И про сердечный приступ после разговора владыки Онуфрия с украинским президентом говорят…
Владимир Легойда: Ну, это уже скорее слухи. Когда было собрание архиереев, украинский президент звонил владыке Онуфрию, и тот сказал ему: да, мы готовы с вами встретиться, господин президент, но поскольку вопрос касается церковной жизни, мы тут решили (это было соборное решение), что такая встреча может состояться на территории святой Киево-Печерской лавры.
Ситуация складывается…
Владимир Легойда: Ненормальная. Прежде всего, в межправославных отношениях открылась какая-то новая, ярко отрицательная страница. Межправославная история разорвана, и каждый начинает писать свою летопись. Это очень печально. Иногда в некоторых СМИ встречаешь такую поверхностную боевитость: наконец-то мы покажем Варфоломею, давно пора… Конечно, Константинополь не впервые пытается заявлять какое-то свое – ни на практике, ни в законе не существующее – право всеми управлять. Мы на это отвечаем жестко. Но ничего победоносного и радостного в происходящем, конечно, нет. Это скорбные страницы истории православия.
Сотворенную Константинополем автокефалию, если она все-таки случится, можно сравнить лишь с 1054 годом – драматической и даже трагической страницей церковной истории, когда Единая церковь перестала быть единой.
Официальные спикеры нашей Церкви говорят: «Мы разорвали отношения». А тот, кто говорит «мы разорвали», обычно выглядит инициатором. А Константинополь сейчас, похоже, пытается изобразить дело так, что он «белый и пушистый», а Русская церковь рвет отношения.
Владимир Легойда: Это не так. Формально этого не заявляя, именно они разорвали живую ткань межцерковных отношений. А мы просто констатировали, что ткань разорвана.
В заявлении синода прямо говорится, что ответственность за создавшуюся ситуацию целиком возлагается на Константинополь. По-другому реагировать на действия Фанара просто невозможно. Я вижу, как патриарх Кирилл остро переживает происходящее, пропуская все через сердце. Он исходит из того, что иначе нельзя. Иначе вообще разрушатся все основания межправославного взаимодействия, и главное – евангельские. Нельзя жить по формуле: «Захотели – сделали. Здесь – так, там – эдак».
25 лет Филарет был раскольником, а после одного росчерка пера стал каноничным? Разве можно одним предложением вдруг отказаться от своих же слов, которые ты произносил в течение 25 лет. Есть же документы, письма Константинополя о непризнании Филарета.
Каковы перспективы принятия томоса?
Владимир Легойда: Обсуждение перспектив предоставления томоса превращено в фарс, что вполне естественно для политико-религиозных авантюр такого рода. Сначала инициаторы почему-то заявляют, что вот-вот пройдет объединительный собор. Потом издают некий документ, почему-то названный коммюнике, сообщающий, что в декабре они что-то скажут об объединительном соборе. На следующий день, переименовав коммюнике в заявление, уточняют, что все пройдет в декабре. Видна только лихорадочная спешка.
Но о каком объединительном соборе может идти речь, когда на собрании архиереев Украинской церкви, где из 90 архиереев присутствовали 83, 82 подписали заявление о неприсоединении к новообразованию и разрыве евхаристического общения с Константинополем?
Этот собор, по замыслу Константинополя, должен был объединить две раскольнические структуры, которые они легализовали, и каноническую Украинскую церковь. Но ее епископат практически единогласно высказался против.
Что бы сейчас ни произошло на Украине, как этому можно придать статус объединительного собора?
По украинским законам приход имеет право выбирать, куда ему идти со своим храмом?
Владимир Легойда: Но так называемый «объединительный» собор не приходы же собирает, он собирает епископат. И что они будут делать при отсутствии епископов канонической Украинской церкви? Кроме того, все это происходит в обстановке споров по поводу того, кто будет главой новой структуры, если она будет создаваться. И люди уже устали от всего этого.
Эксперты говорят, что результатом помпезных речей о поместной церкви будет… ограниченная автокефалия. Миро точно будут брать в Константинополе, а может быть, будет и еще большая степень зависимости украинской церкви от Фанара – она не будет независимой.
Недавно президент Украины поехал в Стамбул, подписал некое соглашение о сотрудничестве в создании единой церкви. Это соглашение, кстати, нигде не опубликовано, и его никто не видел, что тоже странно. Рациональное объяснение только одно: там нет никакого содержания. Оно заключено только ради того, чтобы лишний раз сказать, что скоро на Украине будет автокефалия. Посмотрите, мы же соглашение даже подписали. Только для того, чтобы «удержать тему на плаву»: дадим, дадим, конечно, дадим.
Некоторые юристы говорят, что подписание соглашения похоже на ничем не обоснованные претензии Фанара на обретение правосубъектности в международных отношениях. Это в мечтах Константинополя, наверное, делает его чем-то похожим на Ватикан, являющийся субъектом международного права.
Почему так мало перебежчиков?
Владимир Легойда: Почему «мало»? Пока нет ни одного.
Митрополит Черкасский и Каневский Софроний дал очень неоднозначное интервью. Митрополит Винницкий и Барский Симеон, один из трех участников встречи с президентом Украины, и владыка Филарет Новокаховский и Геничевский сделали заявление, из которого следует, что они никуда уходить не собираются. Митрополит Александр (Драбинко) не скрывает, что является сторонником идеи автокефалии, и, кажется, не ставит под сомнение легитимность и каноничность действий Константинополя. Но при этом он не сказал: я пойду во вновь созданную церковную структуру.
Все на самом деле прекрасно понимают, что происходят совершенно вопиющие вещи. Создана ситуация, в которой нет церковного измерения, а есть политические, в том числе предвыборные, и личные амбиции. А правды за этим нет.
Картина ясна даже для тех, кто в своем мировоззрении не опирается на Евангелие и не сопереживает оказавшимся в тяжелом испытании верующим людям, а рассматривает происходящее на Украине в сугубо прагматическом ключе: повторяю – на собрании епископов Украины 82 архиерея из 83 присутствующих подписали заявление, осуждающее действия Константинополя.
Если дело коснется святынь, лавр, дело в самом деле может дойти до столкновений с кровопролитием?
Владимир Легойда: К сожалению, ничего нельзя исключать. Понятно, что действующего президента – «хромую утку» в политологической терминологии – националисты скорее всего не будут спрашивать. Они на Украине демонстрируют свою сугубую автономность – делают почти все, что хотят, при попустительстве властей. 50 захваченных храмов канонической Украинской православной церкви за четыре года – это же уже реальность. А в 1992 году были жертвы и насилие над людьми. Но думаю, что уходящей – а она однозначно уходящая – власти на Украине, конечно, невыгодно закончить свои дни, оставив в наследство начинающуюся религиозную войну. Но только если она действительно уходит, а не цепляется за любую возможность (в том числе незаконную и безнравственную) политического самосохранения.
Эксперты говорят, что на Украине все зависит не от рейтингов, а от картинки, сложившейся в последний момент.
Владимир Легойда: Делать прогнозы, тем более электоральные, – дело неблагодарное. Но самые оптимистические соцопросы дают действующей власти максимум десять процентов голосов избирателей. В этом контексте введение военного положения кажется шагом в сторону, опасную для людей, многие эксперты видят в этом попытку извлечения политической выгоды.
Насколько я могу судить, ни одно из крупных обещаний господин Порошенко не выполнил. Поэтому он так и держится за церковную тему – хоть здесь добиться результата. Но сейчас, когда в качестве возможных глав новой религиозной структуры стали называть не украинских граждан, а приезжих иерархов Константинополя, – это превращается для Порошенко в прямое поражение. Потому что он-то ратовал за украинскую «национальную» Церковь. А тут уже публично говорят, что один из двух назначенных Константинополем на Украину экзархов – американский гражданин – может возглавить новую украинскую Церковь. Эти так называемые «украинцы», как говорят, и возвращаться на Украину-то не планировали.
То есть у Константинополя и Украины – цели разные?
Владимир Легойда: Безусловно. Сейчас, когда говорят о претензиях Константинополя на создание около 20 подворий, ясно, что будут утверждаться ставропигии (прямое иностранное управление церковными объектами) Константинополя. Фанар явно ищет для себя материальные бонусы на Украине, а не реальные пути разрешения церковного раскола.
Мировое православие раскалывают и ревизуют с легкостью участников компьютерной игры. Выкидываются практика и опыт трехвековой истории. Что это – битва взглядов, интерпретаций?
Владимир Легойда: Я вижу, с одной стороны, – искреннее и мужественное стремление сохранить каноническую Церковь и остаться верным тому, что заповедано народам, вышедшим из днепровской крещальной купели. А с другой – попытку реализовать свои политические планы и удовлетворить человеческие амбиции, когда момент способствует этому.
Где и что в Евангелии заповедано на эту тему?
Владимир Легойда: Спаситель говорит: «Да будут едино, как Мы едино» (Ин.17, 22), и это заповедь, обращенная ко всей Вселенской Церкви.
Но нигде Христос не говорит о единстве апостолов с Иудой, наследником которого являются раскольники.
У кого-то может сложиться впечатление, что один патриарх что-то не поделил с другим и они из-за этого «рубятся», а страдают люди.