее, активно меня уговаривает не губить сестру. Мои усилия по поводу брака с Иоганном Вюртемберг-Виннетальским оказались напрасными, он расстроился.
Я уже подумываю найти видного парня из своих. Как говорится клин клином. Но ведь эта дурочка и в этого втюрится со всей своей глубиной нерастраченной любви.
Что же делать? Не могу я её заточить в монастырь. Дурёха, если брат прознает, ни секунды сомневаться не будет. Подъедет закрытый возок и вскоре на одну инокиню станет больше. И привет волнительные серые стены стылой кельи и постные лица соратниц, невест Христовых.
Полк отстроил с моей помощью постоянные казармы в двух верстах от моего дворца. А полковые офицеры стали завсегдатаями моих званных вечеров. У меня кроме этого полка, который в любое время могут поднять по тревоге и отправить на очередную войнушку, есть только личной охраны сорок человек и две кавалерийские единицы. Полусотня рейтар и драгунский эскадрон. Это и моя почётная охрана, положенная по праву царского наместника и ближайшего родственника. А также мой козырь на случай непредвиденных обстоятельств.
Моя свита осела здесь в городе, подле меня. Большинство оженились на местных девушках, заимели свои дома. Появились детки, многим я стал крёстным отцом. Из Москвы ко мне перетекли те, кто по разным причинам не смог найти себя среди царской свиты. Зачастую брат просто не мог рассмотреть полезности того или иного дворянина. Вот, к примеру Семён Головин, трудясь в «посольском приказе» докладывал о сношениях английского посла с некоторыми боярами из ближников царя. Сейчас откровенный подкуп со стороны дипломатов с целью повлиять на решения царя оказывается вполне легитимным. Я-то это давно прошёл, а вот парень попал в немилость. А я его прибрал, мне такие глазастые пригодятся.
Доблестный представитель рода Аксаковых, Пётр, служивший в «сыскном приказе» позволил себе непочтительно говорить с ближайшим царским советником князем Никитой Одоевским. А тот положил глаз на симпатичную сестрёнку Петра, вот и нарвался. А теперича Аксаков пожаловал ко мне вместе с семейством и слугами. Купил дом и получил должность моего советника и руководителя отдела разведки. Ну это я так назвал эту должность. Мне нужна информация относительно деятельности иностранцев, видных дворян города, а также некоторых чиновников. Кто чем дышит и что замышляет? Подобные сведения не получишь обычным путем. Давно собирался организовать здесь филиал «тайного приказа», да не было подходящего человечка на пост руководителя. А Петра я знаю по тем временам, когда только начал заниматься делами, связанными с организацией работ «тайного приказа». Пётр переманил ещё несколько своих коллег, чем только облегчил мне организацию работы личной спецслужбы.
Для грубых силовых решений у меня есть подходящие люди. Но иногда надобно тихонько пройтись на кошачьих лапах. Сделать своё дело и также тихо исчезнуть. Вот такие горизонты я и обозначил Петру Ивановичу Аксакову.
Завтра я еду в Москву. За годы ссылки несколько раз без помпы и торжественного сопровождения, почти тайно я встречался с братом по его просьбе. Это касалось некоторых дел, которые мы вместе задумывали ранее. Денежная реформа, армейская реформа и некие изменения структуры государственного устройства. Не могу сказать, что Алексей прислушивается ко мне, как несколько лет назад. У него появились другие советники и сподвижники. Но наиболее важные вопросы он любит решать, собрав исподволь информацию с разных источников. Вот, видимо я и был таким третейским источником. Тем более, что я не тянул одеяло на себя и тихо себе сидел в своём Ярославле.
Вот сейчас хочу устроить свои дела так, чтобы не остались висяки и ничего не мешало бы мне уехать седьмицы на три. Вот сижу и кручу в руках писульку. А в ней довольно интересный текст. Буковки красивые такие и ровные, прямо на загляденье. Даже в конце вполне профессионально нарисован цветок. Ну ещё бы, Татьяна значительно выросла в своём мастерстве художника. Но мне не хочется любоваться завитушками. В этой записке мои большие проблемы.
Моя драгоценная сестрица пишет своему хахалю любовное письмо. Нет, там нет ничего этакого. Но сам факт, что она сносится с этим франтом говорит о том, что она таки не успокоилась. Мне показалось было, что моя беседа с нею и двухнедельный домашний арест как-то повлияли на её сознание. Фиг вам, судя по восторженным фразам. Вот и кручу в голове всякие варианты.
Позвонив в колокольчик попросил Никиту Салтыкова пригласить Татьяну ко мне.
Тарабаню пальцами по столешнице и краем глаза посматриваю на сидящую напротив сестру. Вот если одеть её в легкомысленную маечку и джинсы с рванными коленками, то передо мной бы оказалась обычная студентка моего времени. Симпатичная конечно, мимо такой не прошли бы нормальные ребята. Ей ведь двадцать один год и по всем меркам она вполне взрослая. Но откуда тогда этот инфантилизм. Ну попался ей на балу ушлый офицер. Да, мастер отплясывать и пудрить неокрепшие мозги девицам. Усы, сабля, мундир и полный набор прожжённого ловеласа. Но в отличии от моих сверстниц в прошлой жизни, Татьяна всё принимает всерьёз. Она готова сорваться и убежать с этим щёголем.
— Извини, сестра, но твоё сообщение не достигло адресата, — я выложил на стол перехваченное письмо.
— Твой нежный друг отлучился по служебной надобности, а сообщение твоё попало ко мне.
— Иван, это низко. Ты шпионишь за мной, как ты мог. Я думала, что ты другой.
Мне пришлось выслушивать обвинения в свой адрес. Татьяна, в отличии от моих сестёр давно перешла на ношение иноземных платьев. А сейчас она ожесточённо машет руками и раздражённо покачивает туфелькой. Похоже она поехала, девчонка на грани срыва. Чтобы предотвратить развитие скандала я пошёл на крайние меры.
Резко встал и подошёл к ней. Зацепив рукой кончики её пальцев, буквально выдернул сестру из глубокого кресла. Заставив крутанутся вокруг оси, прижал на мгновение девушку к себе. Несколько танцевальных па и бросил её обратно в кресло.
— Сестрёнка, я не привык говорить одно и тоже по несколько раз, — сейчас сестра растерянно смотрит на меня. Она сбита с толку моими телодвижениями. Вообще у нас с ней всегда были очень близкие отношения. Порой даже на грани принятых приличий. Нам доставляло удовольствие, когда я подхватывал девчонку-подростка и подбрасывал вверх. Наградой мне служил заливистый счастливый смех. Но с момента моего отъезда в Ярославль, мы не виделись довольно долгое время. Это когда сестра стала стремительно превращаться в женщину. А когда они с Ириной приехали ко мне, я было крепко обнял её как раньше. Но понял, что она уже не та девчонка, с которой можно было играться. Она стала девушкой и наши отношения утратили былую естественность.