В дверь первейшего советника осторожно постучали.
— Нодар, ты? — выдержав паузу, спросил Ахмад. Вместо ответа в покои советника ввалился измученный, едва держащийся на ногах телохранитель.
— Что случилось? Ты выполнил мой приказ? — забеспокоился Ахмад.
— Да... Эмир мертв...
Как будто камень упал с души. Ахмад чуть заметно улыбнулся.
— Рассказывай, как все произошло.
— Эмир был один, как ты и говорил, — прохрипел Нодар. — Я выставил охрану у его дверей, а сам под предлогом неотложных вестей с границы вошел внутрь... Убить эмира не составило большого труда, да и обставить все под эльфов — тоже. Но когда я покидал его опочивальню... Из-за ширмы выскочила одна из наложниц и, подняв неимоверный крик, бросилась прочь. Ни я, ни мои воины этого не ожидали... и пропустили ее.
— Ты нашел ее? — нахмурился Ахмад.
— Да... Но пока это случилось, она успела поднять на ноги семерых гвардейцев...
— И надо полагать, они все мертвы? — как бы невзначай поинтересовался советник.
— Обижаешь, Ахмад, — подбоченился Нодар. — Конечно же, мертвы...
— Ну, вот и славно!.. Вижу, ты порядком устал. Так что можешь пойти отдохнуть... а я пока...
Нодар кивнул и направился к двери, когда его опять окликнул Ахмад:
— Кстати, Нодар, перед тем как отправишься отдыхать... Разыщи тех двух воинов, что помогали тебе. Пусть распустят среди простых людей слухи, что эмира Кантаха убили эльфы Звездного леса. И проследи, чтобы так же думали и все обитатели дворца.
— Будет исполнено, — устало отчеканил Нодар и отправился исполнять распоряжения своего повелителя.
Ахмад же тем временем опять склонился над фонтаном.
Шедевр кантахийской скульптуры, как называл его сам покойный Эмир, был построен совсем недавно. Скульптура какого-то странного существа — высокое могучее существо чем-то напоминало человека, но с винтообразными рогами на голове; оно стояло, чуть сгорбившись, плотно укутавшись в плащ, а из-под его пол выбивались десятки тонких струек воды и падали в небольшое круглое озерцо, окружающее эту странную скульптуру.
И лишь Ахмад знал, кого она изображает. Имен-но в таком образе явился к нему первый раз повелитель...
Кроме эстетической, у фонтана была еще одна функция — окно, связывающее Ахмада и повелителя.
Руки первейшего советника с неимоверной быстротой замелькали над водной гладью. Еще немного и...
По воде прошла короткая, едва уловимая судорога, и спустя мгновение на глади стали проступать пока почти неразличимые, но с каждой секундой становящиеся все отчетливее черты нечеловеческого лица. Точная копия самого фонтана...
— Как продвигается исполнение моего плана? — прогремело по ту сторону воды.
— Все хорошо, повелитель, — елейным голосом пролепетал Ахмад. — Эмир убит, и теперь вся власть в Кантахе сосредоточена в руках вашего скромного слуги... Какие будут дальнейшие приказания?
— Почти никаких. — Первейший советник готов был поклясться, что его визави улыбнулся. — Завтра я отбываю из Банбы и через несколько дней буду у тебя. Приготовься к торжественной встрече, а также собери самых преданных и бесстрашных людей. Они мне пригодятся...
— Немедленно исполняю, мой повелитель, — поклонился Ахмад. — Что-нибудь еще?
— Убедись, что власть в Кантахе и вправду принадлежит тебе. Целиком и полностью...
— Я понял вас, повелитель.
— Хорошо, — ответил тот. — Тогда ты можешь быть свободен. Как только мне понадобятся твои услуги, я немедленно дам знать... А теперь иди.
— Слушаюсь, повелитель, — сказал Ахмад, уже творя над водой какие-то странные пассажи. — Не смею вас более задерживать.
Очертания существа вдруг дрогнули и начали стремительно расплываться.
Теперь оставалось только одно — ждать, когда он появится. А потом... обстоятельства подскажут, что делать дальше...
Ахмад, несмотря на стоявшую во дворце жару, поплотнее укутался в светло-голубой плащ и двинулся прочь из покоев. Эмир убит, и теперь он становился фактическим правителем Кантаха. У убитого правителя Кантаха не было ни наследников, ни родственников, а поэтому правителем этих земель становился первейший советник его светлости эмира...
Уже не советник, а правитель улыбнулся, осторожно закрывая за собой дверь. До приезда его повелителя было еще далеко, а пока наваливались неотложные государственные дела.
Ахмад начинал править...
* * *
Король Улада был в бешенстве. Лейтана пала, но ее король, который являлся залогом независимости королевства, исчез!
— Как я уже вам говорил, захватить Лейтану — лишь полдела, — не унимался Конхобар. — Даймир должен быть уничтожен! И что я вижу? Мне подсовывают какого-то мужика, отдаленно напоминающего Даймира!
Полководцы стояли понурив голову. Никто не проронил ни слова, в то время как Конхобар продолжал осыпать их отборной, заковыристой бранью.
— Бездари! Олухи! Я захватываю Килию, а на следующий день мне сообщают, что король Лейтаны Даймир благополучно переправляется через Килийское море и находит убежище у каких-то князьков Изгиба!..
Конхобар замолчал, захлебнувшись собственным гневом.
— И что теперь прикажете мне делать, господа вояки? Повесить каждого третьего килийца? Или самому добровольно вскрыть вены, на радость тому же Даймиру?
— Отец, — нарушил молчание Лаоген. — У нас нет другого выхода, как... последовать за Даймиром.
Последовать за Даймиром? Что ж, это и вправду единственный выход из сложившейся ситуации.
— Ты прав, сын мой, — уже заметно спокойнее ответил Конхобар. — У нас нет другого выхода... Но возникает слишком много проблем. И я хочу, чтобы каждый из вас понимал их... — Король Улада склонился над картой Восточной Тверди и принялся перечислять, последовательно загибая пальцы: — Придется оставить часть войск тут, в Лейтане, дабы поддерживать порядок. Это раз... Второе. Мы будем сражаться на абсолютно чужой для нас земле с противником, о котором мы не знаем почти ничего. Я бы охотно поверил в то, что князья Изгиба выдадут нам Даймира, но, боюсь, этого не случится. И тогда нам придется иметь дело с их дружинами... Третье. Мы будем отрезаны от родины морем, и на особое подкрепление, доставку припасов и тому подобное — рассчитывать не придется... Четвертое же плавно вытекает из третьего. Затягивание войны будет на руку все тем же князьям, а вот нам это будет грозить медленной, но неминуемой гибелью...
— Но есть и плюсы, — осторожно заметил Коналл.
— Это какие же?
— Слава и уважение, — невозмутимо ответил младший сын короля. — Если армия Улада вторгнется в княжества Изгиба и победит их — вся Твердь станет уважать и бояться блистательного короля Конхобара. Улад станет могущественным и великим как никогда! А что еще так возвеличивает страну и ее правителя, как победы? Причем такие!..
— Коналл прав, отец, — неожиданно поддержал своего брата Лаоген. — Надо штурмовать Изгиб. Князья могут оказать сопротивление, только если объединятся. Но ты ведь знаешь, что этого никогда не будет.
Эти местные корольки никогда между собой не ладили и при любой опасности были готовы вцепиться друг другу в глотки...
Король Улада в очередной раз склонился над картой. Та-ак! Изгиб гораздо меньше той же Лейтаны. Да и правят им, если он не ошибается, около двадцати князей...
— Хорошо, будем считать, что вы меня уговорили, — согласился Конхобар. — Но разбить княжеские дружины надо быстро. И желательно — наголову!.. Еще несколько дней, и Кухулин насмерть схватится с эльфами. И вот там понадобятся все наши войска и вся наша доблесть! — торжественно закончил король, при этом едва заметно улыбнувшись.
И лишь один Лаоген понимал, что означает эта улыбка.
— Тогда надо немедленно выступать, — горячо воскликнул Коналл.
— Не торопись, — охладил сына Конхобар. — Выступать надо, ты прав. Но сначала надо решить, кто остается в Килии поддерживать порядок. И я думаю, что наилучшей кандидатурой для этого будет...
Полководцы, все как один, напряглись в ожидании решения короля. Оставаться в Килии не хотелось никому. Это и опасно, в связи с возможными мятежами и восстаниями, и недостойно, так как оставшийся станет простым надзирателем, на долю которого выпадет судьба палача...
— Коналл, — наконец произнес Конхобар. — Я доверяю тебе, сын мой, и оттого оставляю в Килии.
На самом же деле доверие короля означало совершенно противоположное. И Коналл это прекрасно понимал. Но, как и прежде, безропотно согласился с приказом.
— Да будет воля твоя, отец, — немигающим взглядом уставился на карту Коналл. — Я останусь и сделаю все, чтобы, когда ты вернешься, Лейтана встретила тебя как своего законного правителя.
— Вот слова истинного воина и мужа, — воскликнул Конхобар. — Но не будем отвлекаться... Господа полководцы, нам пора собираться в дорогу...
Флотилия короля Конхобара отплывала из захваченной Килии. Каждый уладец прекрасно понимал: эффекта неожиданности не будет, князья Изгиба будут готовы к нападению. Однако все верили, что удача на их стороне, а значит, и победа уже не за горами...
Серо-зеленые волны яростно бросались на высокие борта и, разбиваясь о них, взметались вверх тучей холодных брызг. Килийское море хоть и считалось более спокойным, чем Радужное море или море Мертвых, но сейчас, на пике зимы, оно также было достаточно капризным и своенравным.
Конхобар застыл на носу флагмана, неотрывно глядя на разбушевавшуюся морскую стихию.
«Ты играешь с огнем, король Конхобар, — прозвучал в его сознании холодный бесцветный голос. И король Улада чуть не выпал за борт... Она! Смогла-таки дотянуться!.. — Я ведь говорила, чтобы ты был поосторожнее, замышляя что-то свое. Думаешь, отправить Кухулина вместе с Копьем — была хорошая идея?»
— Но... я все предусмотрел... Повода для беспокойства — нет!.. — жалобно взвыл Конхобар.
«Поверь мне, повод есть. — Голос собеседницы внезапно сделался резким и жестоким. — Я уже говорила, что Копье еще не набрало достаточно Силы. Но ты меня не послушал! Ты отправил своего сына наказать эльфов!.. Что ж, это тоже можно было предугадать... Последний раз говорю тебе, Конхобар сын Нессы, если Сила Копья окажется растраченной впустую или, чего доброго, оно вообще исчезнет — твоей участи не позавидую даже я! Так что смотри не ошибись король Улада, и помни, что я тебя найду хоть на краю земли...»